Литмир - Электронная Библиотека

– Все… нам кранты!

– Я тебя сейчас живьем в песок зарою!.. И тебя тоже.

Последнее замечание относилось ко мне. Что поделаешь, в памяти как назло всплыла развеселая парижская песенка, ну я и давай распевать во все горло. Но Альфонс у нас шибко нервный. Хотя с чего тут психовать, ума не приложу. Где еще и попеть человеку в свое удовольствие, если не в Сахаре, на вольной волюшке! А уж стоило только вспомнить Балуза с его козлиной бороденкой, ну как тут от смеха удержишься?…

Наконец, когда этот психованный Альфонс принялся размахивать у нас перед носом револьвером, пришлось напрячь память и выложить все как есть. У жандармов мы обнаружили сообщение, на которое стражам порядка было в высшей степени наплевать, хотя в нем содержались интересные сведения. Где-то в глубинах джунглей произошло неслыханно дерзкое нападение: три беглых каторжника обезоружили целый взвод легионеров и, прихватив с собой припасы и часть оборудования, скрылись. Объявлена награда в двадцать тысяч франков тому, кто поймает отъявленных бандитов и доставит их живыми или мертвыми. Предполагается, что каторжники движутся в сторону пустыни. Особые приметы: в группе беглецов есть дама.

– Это усугубляет ситуацию, – заметил Альфонс Ничейный.

– И делает ее безнадежной, – вздохнула Ивонна.

– Надежда всегда на стороне того, кто надеется, – попытался утешить ее Альфонс. Впрочем, без особой убежденности в голосе.

Меж тем солнце приближалось к зениту и зной становился нестерпимым. Песчаная пыль вызывала мучительную резь в глазах. И нигде вокруг ни одного зеленого пятна, удручающее однообразие: блеклое, белесо-голубое небо, грязно-желтые волны песка до самого горизонта и убийственный, жгучий, как расплавленный свинец, поток солнечных лучей. Мы сделали короткий привал под прикрытием песчаной дюны. Достали компас, развернули карту.

– Сейчас мы находимся примерно здесь, в десятке милей от Немас-Румбы, – показал на карте Альфонс Ничейный. – Если не сбавлять темпа, к утру можем добраться до Азумбара… Ну, а там что-нибудь придумаем… Надо ведь пополнить запасы питья и еды.

– В этом оазисе вам показываться нельзя, – возразила Ивонна. – Власти уже предупреждены, и вас схватят.

– Попытаемся проникнуть ночью…

Мы молчали. Проскочить Азумбар – мало надежды. А главное, без воды и пищи не обойдешься.

– Вот здесь, к северу, находится оазис с гарнизоном, – уклончиво продолжил Альфонс Ничейный. – Форт Бу-Габенди. Его мы обойдем стороной, а там, у Колом-Бешара, проходит железная дорога.

– Уж не собираешься ли ты продолжить путешествие по Трансафриканской железной дороге? – ахнул Хопкинс.

– По-другому не получится, – Альфонс просил быстрый взгляд на Ивонну. – Ведь нам предстоит переход и через Атласские горы. Надо попробовать. Если действовать с умом – получится… Выдержите, Ивонна?

– О, я вполне окрепла!

– Тогда в дорогу. Конечно, передвигаться в самый зной – сущая мука, зато наши преследователи тем временем будут отдыхать.

И при испепеляющем, шестидесятиградусным зноем мы двинулись в путь.

Теперь мы действовали осторожнее. Альфонс Ничейный ехал впереди, Хопкинс – замыкающим. Наш маленький караван из четырех человек выстроился по всем правилам колонны на марше, с авангардом и арьергардом. Поскольку мне довелось ехать в середине, я имел возможность побеседовать с Ивонной.

– Я знаком с содержанием вашего письма к моему другу, – заметил я с присущей мне от рождения скромностью.

– Вот как?… Тогда я пребывала в отчаянии…

– Могу себе представить. Нам, людям искусства, свойственна тонкость чувств.

– Людям искусства?… А на каком инструменте вы играете?

Вот так номер! Или это всего лишь маскировка истинных переживаний?

– Дорогая Ивонна, к чему скрывать свои чувства? – заметил я с подкупающей простотой, какую мои собратья по перу называют светской беседой. – Альфонс зачитал мне также ваше второе письмо.

– Но ведь я отправила ему лишь одно, не считая письма, что было адресовано господину Тору.

– Прошу прощения, но память вас подводит. Альфонс получил еще одно ваше письмо, где вы упоминаете обо мне… И о моих произведениях.

– Ах да… Вы пишете маслом или акварелью, господин Фаулер?

– Я пишу книги, Ивонна! И полагал, что вам это известно.

– Нет… Откуда мне было знать? – Она смотрела на меня круглыми от удивления глазами.

Сто чертей и одна ведьма! Я только собрался было призвать Ничейного к ответу, как вдруг Хопкинс возгласом предостерег нас, заставил верблюда подогнуть ноги и сам плюхнулся на песок. Мы тотчас последовали его примеру и затаились, скрывшись за своими верблюдами.

Из-за дальних дюн показался отряд спаги. Они двигались быстро, рассыпавшись цепью, а скакавший впереди не отрывал от глаз бинокля. Не иначе как разыскивают нас…

Хорошо, что они были далеко, и Хопкинс вовремя их засек. Уф-ф, пронесло!

Едва успел скрыться последний спаги, Альфонс Ничейный уже сидел в седле.

– Поторопитесь! Целый час мы должны нестись во весь опор, чтобы к тому времени, когда отряд вернется, мы уже скрылись за горизонтом.

– Ясно.

В бешеном темпе мы гнали верблюдов почти час, когда Ивонна вдруг покачнулась в седле. Не подхвати ее Хопкинс, и она рухнула бы на песок… Девушка потеряла сознание. Удивительно, как она держалась до сих пор… Зато нам удалось отъехать достаточно далеко, и наши пути с отрядом преследователей теперь не должны были пересечься. Ивонна безжизненно распласталась на песке. Мы растирали ей руки, ноги, влили в рот глоток рома и не скупились на воду, которой оставалось совсем мало. Положили ей на голову холодный компресс. Или нам удастся пополнить запасы в Азумбаре, или… будем готовиться к концу.

– Вот что, ребята, – обратился к нам Альфонс Ничейный, когда Ивонна забылась сном. – В течение дня каждому из вас достанется по глотку, а эту полную фляжку прибережем для Ивонны. Понимаю, что трудно, но… как-нибудь выдержим.

– А ты?

– Я обойдусь без воды.

– Да пошел ты!.. – озлился Хопкинс. – Наглел время героя строить! Ты такой же, как мы, ничуть не лучше! Заруби это себе на носу!

– Но мне правда не хочется пить…

– Тогда твою долю выльем в песок! – не сдавался Хопкинс.

– И я тоже пить не стану! – поддержал я его.

Вдвоем мы сломили сопротивление Ничейного. Он получил свой глоток воды, но запас наш на том и иссяк. Ивонна не догадывалась, что мы подносим к губам пустую флягу, и нам удавалось держать ее в заблуждении. Без воды, под палящим солнцем – мука адова, зато у Ивонны оставалось еще целых поллитра воды, когда наконец вдали показалось отрадное для глаз темно-зеленое пятно. Оазис Азумбар!

А мы даже говорить не могли, только шепотом: язык потрескался, горло распухло от жажды. И все же мы не забывали время от времени подносить к пересохшим губам пустую фляжку.

– Здесь и расположимся лагерем, – неузнаваемо хриплым голосом выдавил из себя Альфонс Ничейный.

Ивонна бодро соскочила наземь, а вот в нас особой прыти не наблюдалось. Я нечаянно обронил свою фляжку, колпачок отскочил и покатился прочь.

– Вода! – испуганно вскрикнула Ивонна и проворно подхватила фляжку, откуда не вытекло ни капли. Изумлению ее не было границ, а мы не решались взглянуть друг на друга. Девушка сунула внутрь палец, ощупала горлышко фляжки – разумеется, оно было сухим, суше не бывает. Ивонна вскинула на нас взгляд, ласковый и грустный; глаза ее наполнились слезами.

– Вы… отдали мне… всю воду?

– Какие пустяки… Не о чем говорить… – Мне и правда не приходило на ум ничего путного.

Она стиснула мою руку в ладонях.

– Смогу ли я когда-нибудь расплатиться с вами за все… что вы для меня сделали?

Альфонс Ничейный возился с верблюжьим седлом, а Хопкинс буркнул нечто вроде того, что мы, мол, в свое время предъявим счет, и прикинулся сердитым. Но Ивонна подошла к нему и нежно обхватила руками его заросшую щетиной физиономию.

– Сколько бы вы ни притворялись, уж я-то знаю, что вы – истинный рыцарь и мушкетер.

37
{"b":"144892","o":1}