— Продам, — ответила я.

— К отъезду готовишься? — спросила она с надеждой.

— Нет, — ответила я. — Но что ему зря висеть в гараже?

— Не позабудьте, мой Берт очень даже интересуется, когда вы съедете, — продолжала она целеустремленно. — Вам-то он великоват (она имела в виду коттедж). А вот маленькое бунгало на Фейрвью вам в самый раз.

Мне меньше всего требовалось маленькое бунгало на Фейрвью, но миссис Б. явно считала, что заронила семя в благодатную почву, и, пригладив фиолетовые локоны, она заковыляла назад в деревню, предварительно сообщив мне сведения, которыми явно жаждала со мной поделиться. В десять часов в следующую субботу клуб «Дружеские руки» отправлялся в свою ежегодную летнюю экскурсию, на этот раз в Эдинбург. И она едет, возвестила миссис Бинни. И Стэн тоже, добавила она кокетливо, щурясь на меня из-под ресниц, — произвело ли это на меня впечатление? Еще как произвело! Она сказала — Стэн. И несомненно, подразумевала мистера Тутинга. За все годы, какие я ее знала, она не называла своего мужа иначе, как мистер Бинни, и пока он был жив, и когда скончался. Да, дело, видимо, продвигалось.

Это я должна увидеть собственными глазами, подумала я. А потому в субботу утром, когда автобус въехал на площадь, я была на почте, готовясь наблюдать за тем, как наша сирена пускает в ход свои чары. Все оказалось крайне просто. Автобус остановился, и пассажиры собрались погрузиться в него. Миссис Бинни решительно заняла место во главе очереди. Она вскарабкалась по ступенькам, тяжело плюхнулась на сиденье у двери, ляпнула сумку на второе место рядом с собой, откинулась на спинку и закрыла глаза — внушительно, чтобы никто не покусился на свободное, а когда автобус заполнился и мистер Тутинг влез в него последним (как секретарь, он у двери проверял пассажиров по списку), миссис Бинни открыла глаза и забрала сумку к себе на колени. Мистеру Тутингу оставалось только сесть рядом с ней — на единственное свободное место, на которое к тому же он, как самоназначенный экскурсовод, имел преимущественное право. Впереди, сразу за водителем.

Супруга старика Адамса на эту экскурсию не записалась. Оставить муженька одного она не хотела, а его в поездку не удалось бы затащить и на аркане. Однако она тоже заглянула на почту; ни за что на свете не пропустила бы такого случая, сказала она, и мы вместе помахали вслед автобусу.

— Похоже на романчик, а? — заметила она, не спуская глаз с миссис Б. и мистера Тутинга, но я в этом убеждена не была. На мой взгляд, паучиха плела свою сеть, и мистер Тутинг безнадежно в ней запутывался.

Я пошла назад в долину, думая, что, во всяком случае, получила недельную передышку. Миссис Б. не будет пока допекать меня разговорами о переезде. Но жизнь в деревне — это жизнь в деревне, и на меня напала мисс Уэллингтон. Она тоже не поехала на экскурсию. Подобное не было в стиле мисс У. Ну, она разглядела каноэ на лужайке с вершины холма и спросила Фреда Ферри, не знает ли он, почему оно там, — он все еще выкашивал траву у коттеджа Лилии и заходил за платой к мисс Уэллингтон, а его хлебом не корми, дай кому-нибудь втереть очки, а уж мисс У. тем более. Да неужто она не слышала? Я собираюсь обплыть вокруг света. И кошек с собой беру, добавил он на закуску.

Идею он, видимо, почерпнул из газетных сообщений о человеке, намеревавшемся переплыть Атлантический океан в бочке. Из этого плана ничего не вышло — ему помешали власти, но мисс Уэллингтон, без сомнения, тоже читала про него, а потому ей показалось очень даже вероятным, что я замышляю подобную же глупость.

И она спустилась с холма в день, когда Дружеские Руки отбыли в Эдинбург, и как назло я, расстелив парус на траве, чистила его, а кошки составляли мне компанию, усевшись в каноэ так, словно уже приготовились к отплытию. Прежде другие наши кошки тоже посиживали в каноэ, когда его водворяли на лужайку для чистки. Сиамы всегда сгорают от желания приобщиться к происходящему. И было бы куда более удивительно, если бы они в каноэ не забрались.

Но мисс Уэллингтон влетела в калитку, обвила руками мою шею и залилась слезами, так что Шани стремглав умчалась в коттедж. Саф остался на месте и приветствовал ее пронзительным «уа-а-а-ах!», но мисс Уэллингтон занимало совсем другое.

— Не делайте этого! — умоляюще прорыдала она. — Вы не должны! Подумайте о бедных кошечках.

— Но чего не делать? — спросила я. — Парусам не повредит, если их почистить.

Тут все и выяснилось. Что сказал Фред Ферри. И что сообщила ей миссис Бинни о надеждах Берта на мой коттедж. Ну и ведь я всегда была готова отправиться на поиски приключений. Ездили же мы с Чарльзом в Скалистые горы разыскивать гризли! Но теперь, когда его нет, мне не следует проделывать подобное в одиночку. Ему бы это не понравилось.

Я положила конец всем ее опасениям. Заверила, что никуда не собираюсь уезжать. Однако едва я продала каноэ — в субботу я дала о нем объявление в газету, и в понедельник его уже купили (покупатель намеревался плавать в нем с сыном по сомерсетским каналам, как прежде мы с Чарльзом, и лучшей судьбы я ему не пожелала бы), — так вот, едва я его продала и оно унеслось вверх по дороге на крыше машины его нового владельца, а на его корме развевалась желтая габаритная лента, как мисс Уэллингтон затрусила вниз по склону заглянуть через калитку и удостовериться, что я никуда не делась.

На той же неделе, как-то утром, когда я прогуливала кошек в саду, появился толстячок, который уже довольно давно совершал прогулки по лесу в долине. Он всегда останавливался поболтать со мной и повосхищаться кошками. Ему нравится работать в саду, а кошек он очень любит, неизменно сообщал он мне, а Шани столь же неизменно с ворчанием улепетывала в коттедж, Сафра же, припав к земле, подозрительно ел его глазами и говорил, что не верит ни единому его слову.

Он был низеньким, напыщенным — еще один мистер Тутинг. На меня он наводил зевоту, но он непременно останавливался и заводил разговор. В деревне он поселился относительно недавно в одном из бунгало Фейрвью. Он вдовец, поспешил он поставить меня в известность. В это утро он некоторое время следил, как я порхаю следом за Сафом — тут срежу увядшую розу, там выдерну сорняк, держа крюк наготове, чтобы сразу же зацепить Грозу, если он попытается удрать.

— Вам здесь нужен бы мужчина, — внезапно заявил толстячок, доверительно наклоняясь над калиткой.

Я чуть не выпрыгнула из резиновых сапог. Так мне не суждено обрести хоть немножко покоя? Миссис Бинни. Мисс Уэллингтон. И вот теперь еще и он! А мне не был нужен никто, кроме моего высокого красавца Чарльза. Не был и не будет никогда. И я правда надеялась, что он ждет меня где-то за кулисами.

Возможно, я неверно поняла намерения моего собеседника, но у меня не было ни малейшего желания рисковать. И я меньше всего хотела прослыть второй миссис Бинни.

— Я только что нашла себе человека для всяких работ, — ответила я ему ледяным тоном.

Он постоял, постоял и удалился по дороге. Больше он никогда мимо не проходил.

Но я ему не солгала. Звали этого умельца Билл. Он работал на «скорой помощи», а в свободное время занимался мелким ремонтом. Жил он в десяти минутах езды на машине, и мне его рекомендовали друзья, заверив, что работает он очень хорошо и быстро — не то что мистер Пейнтинг, жуткий старикашка, который, когда я прибегала к его услугам, растягивал любую работу до предела. Билл не заламывал немыслимую цену, ему искренне нравилось помогать людям. Вот только одно, предупредили мои друзья. Ни в коем случае не позволяйте ему ничего красить внутри. Он разделывается с такой работой со скоростью звука и, например, крася дверь, никогда не застилает пол хотя бы газетами. А просто лихорадочно красит, брызгая краской во все стороны, а затем в безмятежной забывчивости наступает на еще сырые пятна.

Я запомнила. Он многое для меня делал, но в доме я работать его не допускала. Впрочем, и вне дома стремительность его превосходила всякое вероятие. Какая бы работа ему ни предстояла, он устремлялся вниз по склону, словно по неотложному вызову, выпрыгивал из машины, заарканивал меня в помощницы, минуту-другую спустя уже лихорадочно трудился, часто даже не дав мне переобуться. В первый раз он явился ко мне на выручку, когда с конька крыши коттеджа свалилась подгнившая облицовочная доска и в стене под ней я обнаружила трещину.