Коммандер Чарльз Розиер

ЭМ ВМС США «Чарльз П. Сесил»

400 миль севернее Сан-Хуан, Пуэрто-Рико

ЭМ ВМС США «Чарльз П. Сесил» шел курсом на юг, чтобы занять свою позицию у берегов Кубы в качестве корабля радиолокационного дозора планируемой ударной группировки для возможного вторжения. Был прекрасный октябрьский вечер, назначенная эсминцу позиция вблизи ПУГ авианосца «Энтерпрайз» была еще далеко, а вахтенный офицер лейтенант Джон Хантер и помощник вахтенного офицера энсин Джим Джордан только что заступили на вторую «собачью вахту» («собачьи вахты» — это две часовые вахты между 18.00 и 20.00, специально спланированные короткими, чтобы вахтенные могли принять вечернюю пищу). Ранее днем «Сесил» заправился от танкера ВМС США «Канкаки» и теперь шел по спокойной воде и при великолепных условиях для гидролокатора. Командир корабля коммандер Чарльз Розиер сидел в кают-компании и смотрел фильм-вестерн.

Вскоре после семи вечера Джимом Хантер привычно взглянул на экран РЛС обзора морской поверхности и на дальности примерно пятнадцать тысяч ярдов (около 13 700 м. — Прим. перев.) увидел зеленую отметку радиолокационного контакта, который ему что-то напомнил. И действительно, это был небольшой и характерный ответный сигнал от того, что они в период службы Хантера на его предыдущем корабле, входившего в состав АПУГ «Альфа», называли «шнорк». Вахта на мостике быстро сравнила свои данные с данными центра боевой информации, который также заметил контакт. В ЦБИ отличился остроглазый оператор РЛС 3 класса Русс Намир, который первым заметил радиолокационный контакт.

Хантер живо доложил о контакте коммандеру, и Розиер, в своей спокойной манере, приказал Хантеру продолжить движение с теми же курсом и скоростью и своевременно информировать его обо всех изменениях. Когда эсминец оказался примерно в семи тысячах ярдов от места радиолокационного контакта, Хантер опять позвонил командиру и спросил его, может ли он преследовать контакт. Коммандер Розиер разрешение дал.

В тот момент оба офицера на мостике «Сесила» были убеждены, что имеют дело с реальной советской подводной лодкой, и они рвались вперед, как двое мальчишек, преследующих зайца. Потом Хантер сделал неверный шаг — он приказал перевести гидролокатор в режим шумопеленгования, и тот прекратил работу на излучение. Хантер посчитал, что так они могут перехитрить лодку, приближаясь к ней с неработающим гидролокатором на скорости двадцать пять узлов; чуть позже на эсминце объявили «готовность № 1, противолодочную».

Мчавшийся на двадцати пяти узлах «Сесил» оставлял за собой хвост белой пены, но их радиолокационная отметка полностью пропала. Как только Хантер включил гидролокатор и сделал несколько посылок, контакт был немедленно восстановлен, а потом — бац! — и гидролокатор вышел из строя. У Хантера было такое чувство, что он упустил свой верный шанс в большой гонке. Но операторы гидролокатора на «Сесиле» оказались на высоте, и техник с помощью отвертки быстро заменил предохранитель.

Капитан 2 ранга Алексей Дубивко

ПЛ «Б-36»

400 миль к северу от Сан-Хуан, Пуэрто-Рико

Капитан 2 ранга Дубивко наблюдал за действиями штурмана, капитан-лейтенанта Сергея Наумова, наносившего на планшет гидроакустическую обстановку, которая была великолепной, но только для преследователей. До глубины сто метров температура воды была почти постоянной, и поэтому лодке было чрезвычайно трудно спрятаться под изотермическим слоем. Все преимущества были на стороне охотников, и только быстрая реакция Дубивко и бдительность его офицеров не позволяли обнаружить лодку до конца дня 29 октября.

Экипаж Дубивко, как и подводники на других советских лодках, страшно страдал от жары. Температура на борту была около 65 градусов по Цельсию, а в машинном отделении временами бывало и жарче. Все члены экипажа потеряли до 30 процентов веса тела, и выглядели так, словно их только что освободили из Аушвица (Освенцим. — Прим. перев.) или Бухенвалвда. Когда они всплывали ночами для подзарядки батарей, Дубивко постоянно менял людей на мостике, давая им возможность глотнуть свежего воздуха, что, по его мысли, укрепляло людей морально и физически.

Рано утром 29 октября из сводки новостей американского радио Дубивко узнал, что всем советским торговым судам приказано лечь на обратный курс от внешних границ блокады и следовать домой. «Б-36» шла под РДП и заряжала батареи. Дубивко очень аккуратно держал глубину, и рубка лодки, на мостике которой столпилось подышать свежим воздухом столько народу, сколько он мог вместить, возвышалась над спокойной водой всего на два метра. Находясь на поверхности на подзарядке батарей, лодка шла на малых оборотах дизеля, так что они едва двигались. Обычно на полную зарядку батарей при одном работающем дизеле уходило от восьми до десяти часов, и Дубивко держал скорость всего в половину узла, чтобы рули во время подзарядки были в воде. Ночь была приятной, спокойной и для разнообразия немного прохладной. Дубивко дал многим членам экипажа возможность постоять на мостике и подышать свежим воздухом. Освещенные лунным светом люди на мостике выглядели ужасно бледными и изнуренными, но никто не жаловался, Дубивко всматривался в морскую даль и думал о том, что сейчас чувствуют находящиеся в море американские моряки. В курсе ли они происходящих событий? Лучше ли их информируют, чем его экипаж? Ситуация сложилась невероятная, размышлял он, а они о ней ничего не знают. Что могло вызвать такую реакцию США, гадал он.

С самого начала перехода на юг через северную Атлантику, вспоминал он, американские противолодочные силы вели себя так, словно они не только ожидали их, но и знали их маршрут. Конечно, продолжал размышлять он, вариантов маршрута перехода из Баренцева моря в Карибское не так уж и много, поэтому, если американцы предполагали переход советских лодок, то могли прикинуть и примерный маршрут. И все-таки слаженность в действиях американцев была невероятной.

Дубивко мало что знал о цепочке американских подводных пассивных гидрофонов, которая называлась «Система „Цезарь“», и о том, что с их помощью местоположение объекта в океане определяется очень точно. Много раз противолодочные патрульные самолеты дальнего действия появлялись прямо над их маршрутом следования и выкладывали фигуры из гидролокационных буев почти у них над головой. Дубивко считал, что американцы имели особый источник информации о маршруте его лодки, поскольку он сам старался не демаскировать лодку и был очень аккуратен при работе РЛС лодки на излучение, включая ее только на пониженной мощности и только для разовых посылок, когда условия видимости требовали этого и безопасность плавания являлась важнейшим фактором. За весь переход Дубивко включал на излучение обзорную РЛС менее полдесятка раз, и то лишь для коротких посылок, которые было почти невозможно засечь патрульному самолету.

Размышления Дубивко, стоявшего на мостике рубки, о подобных вещах были прерваны коротким докладом лейтенанта Жукова о контакте, и весь мир для Дубивко мгновенно сузился до тактической обстановки, и это напряжение ни на минуту не оставляло его в последующие три дня.

Дубивко слышал громкий возглас Жукова:

— Шумы по правому борту, пеленг ноль четыре пять, предположительно надводный корабль, приближается на высокой скорости!

Дубивко приказал очистить мостик и объявил срочное погружение. Перед уходом с мостика он глянул на темный горизонт и заметил нечто надвигающееся на него. Никаких огней на этом «нечто» не было, и оно находилось совсем близко. Дубивко нырнул в люк, и матрос захлопнул за ним крышку люка.

Едва Дубивко вернулся на центральный командный, опять послышался голос Жукова:

— Контакт разделился, сейчас на одном пеленге два контакта. Доплеровская станция включена! Расчетная дальность — две тысячи метров.