Тод вошел. Он думал добраться до стойки, чтобы взять ключи от апартаментов Хавьера и его гостей, но ему помешало появление в холле большой группы постояльцев отеля. Чтобы не быть замеченным, он свернул к главной лестнице и торопливо поднялся. На третьем этаже, пользуясь общими указаниями Саскии, он сориентировался и вычислил интересующие его комнаты.

Ближе всех располагался номер Руано. Подойдя к двери, Тод некоторое время осматривал ее, затем вытащил из-под куртки сумку, перебрал находящиеся в ней инструменты, остановил выбор на пистолете-отмычке, нашел подходящее лезвие и ввел его в личинку замка. Ему пришлось трижды нажать на гашетку и несколько раз легонько постучать по рукоятке, чтобы сдвинуть предохранительные штифты и освободить запорный цилиндр.

Номер был прибран и подготовлен к ночи: возле изголовья расстеленной кровати горели лампы. В отеле еще не знали, что остановившийся здесь постоялец уже никогда не вернется. Чемоданы мадридского адвоката были сложены в шкафу возле входной двери. Тод перерыл их и ничего не обнаружил. Сейф стандартной гостиничной модели с электронным табло для набора кода был заперт. Тод включил свой наладонник, сверился с карточкой Адриана Руано, которой его снабдил дон Альваро, и с пятой попытки подобрал правильные цифры: годы рождения родителей в порядке «отец — мать». Внутри ничего особенного: немного наличности, кое-какие драгоценности, кокаин, электронный ежедневник и ноутбук. Документы Руано, как и бумаги Хавьера и Родриго, ему уже передал Каннаваро, когда они встретились после визита в госпиталь. Тод засунул все в гостиничный мешок для грязного белья, проверил салон и ванную комнату, но больше ничего не обнаружил.

Комната Феито его ничем не порадовала. Сейф оказался пуст, гардероб скуден, а наркотиков телохранитель не употреблял — Тоду это было известно. В номере Хавьера также ничего компрометирующего, только большое количество денег и кокаина, которые Тод незамедлительно прибрал.

Он уже собирался выйти, но тут постучали. Беглый осмотр номера говорил о том, что комната в полном беспорядке. Уборку не делали, — видимо, шлюха провела здесь весь день. Эту деталь он упустил.

Дверь открылась, и появилась горничная.

Тод юркнул в ванную комнату, погруженное в темноту просторное помещение, отделанное бежевой плиткой. Закрывшись в расположенной в углублении стены душевой кабине с матовым стеклом, он стал ждать. Женщина в соседней комнате зажгла лампы у изголовья и принялась перестилать белье. Потом включила пылесос. Это продолжалось добрых пять минут. Звяканье посуды послужило Тоду сигналом того, что горничная занялась подносами с остатками еды, которые он заметил, войдя в номер.

Зажегся свет, она вошла в ванную.

Тод угадал ее силуэт, искаженный матовым стеклом. Один раз горничная прошла мимо него, чуть было не открыла створки душа, но передумала и, собрав полотенца, унесла их вместе с мусорной корзиной. Через какое-то время она вернулась и вымыла раковину, заменила набор санитарно-гигиенических принадлежностей, все протерла и, издав вздох отвращения, занялась унитазом. Затем вернулась в комнату.

Тод натянул перчатки.

Горничная появилась вновь, подошла к душевой кабине и открыла ее.

Тод этого ждал и не дал ей времени крикнуть. Одной рукой он зажал ей рот, а другой с силой притянул к себе. Затем развернул, несмотря на ее тщетное сопротивление, схватил за голову и резко крутанул. Сухой треск. Женское тело обвисло в его руках. Бросив убитую в душе, он выкатил ее тележку, захватил мешок со своей добычей и тем же путем, каким проник в отель, покинул здание. Его никто не видел.

— Ты чем-то озабочен?

Валери Массе дю Рео положил нож и вилку на край тарелки, вытер губы и взглянул на свою жену Мишель, перед которой стоял стакан вина. Она внимательно изучала его через кухонный стол. Она не ужинала — очень проголодалась и перекусила раньше, вместе с их дочерью Сюзанной. К тому же он опоздал, нарушив привычный тулузский ритуал совместной трапезы. Прежде они всегда его придерживались, и до сих пор даже недавним ухищрениям прокуратуры не удавалось отменить эту традицию. Сегодняшнее опоздание было отклонением. Он задумался, останется ли оно единственным в своем роде, или это предвестник будущих пропущенных ужинов.

Или хуже того.

Его беспокойство не укрылось от Мишель.

— Я сегодня видел Доминика. Помнишь, кто это? — Жена не отвечала, и Массе дю Рео продолжал: — Ну да, Ланжевен, брюнет, симпатичный мужик, который пришел в Группу в тот год, когда я из нее вышел. Все были недовольны, он ведь тогда только закончил Сен-Сир. [61]

— Что он забыл в Тулузе?

— Муассак.

— Что?

— Он был в Муассаке, на месте преступления, которое мы расследуем.

— Ты сегодня был в Муассаке? Я думала, у вас большое совещание по поводу процесса следующего месяца. Все та же история ссоры между соседями?

— Нет, тут другое. Кстати, там гораздо серьезнее, нежели простая ссора между соседями. Так вот, прокурорские поставили меня в известность, что прибудут в Муассак на тройное убийство, поэтому и мне пришлось туда поехать. А они и не появились.

— Похоже, в прокуратуре тебя обожают.

— Зато я повидал Доминика.

— Из-за трех трупов?

— Да. То есть нет, из-за операции «Ястреб».

Мишель Массе дю Рео вздохнула:

— Сложновато для меня.

— Кто-то сбежал, какой-то паразит, который интересует Группу.

— А какая связь с вашими убийствами?

— Никакой.

— Но тебя это беспокоит?

— Обычно Группа не совершает таких обходов местности. И Доминику явно было не по себе.

— Почему?

Подполковник пожал плечами:

— По всему видать, он очень устал. — Он положил в рот кусок и отхлебнул вина.

— Бывает.

Две-три минуты они молчали.

— Значит, трое?

— Да, убиты и сожжены. — Пауза. — Прости.

— Когда я была девчонкой, здесь такого не случалось.

— Об этом меньше говорили.

— Неужели?

Массе дю Рео удержался от ответа. Поспешно закончив ужин, он поцеловал Сюзанну, которая уже ложилась спать, и присоединился к жене в гостиной. Они поговорили о том, как она провела день, покритиковали телевизионные передачи и тихонько включили музыку. Рассказывать ей о мрачных предостережениях Барреры он не стал.

Тод не сразу нашел то, что искал, и наступившая ночь не способствовала ему в этом. Но в конце концов они все же остановились перед стоящей на отшибе строящейся виллой.

Иней тонким слоем покрывал унылый пейзаж вокруг стройки. При свете фар «ауди» Тод и Нери обыскали багаж Саскии Джонс. Привязанная к опорному столбу будущего гаража, обнаженная, девушка медленно приходила в себя. Ее трясло от страха и холода. На земле грудой валялась ее одежда, а прямо перед ней, плотоядно глядя на свою жертву, стоял Каннаваро.

Подошел Тод.

Глаза Саскии открылись, затрепетали ресницы, глаза снова закрылись. Она застонала.

Каннаваро ухватил ее за подбородок и грубо заставил поднять голову:

— Сейчас ты нам все расскажешь, слышь, ты, fucking bitch! [62] — Его рука скользнула по грудям англичанки, взвешивая каждую; он обратился к Тоду по-испански: — Дай мне с ней поразвлечься, я заставлю ее вывалить все, что она знает.

Тод с безразличием скользнул по нему взглядом, затем посмотрел на автомобиль, его глаза остановились на табличках с итальянскими номерами.

— Твой «ауди»?

— Краденый. — Не обращая внимания на Тода, неаполитанец игриво подергивал волоски на лобке девушки. — Поддельные номера и документы к ним.

— Эй, Каннаваро!

Симоне Каннаваро чуть повернул голову в сторону окликнувшего его и даже не успел удивиться. Он едва ли осознал, что дуло его собственной «беретты» направлено прямо ему в лоб.

Саския Джонс взвыла не от звука выстрела, а от того, как разлетелись осколки костей и брызги мозга. Захваченный врасплох Жан Франсуа Нери, по-прежнему на корточках рывшийся в раскрытом чемодане девицы, осел на задницу.