На следующий день, прямо с раннего утра, я поехал в Оксфорд и припарковал машину в многоэтажном подземном гараже при крупном торговом центре. В центре города было как-то необычно тихо, даже для февральского утра в понедельник. Поднялся страшный порывистый ледяной ветер, он пришел с севера и продумал мое пальтишко насквозь, прошивал, как хорошо заточенный штык курту [9]талиба. Самые разумные люди, очевидно, решили остаться дома, в тепле.

Оксфордский городской суд располагался рядом со зданием Совета графства Оксфордшир, на Нью-роуд, неподалеку от старой тюрьмы. Согласно вывешенному на стене расписанию слушания по интересующему меня делу Родерика Уорда, ныне покойного, значились в списке вторыми.

Ждать на улице было слишком холодно, поэтому я вошел в зал заседаний, уселся в заднем ряду и начал слушать первое дело — о самоубийстве неуравновешенного молодого человека лет двадцати с небольшим, который повесился в доме, где жил с другими студентами. На протяжении всего процесса две девушки, его подружки и соседки, рыдали почти непрерывно и во весь голос. Это они, вернувшись из ночного клуба в два часа, обнаружили раскачивающееся на веревке тело, практически натолкнулись на него в темноте.

Патологоанатом описал причину смерти как удушение путем повешения, полицейский доложил о предсмертной записке, найденной в доме.

Затем взял слово отец молодого человека, коротко рассказал о сыне и его надеждах на будущее, которые не оправдались. То был своеобразный трогательный панегирик, произнесенный с большим достоинством и не меньшей печалью.

Коронер, выслушивающий показания свидетелей, поблагодарил всех, затем официально заявил, что молодой человек ушел из жизни добровольно.

Все присутствующие в зале встали, коронер поклонился нам, мы — ему, а затем он вышел через дверь за трибуной председательствующего. Вся процедура заняла от силы минут двадцать, не больше. Какой-то, как мне показалось, слишком быстрый финал для жизни, длившейся двадцать два года.

Затем начали разбирать дело о смерти Родерика Уорда.

В зале произошла смена участников. Отец молодого человека и его рыдающие подружки вышли вместе с полицейским и патологоанатомом, дававшими свидетельские показания. На смену им явились какие-то мужчины в костюмах, потом зашел еще один, в темно-синем свитере и джинсах, и сел невдалеке от меня.

Я покосился на него, лицо на секунду показалось знакомым, словно я где-то видел его прежде. Но когда он повернулся ко мне анфас, я понял, что не знаю этого человека. Да и он тоже смотрел на меня как на незнакомца.

В зале заседаний не оказалось ни одной женщины, которая могла бы сойти за Стеллу Бичер. Но ведь, с другой стороны, она так и не получила повестки, посланной ей из офиса коронера по адресу Бэнбери-драйв, 26 и уведомляющей, что рассмотрение дела состоится именно сегодня. Я был абсолютно уверен в этом, потому что повестка до сих пор лежала у меня в кармане.

Разбирательство началось с выступления коронера, который изложил суду ряд деталей. Он назвал адрес Родерика Уорда — Оксфорд, Бэнбери-драйв, 26, но даже я знал, что адрес фальшивый. Так зачем сообщать его суду?.. Меня так и подмывало встать и заявить, что они ошибаются, но как тогда объяснить, откуда это мне известно? Стоит только начать, и остановиться уже не будет возможности. Придется изложить суду всю печальную сагу об уклонении от налогов, и об этом немедленно сообщат в Департамент по сборам и таможенным пошлинам. И матери выдвинут обвинение быстрее, чем часовому, застигнутому спящим в карауле.

Затем коронер перешел к рассказу о том, как тело погибшего было опознано его сестрой, миссис Стеллой Бичер, проживающей по тому же адресу. Еще одна ложь. А может, вся эта история с опознанием тоже ложь? И действительно ли тело, найденное в машине, принадлежало Родерику Уорду? Может, кому-то другому? И где теперь Стелла Бичер? Почему ее нет здесь? Вся эта история казалась мне крайне подозрительной, наверное, потому, что я знал: Родерик Уорд сам давно не в ладах с законом. На взгляд любого другого человека, то был заурядный дорожный инцидент с трагическим исходом.

Первым свидетелем выступал полицейский из группы расследования дорожных происшествий Теймз Вэлли Роуд, он описал все обстоятельства происшествия, сопутствующие — именно так он и выразился — кончине Родерика Уорда в ночь на субботу 12 июля.

— Темно-синий «Рено Меган» мистера Уорда следовал по трассе А415 в южном направлении, — заявил он. — Следы шин на траве указывают на то, что водитель не вписался в поворот, вылетел на встречную полосу дороги и ударился о бетонный парапет моста в том месте, где трасса А415 пересекает реку Виндраш. После чего указанное транспортное средство оказалось в реке, где его в понедельник, 13 июля, в восемь утра и обнаружил местный рыбак. Машина лежала на боку и фунтов на шесть или около того выступала над уровнем воды.

Тут коронер остановил его и записал что-то в блокнот.

— Продолжайте, — сказал он после паузы, подняв глаза на полицейского.

— Чуть позже тем же утром транспортное средство извлекли из воды с помощью крана. Было это приблизительно в десять тридцать. Тело покойного было обнаружено в машине, когда ее подняли. Он находился на водительском сиденье и был пристегнут ремнем безопасности. Был немедленно уведомлен офис коронеров, на место происшествия в… — тут он заглянул в записную книжку, — в одиннадцать двадцать восемь прибыл патологоанатом. К этому времени я уже прибыл к месту происшествия и начал расследование.

Полицейский снова сделал паузу, все это время коронер что-то яростно строчил в своем блокноте. Когда он закончил писать, полицейский продолжил:

— Я обследовал указанное транспортное средство как на месте происшествия, так и на нашей испытательной базе в Кидлингтоне. Имелись небольшие повреждения вследствие столкновения с мостом, но во всем остальном машина была в рабочем состоянии, и никаких дефектов тормозной или же рулевой системы обнаружено не было. Ремни безопасности тоже были в порядке, застежки на них открывались и закрывались должным образом, без каких-либо затруднений. На месте происшествия я обследовал бетонный парапет моста, а также следы шин на траве возле дороги. Никаких следов торможения на самом дорожном покрытии обнаружено не было. Из всего этого мной был сделан вывод, что сам по себе удар о бетонную преграду вряд ли был сильным и не мог оказаться фатальным. Было отмечено также, что подушка безопасности сработала, а повреждения, найденные на корпусе автомобиля и бетонной стене, указывали на то, что столкновение произошло при относительно низкой скорости.

Он сделал паузу, отпил глоток воды.

— Исходя из положения и направления отметин на траве, с учетом отсутствия следов торможения на асфальте, мной был сделан вывод, что водитель, очевидно, заснул за рулем и проснулся, только когда машина слетела с дороги на траву. Он резко затормозил, после чего машина врезалась в бетонный парапет на скорости десять-пятнадцать миль в час. Силы столкновения, в общем-то небольшой, хватило на то, чтоб транспортное средство съехало в реку, и повреждения на машине и парапете моста соответствуют всем сделанным мной выводам.

Полицейский умолк, коронер продолжал что-то строчить в блокноте.

— Есть вопросы к офицеру полиции? — коронер поднял голову и обозрел зал.

— Да, сэр, — со своего места поднялся высокий господин в полосатом костюме.

Коронер кивнул ему, сразу было видно: эти двое знакомы.

— Скажите, офицер, — обратился высокий господин к полицейскому, — как по-вашему, жизнь этого человека могла бы быть спасена, если б в месте, где машина сползла в воду, было бы установлено ограждение?

— Да, вполне возможно, — ответил полицейский.

— В таком случае вы должны согласиться со мной, — продолжил «полосатый», — как человек, имеющий огромный опыт в подобных расследованиях, что Совет графства Оксфордшир проявил преступную халатность, не распорядившись установить ограждение в столь опасном месте на дороге, и что именно эта халатность привела к трагической гибели Родерика Уорда.