Джон Галло был последним, что видела Ева, прежде чем створки кабины сошлись и лифт двинулся вниз.

Он стоял, слегка расставив ноги, и линялые джинсы плотно облегали крепкие, рельефные бедра. Высокий, сильный, но не крупный, а изящный и… поджарый. Сексуальный, энергичный, гибкий, он напоминал боевую машину, всегда готовую к действию.

Она смотрела на него, и жар пульсировал в ее крови, а створки кабинки лифта все не закрывались и не закрывались.

И даже когда они все же сомкнулись, он как будто остался с ней. Остался против ее желания. Еву это озадачило. Нет, она много знала про секс. Там, где она жила, секс был повсюду. Она видела его на улице, во дворах, на лестничных клетках. Она слышала его в соседней комнате, когда Сандра приводила домой кого-то из своих «бойфрендов». Секс был тем, что притягивало парней к Розе. Тем, из-за чего она осталась с ребенком. Но Еву он до сих пор не трогал. Она его не понимала.

И поняла только теперь. У него появилось имя.

Джон Галло.

– Ничего я не видела, – нахмурилась миссис Смайт. – Так и полицейским сказала. Оставьте меня в покое. – С этими словами она захлопнула перед Евой дверь.

Ева устало вздохнула. Миссис Смайт была девятой. Двое жильцов пребывали в таком состоянии, что даже не поняли, о чем их спрашивают. Другие либо боялись говорить о Лазаро, либо демонстрировали откровенное равнодушие к судьбе бедной Розы. И, разумеется, никому не нравилось, что их беспокоят в столь позднее время.

Но и ждать Ева не могла – к утру в больнице уже могли принять решение о передаче малыша на попечение департамента. Забрать Мануэля нужно было раньше.

Она повернулась, твердя себе, что отчаиваться нельзя, что есть еще другие квартиры и другие люди и кого-то из них, возможно, удастся убедить дать правдивые показания. Чтобы спасти Розу и ребенка требовался один-единственный свидетель, один-единственный смельчак.

– Ева!

Она обернулась и увидела торопливо поднимающуюся по лестнице Розу. Лицо подруги сияло от счастья. На руках у нее мирно посапывал Мануэль.

– Тебе разрешили забрать его? – обрадовалась Ева. – Замечательно. Это твой папа убедил их в том, что ты прекрасная мамочка?

Роза покачала головой:

– Нет. Он только подписал документ о выписке и сразу ушел. – Прижимая малыша к груди, она нежно поглаживала его шелковистые волосики. – Просто я молилась, и Господь, должно быть, услышал меня.

– Значит, врачи передумали?

– После звонка из полиции им ничего другого и не оставалось. – Ее карие глаза лучились от счастья. – Они не могли больше держать у себя моего сыночка.

– После звонка из полиции? – удивилась Ева и недоверчиво покачала головой. – Подожди-ка. Почему полицейские звонили в больницу?

– Потому что Господь ответил на мои молитвы.

– Как?

– Рик Лазаро пришел в полицейский участок на Третьей улице и признался, что это он бросил малыша на землю.

– Что? Не может быть! Рик никогда бы ничего такого не сделал.

– Знаю, – легко согласилась Роза. – Поэтому я и думаю, что это Господь заставил его признаться.

– Не хотелось бы подрывать твою веру в Бога, но мне кажется, тут должно быть какое-то другое объяснение. Вряд ли Господь стал бы вмешиваться…

– Но ведь никакого другого объяснения у тебя нет, так? – Роза добродушно улыбнулась. – Господь любит моего Мануэля и знает, что ему будет хорошо со мной.

Что тут возразишь? Объяснить случившееся как-то иначе Ева действительно не могла, а Розу оно вполне устраивало.

– Мануэля нельзя не любить, – тихо сказала Ева. – Что ж, я рада, что Бог решил вмешаться. Надеюсь, Он позаботится о том, чтобы Рик Лазаро отправился за решетку на ближайшие лет двадцать.

Роза рассмеялась и шагнула на ступеньку.

– Я буду молиться. Может, так и случится. Господь слышит меня.

Она поднялась по лестнице к своей квартире. Хлопнула дверь. Оставшись одна, Ева устало опустилась на нижнюю ступеньку. Время позднее. Еще нужно принять душ и немного поспать, а утром снова собираться в школу.

Какой страшный и удивительный вечер! Но, к счастью, закончилось все совсем не так плохо, как началось. Мануэль останется с Розой, и, может быть, когда-нибудь, если Бог будет и дальше милостив к ней, ее отец смягчится и примет внука.

«Господь ответил на мои молитвы…»

Может быть, и ответил, но каким образом? Рик Лазаро – завзятый наркоман, и сегодня он был не в самом лучшем расположении духа. Даже если допустить, что действие той дури, на которую он так основательно подсел, закончилось, в полицию его пришлось бы тащить на веревке. Сам, по доброй воле, Рик никогда бы туда не пошел. Понятно же, что после случившегося просто так его уже не отпустят. Ночь без наркотика для Рика кошмар. И раз уж он все-таки явился с повинной, значит, на свободе его ждало что-то пострашнее камеры и «ломки». Но что?

«Я не самый хороший парень.

Чтобы выжить и получить, что мне нужно, я готов на многое.

Ты действительно хочешь ей помочь?»

Джон Галло?

С Риком он обошелся жестоко. И справился за считаные секунды.

Что же такое он пустил в ход, к какому средству убеждения прибег, чтобы заставить Лазаро пойти в полицейский участок и признаться в содеянном?

И сделал бы это, если б она не сказала, что хочет помочь Розе и готова ради этого на все?

А если ее подозрения верны, то не получается ли, что теперь они связаны общей темной тайной?

Впрочем, скорее всего, это только ее догадки, и Джон Галло не имеет к случившемуся никакого отношения.

Ева с усилием поднялась и устало потащилась наверх. Принимать душ уже не хотелось. Пожалуй, лучше сразу же завалиться спать. Сандры дома, скорее всего, нет. Большую часть времени мать проводила обычно у каких-то «друзей», а домой приходила пару раз в неделю.

Впрочем, сразу лечь спать не получится – ведь задание по геометрии так и осталось невыполненным. Казалось бы, лишь только утром она забросила книжки в сумку и отправилась на занятия, а сколько всего произошло за этот день! Нет, уроки надо сделать.

Да и спать почему-то не хотелось. Не лежать же в постели с открытыми глазами, уставившись в потолок. Лежать и думать о Розе и ее малыше.

Впрочем, о Розе ли? Скорее, мысли повернут к Джону Галло, и тогда она будет вспоминать, что почувствовала, когда он дотронулся до нее… вспоминать его самого возле лифта, перед тем как закрылась дверь кабины…

В закусочную Мака, где работала Ева, Джон Галло вошел, когда часы показывали без пяти одиннадцать.

– Привет! – Он остановился у стойки. – Заканчиваешь через пять минут?

Ева напряглась, но постаралась взять себя в руки и с деланым равнодушием пожала плечами.

– Через пятнадцать. Надо еще приготовиться к завтрашнему дню. – Она вытерла стойку салфеткой. – А ты что здесь делаешь?

– Похоже, дождь собирается, вот и подумал, что мог бы подбросить тебя домой.

– Я и на автобусе могу доехать.

– Знаю, что можешь. – Он улыбнулся: – А еще знаю, что ты хочешь. Вопрос в том, что сделаешь. Зачем ехать на автобусе, если нам по пути?

Действительно, зачем? Вот только хочется ли ей садиться к нему в машину?

– Не сахарная, не растаю.

Джон усмехнулся:

– Что не сахарная, это точно. Поэтому ты мне и понравилась. Ты просто искры высекаешь. Как сцепилась с Лазаро… – Он вдруг посерьезнел: – Тебе нужно какое-то оружие. Так просто ты с ним не справишься.

– Может, стоит взять несколько уроков у твоего дяди?

– Отличная мысль. Да и я кое-чему мог бы научить. – Джон помолчал, потом покачал головой: – Нет, у нас бы вряд ли что-то получилось. Слишком уж тесный физический контакт. Мне бы, наверно, было не до урока.

Да и ей бы, пожалуй, тоже. И почему у них все разговоры ведут к одному? Нет, нельзя ехать с ним домой.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Попробуй. Рискни. Без твоего согласия я ничего не сделаю. Поговорим… – Пауза. – Может быть. Я так стараюсь убедить тебя, что меня не стоит опасаться… Честным быть нелегко.