Скалли непроизвольно хихикнула. Смешок получился довольным.
Нет, конечно, Малдер, сморозил глупость, взяв И-Вана в Гринвич-Виллидже. И дилетанту понятно, что предъявить фигуранту абсолютно нечего. Какой мул? ! .Какой галлюциноген?! Какой чемодан с наличностью?! Если на то пошло, то какой “Зеркальный карп”! Да не был там Сань-Ван, никогда не был! Заведение слишком дорогое для полустудента-полубогемы!… А вот вам, фараоны проклятые, мало не покажется, когда потерпевший от вашего произвола законно потребует компенсации за причиненный физический и моральный ущерб. И то верно! Спал сном праведника, никого не трогал. Тут врывается верзила, трясет значком ФБР, применяет силу, бьет по голове, запихивает в багажник, увозит в неизвестном направлении. Налицо превышение служебных полномочий! Да и статью “похищение человека” приплюсуйте!
– Каких служебных полномочий, Скалли? - напарник Малдер сама невинность.
– Малдер, прекрати. Нет, правда, я ценю твой порыв - ради меня…
– Угу. Хорошо хоть, догадалась, что я все это - ради тебя. Нет, и ради дела, само собой. Но прежде всего, ты права, ради тебя. Должно было это сдвинуться с мертвой точки! А то превратилась бог знает во что. Себя со стороны не видишь!
– Спасибо, Малдер. Нет, я без сарказма. Правда, спасибо. Но ведь, по большому счету, глупость, глупость!
– Иной раз, напарник, лучше совершить глупость… которую впоследствии можно исправить… чем не совершать ничего.
– Сомнительная доктрина. Не для агента ФБР, превышающего служебные полномочия.
– Ска-а-али! Я ж тебе и толкую! Откуда ты взяла, что я тряс перед этим хитро-желтым значком ФБР?!
– Т-то есть? А кем ты представился?
– Никем…- невинность, сама невинность.- Просто вошел, увидел, дал по башке. И вот… привез.
– К нам! В Бюро!
– А откуда и зачем ему знать, что он, бастард, у нас, в Бюро? Я ему тряпочку на глаза, узенькую такую. И скотчем поверх… А камера временного содержания - она просто камера, без табличек “ФБР”. Табурет, тумбочка, топчан, зеркальце…
– Малдер!
– Скалли? Да не вздрагивай ты! Все о'кей!
– Что о'кей?! А допрашивать? В качестве кого ты, например, станешь его допрашивать?
– Да не буду я его допрашивать! Пусть просто посидит! И пусть его начнут искать. Скажем, братик средний начнет искать. А начнет. По моим прикидкам, очередная сделкадолжна случиться через три дня. Галлюциноген на чемодан. За три дня младший братик в камере и проголодаться по-настоящему не успеет. Во всяком случае, с голода не помрет. А Э-Ван готов принять чемодан только от Сань-Вана. Брат от брата. Слишком много у них, у Триады, поставлено на карту, чтобы довериться постороннему. Так что известное шевеление мы будем наблюдать. И действовать соответственно. Расследование-то продолжается!
– Твоими бы устами, Малдер! По-моему, расследование давно и сознательно свернуто. И не по нашей воле.
– Но в нашей воле продолжить наше расследование, невзирая на…
– И этоты называешь нашим расследованием?
– Знаешь… Можно ли сделать вывод, что наше расследование подобно порнографии - мы не можем дать ей определения, но узнаем, когда ее видим?
– Конечно, нет!
– А вот и да! Конечно, да!
– И в итоге? Имею в виду, через три дня, которые ты обозначил.
– Что - в итоге?! Триада расшевелится, наделает глупостей. Мы их всех хватаем - на законных основаниях.
– А Сань-Ван? Узник, так сказать?
– А… выпускаем! Через те же три дня. Никаких официальных извинений, к черту формальности. Захожу в камеру, даю ему по башке, запихиваю в багажник, вывожу на пустырь, вышвыриваю. И подоспевшие агенты ФБР, совершенно случайно оказавшиеся неподалеку, тут же берут его за шкирку. Теперь уже на законных основаниях, основываясь на оперативных данных, обретенных в эти три дня. Ну, далее по схеме: вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, вы имеете право… Имеете, имеете. Но! Не можете.
– И помощник директора ФБР, мистер Скиннер заранее санкционирует весь твой, с позволения сказать, план действий.
– Да пошел он!
– Он не пойдет. А вот послать… и тебя, и меня - проще простого.
– Не-ет, теперь уже не просто! Теперь ему сложно послать - и тебя, и меня! Я как его подопечный наломал столько дров, что теперь он вынужден ждать и надеяться - вдруг да сложит агент Малдер из них какое-то подобие хижины. Тогда можно доложиться в штаб-квартиру, в Вашингтон: операция успешно завершена, особо отличившиеся будут, как минимум, прощены. А если не сложится хижина, то рухнувшие бревна-дрова погребут под собой и старину Уолтера. Так станет ли он форсировать собственное погребение? Нет. Дождется финиша. Пусть промежуточного.
– Да ты психолог, Малдер!
– Ты. сказала,Скалли.
– Что ж. Не убедил, но эрудицией подавил. А насчет узника…
– Ну? Ну?!
– Ты сейчас будешь долго смеяться, однако… Я бы его все же допросила.
– Я бы, по совести, тоже. Но… Почему ты?
– А кто? С тобой, с похитителем, он наверняка замкнется. Скиннер и вовсе отпадает. Зачем ему усугублять беспредел подопечных собственным участием? Остается…
– Но тебе-то это зачем, Скалли?
– Чисто профессиональное. Расследование есть расследование. И - не порнография. Мне надо держать марку, напарник. Понимаешь?
– Пока смутно.
– Видишь ли, Малдер… Манера сначала закончить расследование и собрать все свидетельства против подозреваемого, а в последний момент оглушить его фактами - оставим все-таки дилетантам-сыщикам, придуманным дилетантами-беллетристами.
– Типа?
– Типа Пуаро. Типа Марпл… В реальности - девяносто девять процентов из ста, фигурант будет знать все о расследовании к тому времени, когда ты войдешь в его кабинет… или в камеру. Если он действительно виновен, ты предоставил в его распоряжение энное количество времени… скажем, те же три дня… чтобы сочинить удобоваримый сценарий, а ты не смог припереть его к стенке фактами, которые легко проверить.
– Нет, почему! Я сначала припер его к стенке. Там, в Гринвич-Виллидже. Но он, гадюка, так больно щиплется! Кун-фу, смертельные удары, ки-ийя! Т-тоже мне, ниндзя! Ну и… дал ему по башке!
– Я фигурально, Малдер.
– А я чисто конкретно!
– Давай все-таки фигуральна
– Ладно, давай. Желание дамы…
– Я не дама! Я напарник! Или?
– Напарник, напарник. Ладно, давай, напарник, продолжай.
– Продолжаю. Если фигурант и впрямь виновен, то не склонен признаваться. Будет лгать. Качество лжи прямо пропорционально наличию времени на ее подготовку.
– Из чего следует, Скалли…
– Из чего следует, Малдер,- оперативный допрос фигуранта Сань-Вана… если не поможет, то и не повредит. И чем оперативней, тем продуктивней.
– Что ж, не убедила, но эрудицией подавила. Одна загвоздка, Скалли… Скиннер!
– А куда он денется!
– И я о том же. Даже если согласится, чтобы ты допросила Сань-Вана, то куда он при этом денется? Не фигурально. Конкретно. Не присутствовать он просто не имеет права. Присутствовать - тем более.
– К чему ты клонишь, Малдер?
– К тому, к тому. Надо понимать, Скиннер будет контролировать ход допроса из “каморки”. Захочет контролировать. Так? По ту сторону зеркала?
– Н-ну, в общем… Наверное…
– А я?! Я ведь тоже буду там. Да-да, Скалли, не спорь. Буду! Хочу проконтролировать.
– Так я и не спорю, Малдер.
– Угу. Агент Скалли с блеском “раскалывает” фигуранта. После чего из “каморки” извлекают парочку бездыханных наблюдателей, в экстазе перегрызших друг другу глотки.
– Ну, Малдер! Или эмоции, или работа.
– Видишь ли, Скалли… Разумеется, работа. Эмоции побоку. Для меня. А вот для так называемого старины Уолтера…
– Так называемого? Железный Винни раньше всегда умел держать себя в руках. Железный…
– Именно. Раньше. А нынче… В общем, Скалли… Как бы тебе сказать…
– Говори, говори, напарник! Словами!
– В общем, если по окончании твоей беседы с фигурантом по имени Сань-Ван в “каморке” окажется труп, не удивляйся. Мой ли труп, или труп так называемого старины Уолтера… не удивляйся.
