Все это Роналд Парсонс выслушал молча. Он сидел, уронив руки на колени и комкал носовой платок. Крокер произнес обычные, подобающие случаю слова соболезнования, Парсонс низко опустил голову и ответил ему еле заметным кивком. Казалось, он был совершенно раздавлен горем.
Когда Уэксфорд шел по мощеному двору суда, кто-то тронул его за рукав, и он был удивлен, увидев перед собой Парсонса. Без всякого вступления Парсонс сказал:
— Сегодня утром пришло письмо для Маргарет.
— Что? Какое письмо? — остановившись, спросил Уэксфорд. Он видел, какие «письма» она получала: счета от угольщика и рекламные проспекты.
— От кузины из Соединенных Штатов, — ответил Парсонс. Он судорожно вздохнул, и его передернуло, как будто ему было зябко, а между тем на улице пекло солнце.
Уэксфорд посмотрел на него внимательней и понял, что Парсонс, наконец, стряхнул с себя оцепенение, сковывавшее его до сих пор. Теперь в нем больше было горечи и обиды.
— Я его вскрыл.
Произнес он это так, как будто ему было стыдно. Жены нет, а они роются в ее вещах. Теперь даже ее письма, которые она все еще будет получать после смерти, не избегнут той же участи — их будут вскрывать, прочитывать, будут копаться в каждом слове, подвергать анализу, разглядывать, искать, как в ее теле во время вскрытия.
— Я не знаю… и представления не имею, — сказал он, — но, понимаете, там в письме есть про того человека, про Дуна, того самого.
— У вас оно с собой? — быстро спросил Уэксфорд.
— В кармане.
— Пойдемте ко мне.
Возможно, Парсонс и заметил сложенные на шкафу книги, когда-то принадлежавшие его жене, но, во всяком случае, он вида не подал. Он сел на стул и вручил Уэксфорду конверт с письмом. На обратной стороне конверта под порванным краем был от руки написан адрес: «От миссис Э. М. Кац, 1183 Санфлауэр-Парк, Слейт-Сити, Колорадо, Соединенные Штаты Америки».
— Ваша жена регулярно с ней переписывалась? — спросил Уэксфорд.
— Не то, чтобы регулярно, — ответил Парсонс, — ну, раз, или два в году. Я с миссис Кац не был знаком.
— Не знаете, ваша жена случайно не писала ей недавно, уже после того, как вы сюда переселились?
— Не могу сказать, господин главный инспектор. По правде говоря, она была мне как-то ни к чему, эта миссис Кац. Она присылала Маргарет такие письма, и без конца в них описывала, что она еще себе купила — какой новый автомобиль, какую стиральную машину и тому подобное… Не знаю, огорчали Маргарет ее письма или нет. Она вообще любила свою кузину и никогда слова не сказала, что ей неприятно читать про то, что та без конца все покупает. Ну, я как-то сказал Маргарет, что я сам про ее кузину думаю, и она перестала мне показывать письма от этой самой Кац.
— Мистер Парсонс, насколько я понимаю, по завещанию миссис Ивс после ее смерти дом перешел в совместную собственность вашей жены и миссис Кац. Вы, конечно…
Парсонс перебил его с раздражением:
— Ее долю мы у нее выкупили, господин главный инспектор. Отдали все, до последнего пенни, все семьсот фунтов, которые она с нас потребовала, и оформили и перевели ей в Америку через банк в Лондоне. Моя жена тогда работала, поэтому мы смогли собрать эту сумму. А когда мы расплатились с ней, муниципальный совет заставил нас продать дом в их собственность, и всего за девятьсот фунтов. Какой-то у них был ордер на покупку, что ли.
— Принудительная покупка в связи с неуплатой налога, — сказал Уэксфорд. — Понятно, — он высунул голову в коридор, — сержант Кемб! Мне чаю, да, и еще одну чашку, пожалуйста! Я прочту это письмо, если вы не возражаете, мистер Парсонс.
Письмо было написано на тонкой голубой бумаге. У миссис Кац новостей для кузины хватало. На первых двух страницах она повествовала о том, как вся ее семья — мистер и миссис Кац с тремя детьми отдыхали во Флориде; далее шло описание новой машины, которую купила себе миссис Кац; и какую печь для жарения мяса на вертеле купил ей муж. Затем она писала, что приглашает мистера и миссис Парсонс погостить у них в Слейт-Сити. Уэксфорд начал понимать, что в этой самой миссис Кац вызывало раздражение у Парсонса.
Следующая страница содержала более интересные сведения.
«Ну, ты знаешь, Мэг, — писала миссис Кац, — я прямо поразилась, когда узнала, что вы с Роном переехали в Кингсмаркхэм. Готова спорить, что это Рон придумал, а не ты. И опять ты и Дун вместе, и опять встречаетесь? Ну, надо же! Ой, до чего хочется знать, кто же Дун, в конце концов! Напиши мне прямо, хватит говорить намеками.
Все-таки никак не могу взять в толк почему ты так боишься этой встречи. Ну, скажи, чего там бояться? Между вами же не было ничего такого (ты знаешь, о чем я говорю, Мэг). Я не думаю, что Дун по-прежнему горит к тебе любовью. Вечно ты со своими подозрениями! Если вы просто покатаетесь в машине пару раз и пообедаете вместе в ресторане (да еще за тебя заплатят) — не знаю, на твоем месте я не была бы такой щепетильной.
Когда вы с Роном соберетесь купить машину? Уил говорит, что он никак не может понять, как вы умудряетесь сводить концы…».
Дальше в том же духе, с множеством восклицательных знаков и подчеркнутых слов. Письмо заканчивалось так: «…Привет Рону, передай ему, что вас обоих ждет у нас в Санфлауэр-Парк теплый, радушный прием, в любой момент, как только вы решите нагрянуть в Колорадо, США. С любовью от Энн, Грег, Джоанна и Ким обнимают свою любимую тетеньку Мэг».
— Письмо может сильно помочь в деле, мистер Парсонс, — сказал Уэксфорд. — Я хочу им серьезно заняться.
Парсонс поднялся, собираясь уходить. Он так и не дотронулся до своей чашки чая.
— Лучше бы его и вовсе не было, этого письма, — сказал он. — Я думал запомнить Маргарет такой, какой я ее знал. Думал, что она совсем другая, не такая, как все. Теперь знаю, что она ничем не отличалась от других женщин, которые путаются с мужчинами, чтобы чего-то от них получать.
Уэксфорд тихо сказал:
— Да, к сожалению, похоже на то. Скажите, у вас, у самого, никогда не возникало мысли, что ваша жена может встречаться с этим неизвестным человеком, Дуном? Ведь все говорит о том, что Дун знал ее раньше, еще когда она жила во Флэгфорде, а когда она приехала сюда второй раз, их отношения возобновились. Она, вероятно, училась в местной школе, мистер Парсонс. А вы этого не знали?
Парсонс замялся, и было не понятно — то ли он утаивал что-то, то ли не желал о чем-то говорить, пытаясь сохранить хоть капельку нетронутой памяти о жизни с ней, теперь, когда он ясно сознавал, что брак их разрушен и что разрушила его не только смерть жены, но и ее измена. Оттого-то и бросилась кровь ему в лицо, и его перекосила болезненная гримаса.
— Она не была счастлива во Флэгфорде. Она вообще не любила вспоминать, как она жила раньше, и я не стал ее спрашивать. Думаю, ей было трудно здесь, кругом нее были всякие снобы. Понимаете, я считал, что она имеет право держать при себе свои тайны.
— Она вам что-нибудь рассказывала о своих приятелях?
— Для нас обоих это была закрытая книга, — сказал Парсонс. — Я не желал ничего об этом знать, понимаете? — Он подошел к окну и посмотрел на улицу, вглядываясь в белый день так, как будто за окном стояла кромешная тьма. — Мы были совсем не такие, как другие люди. Никто из нас никогда не имел интрижек на стороне, — он осекся, очевидно, вспомнив о письме. — Нет, я не верю. Не верю, что Маргарет была способна на такое. Она была порядочная женщина, господин главный инспектор, порядочная и любящая. Как хотите, а мне кажется, что эта Кац много чего выдумывает, и неправда все это, из собственной головы она это взяла.
— Не беспокойтесь, многое выяснится, когда мы получим сведения из Колорадо, — сказал Уэксфорд. — Я хотел бы узнать, какое письмо, я имею в виду ее последнее письмо, написала ваша жена миссис Кац. Мне необходим его текст. И уж, конечно, не собираюсь его от вас утаивать.
— И на том спасибо, — сказал Парсонс. Он нерешительно потоптался на месте и, протянув руку, нерешительно дотронулся до зеленого переплета томика стихов Суинберна. Потом повернулся и быстро вышел из кабинета.
