— Где же находится ваш лагерь?

— Здесь, у залива Хусан-эль-Бахр.

— На этом его берегу?

— Да.

— Значит, вы люди того ловца рабов, что остановились здесь?

— Нет. Но теперь ты отвечай на мои вопросы! Кого или что ты здесь искал?

— Я пришел, чтобы купить животных и некоторые другие товары.

— Ах, так ты тот самый человек, которого фельдфебель ожидает сегодня утром?

— Да.

— Тогда почему ты пробирался сюда тайно?

— Из предосторожности. Я хотел убедиться, что фельдфебель сказал мне правду. Но, как я вижу, ты его знаешь и в то же время говоришь, что не принадлежишь к его людям. Как я должен это понимать?

— Мы ведем войну с ловцами рабов, и вчера мы захватили фельдфебеля в плен.

— Так значит, все его имущество попало теперь в твои руки?

— Да. Но тем не менее ты можешь выполнить то, зачем пришел, потому что я тоже хочу заключить с тобой сделку.

Тут и без того безобразное лицо пленника исказилось гримасой гнева, и он проскрежетал:

— Разрази тебя Атлах! Ты меня опередил, но ты не долго удержишь добычу! Немедленно освободи меня, иначе сегодня же, в час, когда солнце будет в зените, ты и все твои люди отправитесь в преисподнюю!

— И кто же любезно отворит нам дверь в нее?

— Мои воины, которые придут сюда, если я не вернусь к ним в назначенный час.

— И как велико их число?

— Под моим началом стоит больше людей, чем пальцев на руках и ногах у всех твоих воинов!

— То есть в девять раз больше! А ты знаешь, сколько солдат находится в моем распоряжении?

— Могу себе представить. Итак, развяжите меня, если вам дорога жизнь!

— А что ты будешь делать, если я выполню твою просьбу?

— Это не просьба, а приказ, которому ты обязан повиноваться. Тогда я разделю с тобой добычу, которую ты отнял у фельдфебеля.

— Гм, забавно, — улыбнулся Шварц. — Где же сейчас твои люди?

— Некоторые из них совсем близко, я оставил их позади, когда пошел на разведку. Если я в скором времени не вернусь, они поспешат навстречу основному отряду, который тоже скоро будет здесь, и сообщат, что я попал в руки врага. Тогда не ждите пощады ни от Аллаха, ни от меня!

— Ты говоришь, как эмир, владеющий многотысячным войском. Это неосторожно с твоей стороны, потому что тебе придется горько раскаяться, если ты выведешь меня из себя. Ты не хочешь назвать мне число твоих воинов, у меня же нет оснований что-либо от тебя скрывать. Пойдем со мной, я кое-что тебе покажу.

Это приглашение Шварц произнес потому, что услышал с реки человеческие голоса: к берегу приближались его корабли. Он поднял пленника с земли и в сопровождении Пфотенхауера повел его к заливу. Выйдя на опушку леса, откуда можно было увидеть озеро, немец понял, что не ошибся: флотилия уже подходила ко входу в узкий залив. Несмотря на попутный ветер, впереди кораблей были привязаны лодки. И они, и все палубы буквально кишмя кишели людьми.

— Аллах акбар! Сколько кораблей! — потрясенно и одновременно растерянно воскликнул пленник. — Что делают здесь все эти люди?

— Они собираются сразиться с твоими воинами, как только выберутся на сушу. Ну и как, ты по-прежнему горишь нетерпением отправить нас в преисподнюю?

— Но это же настоящая эскадра, это целая армия!

— Ты еще не все видел. Идем дальше!

Шварц взял пленника за руку и отправился с ним в лагерь. Выйдя из-за кустов на равнину и увидев перед собой целые толпы солдат, пленник воскликнул:

— Еще одно войско? Господин, может быть, ты решил завоевать Судан?

— Нет, я только хочу разгромить отряд Абуль-моута и наказать его самого.

— Абуль-моута? — быстро переспросил человек. — А что ты будешь делать дальше?

— Ничего.

— Значит, ты не собираешься нападать на деревни онго?

— Нет. Единственная моя цель — уничтожить Отца Смерти. Как только с ним будет покончено, мы тут же вернемся восвояси.

— Ты можешь поклясться в этом?

— Да.

— Твоими предками и твоей бородой!

— Клянусь!

— Тогда да сохранит тебя Аллах, и да будет тебе уготовано одно из лучших мест на седьмом небе! Если бы мои руки не были связаны, я обнял бы тебя и попросил навеки считать меня твоим другом и союзником.

— Ты говоришь серьезно? — спросил Шварц, несколько ошарашенный таким неожиданным оборотом.

— Как нельзя более серьезно, господин. Работорговцы создали настоящий ад для жителей страны, а Абуль-моут — сущий дьявол в человеческом облике. До сих пор никто не нашел в себе сил или мужества вступить в открытую борьбу с ним, и этот негодяй заковал весь Судан в цепи и кандалы. Он требует все, что пожелает его душа, и все должны повиноваться ему, а тот, кто откажется это сделать, будет убит или угнан в рабство. Так было раньше, но теперь, когда пришел ты, великий эмир, обладающий могучей властью, теперь всякий страх должен исчезнуть, и многие встанут под твои знамена. Я первый предлагаю тебе принять мою помощь; я и мои люди готовы вместе с тобой сражаться против Абуль-моута.

Человек говорил с неподдельной искренностью, его озаренное вдохновением лицо уже не казалось таким страшным. В чистоте его намерений невозможно было усомниться, и все же осторожный Шварц спросил:

— Значит, ты не друг Абуль-моута?

— О нет, я ненавижу его всем сердцем!

— И все же ты пришел, чтобы заключить с фельдфебелем сделку?

— Сделку? — мрачно усмехнулся чужак. — Да, я хотел с ними кое-что сделать, но не совсем то, чего ждал от меня фельдфебель. Я не принес с собой никаких товаров для обмена, потому что я собирался напасть на этих псов и убить их всех до единого. Поэтому меня разозлило известие о том, что они и их имущество уже попали в твои руки. Но теперь я не буду претендовать на добычу, оставь ее себе, если хочешь. Скажи мне только, где находится Абуль-моут. Должно быть, его дела обстоят не так благополучно, как прежде, иначе фельдфебель не предал бы его. Честно говоря, только это предположение и подтолкнуло меня совершить набег на чауша, в других обстоятельствах я вряд ли решился бы на такое.

— Как твое имя? — спросил Шварц.

— Меня зовут Отец Булавы, потому что я всегда дерусь только этим оружием, и еще никому не удавалось одолеть меня.

— Сколько все же воинов ты привел с собой?

— Две сотни.

— Тебе нужен такой большой отряд для нападения на пятьдесят ловцов рабов?

— Нет, господин, мы не трусы! Но для транспортировки скота необходимо много людей. Кроме того, нам нужно было сделать все очень быстро и так искусно замести следы, чтобы Абуль-моут никогда не смог узнать, что произошло у этого залива. Фельдфебель вместе со всеми своими людьми и всем добром должен был бесследно исчезнуть.

Шварц развязал пленника и ответил:

— Я возвращаю тебе свободу. Если все действительно обстоит так, как ты говоришь, то ты станешь моим союзником и будешь стоять рядом со мной, когда Абдулмоут будет валяться в пыли у наших ног и умолять о пощаде.

— Господин, ты скоро убедишься, что я не лгал. Мои спутники подтвердят тебе это, если ты разрешишь прибыть им сюда. Один из них мог бы поскакать назад, навстречу основному отряду, и сообщить воинам об изменениях в наших планах.

— Это мы еще успеем сделать. Но ты сказал «поскакать»? Значит, твои люди на лошадях?

— Нет, на верблюдах. Я привел с собой также вьючных верблюдов, на которых собирался нагрузить отнятую у фельдфебеля добычу.

— Часть ее ты получишь. То, что у тебя при себе столько верблюдов, может оказаться очень кстати. Это ускорит наш путь.

— Куда?

— В Омбулу, в страну беланда. Там сейчас находится Абдулмоут. Он сжег деревню дотла и угнал в рабство ее жителей, а немощных убил.

В течение нескольких секунд Отец Булавы стоял неподвижно, обдумывая только что услышанное, а потом сжал кулаки и воскликнул:

— О, пусть Аллах не даст свершиться этому злодеянию! Мы живем в союзе с беланда и имеем среди них родственников!

— К сожалению, Аллах не захотел этого предотвратить, потому что все уже кончено.