Призывая своих учеников к возможному разнообразию приемов, подвижник снова и снова напоминает им: «Не всегда и не со всеми женщинами пригодны все способы любовного соединения — применение их осуществляется сообразно состоянию, месту и времени». Так, описав позу, в которой женщина занимается «подражанием мужчине», наставник сообщает, что к ней не следует прибегать ни менструирующей, ни недавно родившей, ни беременной, ни слишком толстой женщине, равно как и женщине, которая относится к типу «газели», то есть с узким влагалищем.

По вопросу о сексе во время менструаций Ватсьяяна расходится во мнениях с законами Ману, которые запрещают его независимо от позы. Один из параграфов закона гласит: «Мужчине, имевшему сношение с самкой животного, с женщиной в период менструаций, противоестественным способом, а также в воде, — полагается исполнить самтапану криччхру» (то есть перемежать суточный пост с питанием, включающим коровью мочу и помет).

Что же касается запрета на секс в воде, то здесь мнения авторитетов совпадают. Так, Ватсьяяна упоминает «особые соединения в воде — лежа, сидя или стоя» и признает, что они «легко исполнимы». Тем не менее автор считает, что «их следует избегать, ибо они не рекомендованы в наставлениях».

Немалое внимание уделяется в «Камасутре» и вопросу о допустимости аупариштаки (орально-генитальный контакт. — О. И.). Ватсьяяна сообщает, что к нему нередко прибегают «распутные и несдержанные женщины, служанки и массажистки», а наставники учат, «что этого не следует совершать, ибо оно противно закону и низко». Но исследователь далек от того, чтобы слепо принять мнение своих предшественников. Он дает небольшой обзор того, в каких местностях Индии и как именно жители совершают аупариштаку. Отдельно повествуется о том, как это делают мужчины: «У некоторых мужчин аупариштаку совершают молодые слуги с блестящими украшениями в ушах. То же совершают и некоторые горожане, желая с возрастанием доверия по обоюдному уговору угодить друг другу. Так же и мужчины исполняют то же самое дело у женщин…»

Вывод аскета свидетельствует о его толерантности и широте взглядов на вопрос: «Поскольку сведущие расходятся во мнениях и слова предания применимы к разным обстоятельствам, пусть действуют согласно местным установлениям и собственным склонностям и понятиям».

Единственные, кого мудрец предостерегает от такого не всеми одобряемого способа любви, это «ученый брахман или несущий обязанности царского советника». Ватсьяяна пишет, что брахманов и советников не должен побуждать к применению аупариштаки тот факт, что она «предусмотрена наукой». «Пусть знают, — восклицает мудрец, — что содержание науки простирается на все, применение же — лишь на отдельные случаи. Если даже и сказано во врачебной науке, что собачье мясо вкусно, прибавляет силы и способствует пищеварению, разве станет оно от того съедобным для мудрых?» Но, несмотря на столь неаппетитное сравнение, вывод великого теоретика, как всегда, толерантен: «Бывают, однако, некоторые мужчины, бывают такого рода места, бывают и времена, для которых эти способы небесполезны. Пусть поэтому, приняв во внимание место и время, обычай и наставление, а также и собственные свойства, прибегают или не прибегают к этим способам».

В том, что касается связей с чужими женами, разные индийские авторы высказывают разные точки зрения. Авторы сексологических трактатов таковые связи не одобряют, но при определенных условиях допускают. Ватсьяяна, как мы уже сообщали ранее, рекомендовал: «Пусть мужчина не общается с чужою женой». Тем не менее тот же Ватсьяяна сообщает, что последователи другого известного учителя, Бабхравьи, разрешают связь с любой женщиной, если она уже успела познать пятерых мужчин. «Гоникапутра же учит, что следует избегать даже такую, если она жена родственника, друга, просвещенного брахмана или царя».

Законодатели к изменницам, равно как и к их соблазнителям, гораздо более нетерпимы. Уже упоминавшийся мудрец и политик Каутилья тоже коснулся этой темы. Правда, он не всегда делает различие между замужними и незамужними женщинами, считая, что в случаях особо криминальных (например, при нарушении кастовой чистоты) не так уж и важно, замужем нарушительница или нет. Каутилья пишет:

«Если кто имеет сношение с сестрой отца или матери, с женой брата матери, с женой учителя, со снохой, с собственной дочерью или сестрой, то ему отрубаются половые органы и он подлежит смертной казни; женщина, если она согласилась на это, подлежит тому же наказанию. Это относится и к женщине, которая наслаждалась с рабом, со слугой или человеком, отданным в залог. Если кшатрий позволяет себе недозволенные сношения с брахманкой, находящейся под охраной, то с него следует высший вид штрафа сахаса, если вайшья — то у него конфискуется все имущество, и если шудра — то он должен быть сожжен, будучи окутанным соломой. Если кто-либо позволяет себе сношения с женою государя, то во всех случаях виновник должен быть сварен в котле. Если шудра сходится с женщиной швапаки (одна из низших каст. — О. И.), то на него накладывается клеймо безголового тела и он должен удалиться в другую страну или же сам становится швапакой. Если швапака сходится с арийской женщиной, то он должен быть казнен, а у женщины отрезаются уши и нос».

Во избежание судебных ошибок мудрый царский советник приводит и признаки состава преступления. Факт прелюбодеяния считается свершившимся, «если мужчина и женщина хватают друг друга за волосы, если имеются признаки телесных удовольствий, если люди сведущие подтверждают это или если сама женщина своими словами выдает себя».

Требуя смертной казни для женщины, которая «наслаждалась с рабом», Каутилья допускает некоторое снисхождение в случае, если муж ее был в отъезде и родственник или слуга взял оставленную жену под свое покровительство. «В этом случае такая женщина должна будет ждать возвращения мужа. Если муж отнесется к этому снисходительно, то оба, жена и любовник, освобождаются от наказания. Если же муж того не потерпит, то у женщины должны быть отрезаны уши и нос, а любовника постигает смертная казнь».

Законы Ману не менее суровы к изменницам и их соблазнителям. Преступных жен предлагается «затравить… собаками на многолюдном месте». А волокит «царю следует изгонять, подвергнув наказаниям, внушающим трепет». Кроме наказаний прижизненных, закон предлагает и посмертную кару. Так, жена за измену мужу «возрождается в утробе шакала и мучается от ужасных болезней», а мужчина, вступивший с ней в преступную связь, «становится демоном-брахмаракшасом».

Для признания факта прелюбодеяния законы Ману, в отличие от Каутильи, не требуют, чтобы любовники хватали друг друга за волосы или предъявляли «признаки телесных удовольствий». Теперь процедура опознания упростилась до предела:

«Кто любезничает с чужой женой в уединенных местах — где берут воду, в лесу, в роще или при слиянии рек, — должен считаться виновным в прелюбодеянии».

«Если кто прикасается к женщине не в надлежащем месте или разрешает ей прикасаться к себе, — все, совершенное по обоюдному согласию, считается прелюбодеянием».

Под ненадлежащим местом законы, как утверждают комментаторы, имели в виду любую часть женского тела, кроме руки. Впрочем, другой параграф закона столь же «ненадлежащим местом» считает и женские украшения. А заодно подводит под статью и тех, кто вовсе не касался никаких мест, даже и надлежащих, а попросту оказался услужливым:

«Услужливость, заигрывание, прикосновение к украшениям и одеждам, а также совместное сидение на ложе — все это считается прелюбодеянием».

Беседа с чужой женой «по делу» преступлением не являлась только в том случае, если собеседник ранее не привлекался к ответственности за преступления против нравственности. Если же прецедент имел место, то даже за самую невинную беседу рецидивист должен был заплатить штраф.

Послабление было сделано только для нищих, сказителей, ремесленников и людей, исполняющих подготовительные обряды при жертвоприношении, — представителям этих профессий разрешалось «беседовать с женщинами, если им это не запрещено».