Иллюстрация к роману Л. Н. Толстого «Война и мир»

Интересно то, что Шмаринов, создавая десятки иллюстраций, начисто лишен какого-либо шаблона, приема в решении листа.

Его Пушкиниана поражает своей прозрачностью и ясностью языка, иллюстрации к «Преступлению и наказанию» предельно напряженны и динамичны.

Шмаринов умеет подчинить свою «гордыню» великолепного рисовальщика композиционному решению всего произведения, так расставить акценты, так скомпоновать макет книги, что нас чарует полная гармония текста и изображения.

Таков «Петр Первый» Алексея Толстого, шедевр графического искусства, причем новаторство шмариновской пластики заключается в глубочайшем использовании и проникновении в самые сокровенные традиции русской графики, давшей миру целую плеяду мастеров мирового класса.

Как разгадать истоки темперамента художника, где заложены основы его таланта, как утверждалось дарование? Ответ на эти вопросы, как правило, следует искать в детстве мастера, в тех первых мигах ощущения природы, людей, быта, которые определены были ему судьбою.

Дементий Шмаринов родился в 1907 году в Казани. Но мальчиком переехал вместе с семьей в Уфу, в предгорья Урала, в нетронутую глубинку, на родину Михаила Нестерова.

С юных лет будущий художник был очарован красой тихих летних вечеров, звонким разноголосьем цветущих лугов, навсегда запомнил бег вольных коней, полет птиц, одним словом, все то, что зовется родиной.

Когда началась первая мировая война, судьба забрасывает Дему и его близких в Киев. Туда он привозит с собою бесценный запас наблюдений природы, чувство общения с прекрасным, которое осталось с ним на всю жизнь.

Не забудет мальчуган и первых книг с картинками (а читать он начал в четыре года), которые познакомили его с загадочным миром искусства.

Уже в Киеве будущий мастер начнет копировать иллюстрации к сказкам Билибина, а некоторое время спустя по совету друга семьи, художника, рисовать с натуры.

Иллюстрация к повести А. С. Пушкина «Пиковая дама»

Но эти усилия нескоро принесут желанный успех. Начались годы учебы в гимназии. Там же состоялось знакомство с историческими картинами, выпускаемыми издательством Кнебель, где сотрудничали такие мастера, как А. Бенуа, Б. Кустодиев, С. Иванов, Д. Кардовский, А. Васнецов, В. Серов и другие. Эти репродукции расширяли художнический кругозор мальчика, воспитывали его вкус.

Великолепен, конечно, был сам Киев с его древностями, окруженный легендами. Дементий Шмаринов не раз любовался дивным пейзажем старинного города, открывавшегося с Владимирской горки, откуда особенно хорошо виден Днепр и задне-провские дали. Знакомство со старинными храмами и соборами, с прекрасными фресками и мозаиками, чтение книг по истории Руси увлекало юношу.

Не меньшую роль в формировании таланта Дементия Шма-ринова сыграли росписи Виктора Васнецова и Михаила Нестерова, которые предстали перед его восхищенным взором во время посещения Владимирского собора, и этот прямой контакт с живописью больших мастеров, а также изучение работ Михаила Врубеля, созданных им в Киеве, оставили неизгладимый след в его впечатлительной душе.

Еще одно немаловажное событие произошло в жизни гимназиста Шмаринова. Он приобрел монографию Игоря Грабаря о Валентине Серове, и произведения этого прекрасного мастера покорили душу Демы настолько, что Серов стал его любимым творцом на всю жизнь.

Так, неспешно, но основательно, в увлечении Врубелем, Серовым, Виктором Васнецовым и Нестеровым обретал свои привязанности в искусстве молодой Шмаринов. Эта первая школа и создала благодатную почву для становления дарования, с самых первых шагов тянущегося к вершинам мастерства.

Особую роль в развитии таланта подростка сыграла семья известного искусствоведа и археолога Адриана Викторовича Прахова. Сама атмосфера, царившая в его доме, преданность искусству, богатейшее собрание картин укрепляли стремление Дементия овладеть мастерством художника. Этому же способствовало и занятие в студии сына А. Прахова Николая.

Взглянем на автопортрет шестнадцатилетнего Демы.

Крепко сколочен этот рисунок.

В уверенных штрихах наброска чувствуется влияние Врубеля и Валентина Серова.

Мальчики с жеребенком.

Поражают энергия и фундаментальность, подчеркивающие твердый характер и далеко не школярскую уверенность молодого художника. Дата исполнения — 1923 год…

Далеко-далеко глядит этот юноша с внимательными, настороженными глазами, с четкой линией рта и жестко очерченным подбородком.

Да, видно, немало повидал и передумал он. Вспомним, сколько пришлось пережить Дементию лишь в Киеве в восемнадцатый — двадцатые годы.

Думал ли я, когда взбирался по стертым ступеням на мансарду старого семиэтажного дома на улице Горького (рядом с Моссоветом), что через полвека мне придется вспоминать об этой мастерской в связи с юбилеем нашего крупнейшего графика Дементия Алексеевича Шмаринова, который, создав свой неповторимый стиль в иллюстрации, является одним из основоположников современной школы живописи и графики рядом с такими художниками, какДейнека, Сергей Герасимов, Пименов.

В мансарде помещалась студия Кардовского, в которой прошли школу многие большие художники нашего времени.

Когда восемнадцатилетним юношей в 1935 году я пришел в эту школу, ею руководил Ксаверий Павлович Чемко, обаятельный и интеллигентный человек.

Частенько в студии бывал Петр Митрофанович Шухмин, блестящий рисовальщик, автор известного полотна «Приказ о наступлении».

В памяти навсегда запечатлелась атмосфера вечеров, когда к художникам приходили большие артисты, музыканты, композиторы, поэты. Звучали чудесные романсы, читались стихи…

По стенам были развешаны многочисленные репродукции с рисунков классиков: Микеланджело, Рафаэля, Леонардо, а также оригинальные листы Александра Яковлева, Шухаева, Кардовского.

Между этими шедеврами, помню, экспонировался чудесный рисунок мужской головы, исполненный сангиной.

Когда я спросил у Ксаверия Павловича, чей это рисунок, он ответил, что одного из лучших учеников Кардовского Дементия Шмаринова.

Это имя в середине тридцатых годов уже было достаточно известно по многочисленным рисункам, публиковавшимся в журналах, а также по иллюстрациям к произведениям современной литературы, к творениям Горького.

Иллюстрация к роману Ф. М. Достоевского «Идиот»

Но, конечно, тогда я и не догадывался о той встрече, которая предстоит мне в 1936 году в Музее изящных искусств…

Итак, 1936 год. Музей изящных искусств. Выставка, посвященная достижениям советской книжной графики. Никогда из памяти не уйдет вернисаж, на котором я столкнулся с работами Шмаринова к «Преступлению и наказанию» Достоевского.

Человек замер… Кровь стучала в висках…

Вот темная арка ворот. Двор. Глухие стены с подслеповатыми окнами. Узкая крутая лестница с кривыми обгрызанными временем ступенями.

Наконец, эта дверь…

Сердце, казалось, вырвется из груди, так реально вдруг предстала перед художником сцена из книги.

Вот старый звонок и оборванная клеенка…

Только откуда-то доносится глухой гут города, и автомобильные гудки вдруг возвращают тебя в тридцатые годы нашего века.

Неповторим был этот миг озарения.

Страницы из романа мгновенно ожили и оказались увиденными чеканно, стереоскопически ярко, художник почти услыхал, как шелестит платье старухи, как скрипнула дверь, и увидел, да, увидел, как из сумрака на него уставились два острых и недоверчивых глаза.