— Но мы будем идти все же быстрее, чем Абуль-моут. Он добрался до озера практически одновременно с нами, значит, он шел всю прошлую ночь напролет. Сейчас он, должно быть, очень утомлен, поэтому я и предполагаю, что сегодня он будет отдыхать до самого утра. Мы же пока свежи и бодры и прекрасно сможем шагать вперед, а часть из нас поскачет на лошадях, которых мы отберем у фельдфебеля.

— Когда, кстати, мы нападем на него?

— Когда совсем стемнеет. Мы должны подобраться к нему незаметно.

— Мы пойдем, конечно, пешком?

— Только половину пути. Вначале на лодках переплывем озеро и доберемся до входа в залив, который покажет нам Сын Тайны. Там мы высадимся на берег, и онбаши проведет нас по берегу залива прямо в лагерь фельдфебеля. Но вы посмотрите только на нашего чернокожего друга.

Взглянув туда, куда указывал его друг, Серый увидел лежавшего на полу негра с разбросанными в разные стороны руками, закрытыми глазами и просветленным лицом. Шварц велел Хали пить араку осторожными, маленькими глотками, но тот не послушался и осушил стакан залпом; поэтому опьянение наступило гораздо раньше, чем предполагали оба немца.

— Ловко вы его обезвредили, — рассмеялся Серый, — теперь он тут проваляется до завтрашнего утра!

Пока Шварц и Пфотенхауер возились с неграми, а остальные были заняты подготовкой в предстоящему наступлению, день прошел, и на реку спустились сумерки. Все лодки были спущены на воду, и отобранные для участия в схватке с фельдфебелем люди выстроились на палубах кораблей.

Первая половина суданской ночи обычно бывает очень темной, и поэтому все набеги, как правило, совершаются после полуночи, когда на небо высыпают яркие звезды. Шварц же, желая захватить фельдфебеля врасплох, выбрал для выполнения своего плана последние вечерние часы. Итак, солдаты сели в лодки, и несколько десятков весел бесшумно опустились в воду.

Сын Тайны, который знал озеро, как свои пять пальцев, правил передней лодкой. Остальные старались держаться вплотную друг за другом, чтобы не потеряться в темноте. Вскоре озеро кончилось, и впереди замаячили неясные очертания берегов.

Причалить оказалось не так-то легко, так как по краям озеро сплошь заросло высоким камышом, который с громким треском ломался, когда люди пытались провести сквозь него свои лодки. Прошло довольно много времени, прежде чем весь отряд высадился на сушу.

Шварц и Пфотенхауер все время держались рядом и ни на шаг не отпускали от себя онбаши. Они понимали, что показываться на глаза фельдфебелю тот не захочет, но он вполне мог вынашивать тайный замысел — при первом же удобном случае убежать к Абуль-моуту в Омбулу. Поэтому оба немца были начеку и бдительно следили за каждым движением капрала. Впоследствии их недоверие рассеялось, так как онбаши не делал никаких попыток к бегству и все его поведение подтверждало, что на него вполне можно положиться.

Оставив озеро позади, люди зашагали вперед по правому берегу залива. Онбаши вел их по опушке леса, через кустарник: он был не слишком густым, и кроме того, здесь было светлее, так как верхушки деревьев не закрывали неба.

Место, где кончался залив, было ярко освещено. Два огромных костра горели возле самой воды, а за ними начиналась бесконечная темная равнина, вдоль которой виднелась полукруглая цепь огней.

— Это и есть лагерь фельдфебеля? — спросил Шварц онбаши.

— Да, господин, — отвечал тот, — если мы подойдем ближе, то увидим его людей.

— С этим мы пока подождем. Что это за маленькие огни там, вдалеке?

— Это сторожевые костры. По ночам несколько часовых стерегут лошадей, чтобы те не разбежались.

— Я насчитал десять костров. Правильно?

— Да.

— Ты знаешь, когда часовые меняются?

— Только один раз, в полночь.

— Устроено не очень-то умно, но нам это только на руку. Значит, смена постов нам не помешает.

— В чем не помешает, эфенди?

— В том, чтобы нейтрализовать этих десятерых, прежде чем мы начнем нападение на фельдфебеля.

— А не лучше ли сперва схватить чауша и тех, кто с ним?

— Это было бы глупо: сторожа наверняка услышали бы шум и убежали.

— Но с ними нам тоже не удастся справиться без шума!

— Об этом не беспокойся! У меня есть один план, и я надеюсь, что могу рассчитывать на твою помощь.

— Конечно, эфенди! Я вижу, что ты все еще мне не доверяешь, но я сумею доказать тебе, как сильно ты ошибаешься. Какое поручение ты хочешь мне дать?

— Ты знаешь всех этих людей?

— Еще бы! Они ведь недавно были моими подчиненными!

— И ты помнишь их имена?

— Все до единого.

— Очень хорошо. Сейчас у меня при себе есть сотня человек. Я отберу двадцать из них, по двое на каждого часового.

Шварц подозвал к себе двадцать солдат, которые показались ему наиболее подходящими для выполнения предстоящего задания, и стал вполголоса их инструктировать:

— Сейчас мы с обнаши пойдем вперед, а вы двинетесь за нами, захватив с собой веревки и шнуры, чтобы связать десять человек. Когда мы приблизимся к первому часовому, вы ляжете на землю, чтобы он вас не заметил, а онбаши подойдет к нему поближе и окликнет его по имени. Когда этот человек увидит перед собой унтер-офицера, которого все здесь считают погибшим, он, должно быть, чрезвычайно удивится и забудет об осторожности. Пока онбаши будет отвлекать его разговором, я подкрадусь к нему сзади и так крепко схвачу его за горло, что он не сможет издать ни единого звука. Тогда один из вас должен быстро подняться с земли, подойти к нам и крепко-накрепко связать парня. Вот и все, что от вас требуется.

— Но что я ему скажу? — растерянно спросил капрал.

— Все, что тебе в голову взбредет. Долго говорить тебе вообще не придется, так что попасть в затруднительное положение ты, скорее всего, не успеешь. Я постараюсь сделать так, чтобы первая же фраза застряла у него в глотке, а ты, если тебе это будет приятно, можешь вообразить себе, что он лишился дара речи, пораженный твоим неожиданным появлением. Главная твоя задача — увести его как можно дальше от костра и встать таким образом, чтобы он вынужден был повернуться ко мне спиной. Понял?

— Да, эфенди. Обещаю тебе, что я так хорошо справлюсь со своим поручением, что ты останешься мной доволен.

— Это в твоих интересах, потому что, если ты допустишь хоть малейшую ошибку, я попросту пристрелю тебя из этого вот револьвера, который, как ты, наверное, заметил, я постоянно ношу при себе.

— Он тебе не понадобится, вот увидишь! Но что мы будем делать дальше?

— Двое из вас будут оставаться около каждого связанного часового. Один сядет на его место около костра, другой отползет со своим пленником в сторону и будет стеречь его, чтобы он не ушел. После того, как я расправлюсь с фельдфебелем, вы приведете часовых к нам в лагерь.

— А как же мы узнаем, что фельдфебель и его люди схвачены? — спросил один из солдат. — Отсюда не видно, что делается там, у воды.

— Я пошлю человека, который сообщит вам об этом. И еще одно. Возможно, не все ловцы рабов сейчас находятся в лагере. Поэтому, если кто-то захочет пройти мимо вашего костра, вы должны повалить его на землю и связать, причем сделать это надо совершенно бесшумно. Тех же, кто попытается пройти к заливу уже после того, как лагерь будет в наших руках, вы можете беспрепятственно пропускать. У вас есть какие-нибудь вопросы?

— Нет, — ответили солдаты.

Тогда Шварц повернулся к тем восьмидесяти солдатам, которые не должны были принимать участия в нападении на часовых, и сказал:

— Вы пока останетесь здесь. Если наш план не удастся, я громко свистну. По этому сигналу вы должны немедленно бежать в лагерь и нападать на фельдфебеля и его людей. Поняли? Ну, теперь мы можем начинать.

В этот момент к немцу подошел Отец Одиннадцати Волосинок и спросил:

— Эфенди, вы можете исполнить просьбу, покорную?

— В чем дело?

— Вы пробираетесь сейчас к посту, вражескому. Это есть нападение, интересное. Я хотел идти тоже с людьми, вашими. Я прошу теперь о позволении, добром и дружеском!