– Ты понимаешь, какой груз мы везем?

– Я его чую.

– И ты не боишься?

– Разве можно бояться тех, кто больше не существует?

Возникла пауза. Нелти чуть повернула голову, пытаясь почувствовать настроение людей. Погладила кошку.

Усь спокойна – значит опасаться нечего…

– А ты необычно разговариваешь, – наконец проговорил старик. – Не так, как другие женщины.

Нелти чуть пожала плечами:

– Наверное, ты никогда раньше не слышал, как разговаривают женщины.

– Почему же… Слышал… – судя по голосу, старик улыбался. – Но редко что понимал.

– Возможно, ты слышал, но не слушал.

– Не стану с тобой спорить. Догадываюсь, что это бесполезно, да и опасно, может быть.

– Опасно? – Нелти искренне рассмеялась. – Неужели я – слепая женщина, обычная, слабая, – смогла напугать тебя и твоих людей?

– Только сильные люди могут говорить о своей слабости, – заметил старик. – Да и странно мне встретить посреди дороги слепца без поводыря… – Он покачал головой, и Нелти почувствовала это. – Думаю, ты лукавишь, когда говоришь о слабости и обычности.

– Так значит я действительно тебя напугала? Почему же ты до сих пор здесь?

– Потому что дорога – это не лучшее место для слепой женщины, кем бы она ни была.

– Я – собирательница душ, – сказала Нелти, понимая, что пришло время представиться. – Меня зовут Нелти.

– А я – перевозчик мертвых, – сказал старик, – и хозяин скорбного обоза. Армид мое имя.

– Собирательница и перевозчик, – усмехнулась Нелти. – Компании лучше не придумать.

Фыркали лошади, скрипели телеги, бряцали колокольчики. Лениво перебрасывались словами возницы и охранники – Нелти их слышала, но не слушала. Она разговаривала с Армидом, делилась с ним тревожными предчувствиями:

– …да, я не вижу, я слепа, но это не значит, что я ничего не замечаю. Все чаще мертвые возвращаются в мир живых, все больше страха копится в нашем мире, и у этого должна быть какая-то причина. Страж говорил, что живые не дают покоя мертвым, он говорил, что мертвые всегда поднимаются, когда близятся перемены. Или когда кто-то желает перемен…

Они сидели рядом, на одной куче соломы, в одинаковых позах. У Нелти на коленях свернулась кошка, у Армида – вожжи.

– Такое уже было однажды, – негромко сказал старый перевозчик. – Давно. Так давно, что ты, наверное, не помнишь… Армия мертвых против армии людей… Сражение возле Кладбища… Разгром некромантов… Победа Короля…

– Я помню, – сказала Нелти. – Тогда я была ребенком… Я хорошо помню…

Разве могла она это забыть?

Как можно забыть день, когда черные всадники Короля промчались через их деревню на взмыленных лошадях, подняв в небо тучи пыли, заслонившие солнце. День, когда женщины и дети спрятались в подвалах, а мужчины торопливо запирали дома и занимали посты возле закрытых ставнями окон, сжимая в руках топоры и тесаки. День, когда на крыши нескольких домов упали тяжелые боевые стрелы, прилетевшие издалека, а пахнущий кровью и тленом ветер приносил с севера тревожные отзвуки ревущих горнов и рокочущих барабанов. День, после которого потянулись по дороге нескончаемые скорбные обозы, а оружейным металлом были завалены все окрестные кузни.

Как можно забыть день, который изменил всю твою жизнь?..

– Я помню… – повторила Нелти, поглаживая топорщащуюся шерсть кошки. – Не могу забыть… Ведь ровно через шесть дней после той битвы я ослепла…

– Как это случилось? – не сразу решился спросить Армид.

– Я посмотрела мертвяку в глаза… – выдержав паузу, ответила задумавшаяся Нелти. – И теперь все, что я вижу – это бездонная чернота его зрачков.

– Ты нарушила правило, – сказал Армид.

– Тогда я не знала правил…

Нелти стояла в стороне от мальчишек, не решаясь ни подойти ближе, ни отойти дальше. Ей было страшно, и она прижималась к стволу осины, готовая, случись что, кошкой вскарабкаться на ствол.

Мысленно она кляла себя за то, что согласилась пойти с ними. Она ругала заводилу Огерта и послушного Гиза. Она ненавидела их дурацкие, совсем не смешные шутки. И до самого последнего момента она думала, что все эти разговоры о ползающей мухе, о том, что мертвец шевельнулся – обычная мальчишеская болтовня, пустой треп. Она считала, что друзья сговорились, решив как следует ее напугать.

И когда мертвяк действительно дернулся и схватил Огерта за ногу, Нелти на мгновение показалось, что это тоже часть розыгрыша.

Возможно, только поэтому она не сошла с ума от страха.

Она закрыла лицо руками и пронзительно завизжала…

– Вот и деревня показалась, – сказал Армид, прервав ее воспоминания.

– Я ничего не вижу, – напомнила Нелти старому перевозчику, и тот смутился, кашлянул. Тронул вожжи, прикрикнул на лошадь, подгоняя. Только потом поинтересовался:

– И как же ты странствуешь? Слепая, без поводыря.

– Поводырь не нужен, если есть попутчики.

– А когда и попутчиков нет?

– Усь всегда рядом.

– Усь?.. Это же обычная кошка. Чем она может помочь?

Нелти покачала головой, прижалась щекой к мягкой шерсти, ответила:

– Обычных кошек не бывает. Ты знаешь, что они видят много такого, о чем люди даже представления не имеют? Знаешь, например, что кошки видят души?

– Это детские сказки, – сказал Армид.

– Нет, – ответила Нелти. – Это правда. А еще у кошек есть дар предчувствия. Кошки – настоящие охотники…

Вскоре они въехали в деревню. Нелти ощущала, как по ее лицу скользят тени высоких изб и деревьев, она слышала квохтанье кур и перекличку петухов, блеяние овец и мычание коров. Где-то впереди звонко кричали дети – то ли радостно, то ли испуганно. Разнообразные запахи сменяли друг друга – сначала пахло свежескошенным сеном, потом навозом, затем потянуло ароматным дымком – кто-то коптил мясо.

– Большое село, – сказала она.

– Да, – подтвердил Армид. – Но как ты узнала?

Нелти повернула к нему лицо:

– Закрой глаза и не открывай их много лет. Тогда поймешь.

Кошка забеспокоилась, вскарабкалась на плечо хозяйки, уселась там, вертя головой.

– Собаки рядом, – сказала Нелти. И через мгновение услышала дружный лай. Деревенские разномастные псы сбились в стаю и, держась на безопасном расстоянии, облаивали чужаков.

– Ты по делу сюда или как? – спросил Армид, не обращая внимания на трусливых собак.

– По делу, – сказала Нелти.

– И по какому же? Впрочем, и без того знаю. Наверное, на Гадючье болото хочешь пойти.

– Откуда знаешь?

– А я не первый год здесь езжу. И вот что скажу – не надо тебе на Гадючье болото ходить. Много ваших там было, и почти все там и остались. А те, что вернулись – вернулись ни с чем…

Обоз ехал еще довольно долго, и Нелти казалось, что они кружат по селу – она чувствовала, как меняет свое положение солнце – то оно справа, то слева, то прямо в лицо светит.

А потом лошади встали. Умолкли колокольчики. Собаки все еще лаяли, но уже не так яро. Звуки деревни отдалились, казалось, что селение отгородилось от обоза плотной ширмой. Пахло застоявшейся водой.

– Где мы сейчас? – спросила Нелти.

– Это старая конюшня. Мы всегда здесь останавливаемся. Место тихое, спокойное, безлюдное, хоть и посреди села – в самый раз для скорбного обоза.

– К тому же пруд рядом, – сказала Нелти.

– И это тоже, – согласился Армид. – Но откуда ты знаешь?

– Усь на ухо шепнула, – улыбнулась Нелти.

Армид помолчал немного, а потом сказал серьезно, без тени улыбки:

– На Гадючьем болоте кошка тебе не поможет.

Армид планировал задержаться в деревне на пару дней. Необходимо было заново перековать лошадей, смазать колеса телег, поправить упряжь. Одна из повозок нуждалась в небольшом ремонте, да и людям бы не мешало отдохнуть от дороги, перекусить в достойном заведении, промочить горло кружкой-другой пива, забыть ненадолго о своих обязанностях.