– Да у нас за такое можно на смертную дуэль смело вызывать! – после паузы взвыл Барсим, наконец определившись со своим отношением к тому, что я сказал.

Ну ладно. Сам напросился. Все могу понять, но, когда смертью за обычную откровенность грозят, это уже перебор.

– Что за такое? За то, что я правду озвучил, а Мурка подтвердил? Тогда давай ты меня вызовешь. Только дуэли не будет. Будет банальное убийство, потому что я меч в руках держать не умею, в прямом смысле слова, а про свои магические способности вообще молчу.

Барсик отвернулся. Буркнул в сторону.

– Просто хочу обозначить свою позицию, – прозвучало тихо, почти надтреснуто.

– Ладно, – сказал примирительно, проникнувшись к нему сочувствием. – Садитесь, будем чай пить.

Светлый по инерции попытался опуститься обратно на стул, но замер в неуклюжей позе, когда заговорил темный.

– Я бы хотел побеседовать наедине, если на сегодня сеанс групповой терапии закончен.

– Нет! – воскликнул Барсим так громко, что мне показалось, будто стекла в окнах затряслись.

Они пересеклись взглядами. И темный пояснил:

– Не с тобой. А с Андреем.

– Что?! – На последней букве светлый возвысил голос.

Я хмыкнул.

– Извини, Барсик, но тебе придется выйти.

– Ты чай обещал, – резко повернувшись ко мне, напомнил светлый, явно не желая оставлять темного наедине со мной. Разумеется, ему хотелось знать, что тот собрался обсуждать, и сама мысль, будто говорить мы будем о нем, претила. По крайней мере, именно так я идентифицировал поведение светлого в этот момент.

– Раз так хочешь чая, можешь пить. Тогда мы с Муркой в класс вернемся.

Барсим посидел, помялся. Потом опустил голову и тихо сказал:

– Налей и дай мне кружку. Я попью.

Пожал плечами, но сделал то, что он хотел. Светлый вынул у меня из рук кружку чая и гордо удалился, больше ничего не сказав. Мы с Муркой остались вдвоем.

– Знаю, о чем спросишь, – сразу решил ухватить быка за рога, точнее, эльфа за уши. – Нет, я не считаю ваш с ним случай безнадежным. Но ведь и к Барсюте нашему не мешало бы прислушаться. Тут два варианта. Либо он пойдет в своем отторжении подобного рода отношений до конца, либо… – Я не закончил фразу, решил узнать, сумеет ли темный догадаться, к чему клоню.

– То есть ты думаешь… – В голосе Мурки отчетливо проскользнуло удивление.

– Да. Либо окажется так, что он сам увлечен тобой, просто признаться боится и тебе, и себе заодно. Вероятность, конечно, мала, но иногда его поведение наводит меня именно на такие мысли.

– Но уверенности нет… – задумчиво обронил темный.

– Откуда! – фыркнул я. – Вопрос в том, захочешь ли ты рискнуть дружбой, которая между вами вполне могла бы зародиться. И все ради весьма сомнительного чувства.

– Сомнительного? – В голосе темного прозвучала легкая самоирония. Он спросил: – Почему сомнительного, если ты сам увлекаешься как женщинами, так и мужчинами?

– Потому что увлечение и любовь – разные вещи, – убежденно ответил и попытался четко обозначить свою позицию. – А вообще, лично я считаю, что любовь любовью, но она как вспыхнула, так и остыть может мгновенно и безвозвратно, а вот настоящая дружба – это уже на всю жизнь.

Мурка долго молчал. Я успел поставить перед ним кружку чая и стоял возле мойки, попивая свой. Хотелось бы к чаю чего-нибудь сладкого, но, увы, за печеньками только предстояло доползти в магазин. Молчание темного затягивалось, и мне неожиданно пришло в голову, что сомнительные там у него чувства или нет, но отбирать у человека, то есть эльфа, надежду, глупо и слишком безжалостно. К тому же я мог его понять. Правда мог.

– Есть еще один вариант. Альтернативный, так сказать.

– Слушаю. – Темный поднял голову и впился в мое лицо пристальным взглядом.

– Захочет ли сам Барсик променять то сомнительное чувство, о котором мы говорим, на просто дружбу.

– И как мне об этом узнать? – тут же уточнил темный. – На прямой вопрос он точно не ответит. Какие еще могут быть варианты?

– Предлагаешь придумать способ вывести его на откровенный разговор? – прямо спросил, задумчиво вертя в руках кружку.

– А ты можешь придумать?

– Уже придумал, – хитро прищурившись, огорошил его и принялся излагать свою идею. – Предлагаю напрячь воображение, – вдохновенно начал я. – Вот что делают в первую очередь, чтобы привлечь внимание женщины? Не вашей, нашей, ну или светлой какой?

Мурка непонимающе на меня смотрел. Я улыбался.

– Дарят подарки, не согласен?

– Если быть точным, – поправил он, все еще не понимая, – цветы.

– Цветочки Барсик не оценит. Он ведь мужчина. Но, с другой стороны, есть ведь то, что можно подарить мужчине и от чего ему будет не так просто отказаться.

– Например?

– Ну, не знаю. Вот вы обычно как деретесь?

– В смысле – как?

– Я очень сомневаюсь, что кулаками друг другу морды месите.

– Разумеется, не по-плебейски.

– И?

– На мечах. Когда нас только сюда послали и мы впервые схлестнулись с ним на дуэли, для меня стало откровением, что командор отряда лучников так искусно владеет мечом.

– Лучников? – изумился, до меня только сейчас дошло, почему Барсик выглядит таким хлипеньким. Ему и не надо было быть мощным и внушительным, потому что не приходилось таскать на себе тонны амуниции. Для него главное – забраться повыше, чтобы противника лучше видеть и быстренько отстрелять всех, кто на мушку попадет.

– Ты не знал, что я командую мечниками, а он лучниками?

– Никто из вас меня как-то не просветил.

– Да, наверное, – согласился Мурка, но я не дал ему загрустить.

– Так вот, о подарке. Раз он так хорошо мечом владеет, значит, он в них разбирается, правильно?

– В чем?

– В мечах. И что, нет такого клинка, от которого, если бы Барсику удалось подержать его в руках, он уже не смог отказаться? – спросил и обрадовался, когда глаза Мурки в буквальном смысле слова загорелись. Красный ободок вокруг зрачков, казалось, начал светиться. И я, подстегиваемый такой реакцией, вдохновенно продолжил: – Разумеется, за подарки не требуют ничего взамен. Но, чтобы опробовать новую игрушку, ты мог бы предложить ему сразиться – не на дуэли, а просто так, в дружеском поединке. Что скажешь?

– Скажу, чтобы ты никогда не называл оружие игрушкой.

– Да ладно тебе, ты ведь понял, к чему клоню, – отмахнулся я. – А потом уже станешь действовать по обстоятельствам.

– Благодарю, – помедлив, темный поднялся из-за стола, так и не притронувшись к чаю. – Так и сделаю, – он не улыбался, но я чувствовал, что Мурку переполняет радостное предвкушение.

Теперь у него появилась цель и, что немаловажно, все еще теплилась надежда. Убежден, в их случае лучше попробовать и передумать, если не понравится, чем, отвергнув, потом всю жизнь сожалеть, что не попробовали, когда была такая возможность. Они ведь не тинейджеры какие, которые как что, так сразу в депрессию впадают и начинают всякими глупостями заниматься. Так что, пяток-другой шишек обоим командорам только на пользу пойдет, заодно и кругозор расширить поможет. В первую очередь, разумеется, для светлого. Вдруг, поговорив, они все же сумеют понять друг друга, и если не судьба в вечной любви клясться, то хоть подружатся. Тогда и брешей в охране университета поубавится, ведь, став друзьями, они научатся действовать сообща. Уверен в этом.

Пока размышлял, в прихожей раздался щелчок двери. Это Мурка вернулся на территорию университета. Я остался один. Ну наконец-то. А теперь в магазин. Надо же своих деток за успешную операцию по спасению мира, ладно-ладно, всего лишь универа, отблагодарить.

Тарэль Барсим Огненный

– О чем ты с ним говорил? – спросил, не глядя на него.

Я стоял слева от двери, из которой он только что вышел. Мои руки были скрещены на груди. Выглядело это, как я надеялся, небрежно и даже в чем-то пренебрежительно. Но на самом деле всеми силами пытался замаскировать свое собственное нервозное состояние.