— Такими же фиолетовыми чернилами могут надписывать цену и в других парфюмерных лавочках, и не только здесь, а где угодно — хоть в Стовертоне, в Помфрете, в Сьюингбери.

— Верно, Майк. И если миссис Миссал покажет мне свою помаду, завтра же утром первым делом ты отправишься в Стовертон и опять начнешь прочесывать парфюмерные магазины и аптеки.

Берден его не слышал. Вытянув шею, он смотрел в окно, на улицу.

— Сюда едет машина, — сообщил он. — Так, приближается. Оливкового цвета «мерседес», модель шестьдесят второго года, регистрационный номер…

— Хватит, Майк. Я не собираюсь ее покупать.

Колеса прошуршали по дорожке, передняя дверца открылась. Берден высунулся в окно.

— Вот это да! — ахнул он. — Шикарная штучка, ничего не скажешь!

Из машины вышла женщина в белых коротких брючках и направилась к крыльцу дома. Пышные рыжие волосы были схвачены яркой голубой косынкой с синим рисунком, голубая блузка сочеталась по цвету с косынкой. С точки зрения Вердена, ее можно было бы назвать красавицей, если бы ее не портили жесткие линии лица, как будто кожа, покрытая нежным загаром, была натянута на металлический каркас. Ее внешность привлекала внимание, но не вызывала симпатии. Однако главным в ее облике для Вердена было то, что на ее губах была помада золотисто-алого цвета, а отнюдь не коричневато-розовая.

— Ой, до чего же мне надоели эти противные дети! Вот увидишь, Пит, гадина Инж еще не вернулась.

Щелкнул ключ в замке, и Берден услышал быстрые шаги Инж Вульф, которая спешила встретить своих хозяев. Кто-то из детей плакал.

— Полицейские? Много их? Не может этого быть, Инж. А где же их машина?

— Я думаю, это ко мне, Хэлен. Я всегда бросаю машину где попало и не включаю подфарники.

Уэксфорд ухмыльнулся.

Позади одной из ваз с цветами резко распахнулась дверь, как будто ее кто-то толкнул ногой, нетерпеливо и в гневе. Первой появилась рыжеволосая женщина. Ее глаза скрывали темные очки, оправа их была усыпана искусственными бриллиантами; и хотя к тому времени солнце из комнаты ушло, она не собиралась их снимать. Ее муж был высокий, толстый мужчина с обрюзгшим лицом, из-под кожи проступали багровые пятна лопнувших кровеносных сосудов. В длиннополой рубахе он был похож на беременную женщину в халате.

Берден слегка зажмурился — так резал глаза пестрый узор на рубахе: на фоне ярко-красной и белой клетки разноцветные бутылки, стаканы, тарелки.

Берден и Уэксфорд поднялись навстречу хозяевам.

— Миссис Миссал?

— Да, я Хэлен Миссал. А какого черта вам здесь надо?

— Мы из полиции, миссис Миссал, мы расследуем обстоятельства, связанные с исчезновением миссис Маргарет Парсонс.

Миссал вылупил на них глаза и облизал свои толстые мокрые губы.

— Садитесь, — сказал он. — Только я не понимаю, зачем вам нужна моя жена?

— Я тоже не понимаю, — сказала Хэлен Миссал. — У нас что, полицейский режим?

— Думаю, что нет, миссис Миссал. Но у меня к вам вопрос: вы покупали новую губную помаду во вторник?

— Ну и что? Это преступление?

— Если вы мне ее покажете, мадам, я буду вполне удовлетворен, мы повернемся и уйдем, и не будем больше отнимать у вас время. Я понимаю, как вы устали, проведя весь день у моря.

— Это точно, — она улыбнулась. Вердену показалось, что она немного потеплела и что, возможно, она и в самом Деле была утомлена. — Вы когда-нибудь сидели на мятных леденцах? — и она засмеялась, показав им неяркое голубое пятно на брюках сзади. — Слава Богу, есть Инж! На сегодня с меня хватит. Видеть больше не могу этих мерзавок!

— Хэлен! — сказал Миссал.

— Мы говорили о губной помаде, миссис Миссал.

— Ах, да, помада. Да, я купила новую номаду, какого-то дерьмового цвета, называлась полярное что-то, уж не помню. Я ее вчера потеряла в кино.

— Вы уверены, что потеряли ее в кино? Вы ее там искали? Обращались к билетеру?

— Что? Поднимать шум из-за каких-то восьми фунтов? Вы что, за нищую меня принимаете? Я ходила в кино…

— Одна?

— Конечно, одна.

Бердену послышалась настороженность в ее голосе, но глаза были закрыты очками, и лицо ничего не выражало.

— Я ходила в кино, а когда пришла домой, помады в сумке не было.

— Это ваша помада? — Уэксфорд раскрыл ладонь, на которой лежала губная помада «Полярный соболь», и миссис Миссал взяла ее тонкими длинными пальцами с серебряными ногтями, похожими на средневековые доспехи.

— Должен вас огорчить, придется пройти со мной в полицейский участок. Необходимо снять отпечатки ваших пальцев.

— В чем дело, Хэлен? — Миссал положил руку ей на плечо, но она стряхнула его руку, как будто он мог ее испачкать. — Хэлен, я не понимаю, что происходит. Может, человек, который был связан с той женщиной, украл ее у тебя?

Она продолжала рассматривать помаду, держа ее своими тонкими пальцами. Берден вдруг подумал: «Неужели она не догадывается, что уже залепила ее отпечатками пальцев?»

— Кажется, это моя помада, — медленно произнесла она. — А где вы ее нашли? В кино?

— Нет, миссис Миссал. На опушке леса, чуть в стороне от помфретского шоссе.

— Что?! — Миссал даже подскочил. Он посмотрел на Уэксфорда, потом на жену. — Сними с себя эти фары! — заорал он и сорвал с ее носа очки.

Вот теперь-то Берден смог разглядеть ее глаза. Они были светлые, зеленовато-голубые, с золотыми искорками. На какой-то миг в них отразился испуг; затем она опустила веки, как будто загородилась ими, и больше глаз не поднимала, упорно глядя себе на колени.

— Ты же ходила в кино, — сказал Миссал. — Ты так мне сказала. Что-то я не пойму, при чем тут помфретское шоссе и лес. Что за чертовщина?

Хэлен Миссал начала говорить, медленно и нерешительно, видно было, что она с трудом придумывает, как выкрутиться.

— Наверно, кто-то нашел мою помаду в кино. А потом они эту помаду потеряли. Вот и всё. И ничего особенного. Просто не понимаю, из-за чего весь шум.

— Так случилось, — сказал Уэксфорд, — что сегодня в половине второго дня в лесу было найдено тело миссис Парсонс. Ее кто-то задушил.

Миссис Миссал вздрогнула и схватилась за ручки кресла. Берден про себя отметил, какого труда ей стоило сдержаться и не закричать. Наконец она сказала:

— Ну и что, разве не понятно? Убийца, а кто он — откуда я знаю, украл мою помаду, а потом уронил ее в… на месте преступления. Мне, например, все ясно.

— Все ясно, кроме одной детали, — сказал Уэксфорд. — Миссис Парсонс была убита во вторник. Ну что же, я вас больше не задерживаю, мадам. Во всяком случае, сегодня остановимся на этом. Да, вот еще что: у вас есть своя машина?

— Да, красный «дофин», она у меня в другом гараже. Ворота выходят на Кингсбрук-роуд. А зачем вы это спрашиваете?

— В самом деле: зачем? — заволновался снова Миссал. — И вообще, к чему все эти расспросы? Мы даже не знаем никакой миссис Парсонс. Вы же не можете обвинять мою жену… Боже, хоть бы кто-нибудь объяснил, в чем дело!

Уэксфорд посмотрел на мужа, потом на жену. Он поднялся.

— Мне хотелось бы взглянуть на шины, сэр, — сказал он.

Пока он это говорил, с Миссалом произошла странная перемена, он как будто что-то понял, о чем-то догадался. Он так побагровел, что его лицо стало почти кирпичного цвета и сморщилось, как у ребенка, который того гляди заплачет. В нем было столько отчаяния и боли, что Берден отвел глаза. Но Миссал тут же переборол себя. Сделав над собой усилие, он произнес сдержанно и спокойно:

— Я не возражаю, вы можете осмотреть машину моей жены, но я понятия не имею, какое она имеет отношение к убитой женщине, — за его сдержанностью чувствовалась боль человека, привыкшего справляться с душевными переживаниями и не выплескивать наружу обиду и горечь от супружеской неверности.

— И я понятия не имею, — бодро ответил Уэксфорд. — Как раз это мы и собираемся установить. Я в таком же неведении, как и вы.

— Ой, дай же им ключи от гаража, Пит, — сказала миссис Миссал. — Говорю тебе, я ничего не знаю. Я не виновата в том, что у меня украли помаду.