— Простите, у вас не занято? — раздался над головой мужской голос.

Ксандра подняла глаза. В проходе стоял Август с тяжелым свертком в руках. Вид у него был страшно довольный.

Ксандра вздрогнула.

— Тебе удалось…

— Похоже, ты не слишком удивлена,— сказал Август и пробрался на свое место.— Известно ли тебе, что в багажных отделениях перевозят домашних животных? Видел черного кота размером с лошадь.

— У тебя осталось тридцать минут.

Ясно. Значит, счетчик включен и до сих пор работает. Август развернул свитер и протянул ей Библию Гутенберга.

— А что мы, собственно, ищем? — спросил он и достал блокнот с записями о рисунках из предыдущей Библии.

Ксандра открыла дневник в красной обложке.

— Судьи, Иоанн и Даниил.

— Прости меня, — сказал Август, обращаясь к книге и осторожно перелистывая страницы.— Прежде никогда не прикасался к Гутенбергу без перчаток,— объяснил он.

— Будь аккуратен.

— Уж поверь мне, постараюсь,— ответил Август и вернулся на несколько страниц назад.— Ага. Вот оно. Судьи… Ну, что подскажет нам Гутенберг?

— Это уж твоя задача выяснить что.— И Ксандра вновь взялась за свою книжку.

Август прикрыл ладонями уши, чтобы не мешал шум, и постарался сосредоточиться на иллюстрации. Действительно, довольно странная картинка.

Основой для миниатюры служила заглавная буква « А». Фигура была выписана синими красками на золотом фоне. Сама готическая заглавная буква в розовых и темно-красных тонах представляла собой изогнутую рыбу, кусающую собственный хвост. С левой стороны от нее тянулись виноградные лозы, тоже в синих тонах, украшенные на концах пышными зелеными, красными и золотыми цветами.

Но больше всего заинтриговали Августа фигуры, из которых состояли основные линии этой заглавной буквы. Вертикальная являла собой мужчину, полностью раскрашенного синим, за исключением белых линий, с

помощью которых художник изобразил бороду, довольно длинные волнистые волосы и два похожих на бусинки глаза. Смотрели они пронзительно. И еще очень странным показалось Августу голубоватое, как у призрака, лицо, выглядывающее у фигуры между ног. Венчало этот загадочный рисунок изображение хищного на вид голубого лебедя, располагавшееся в самом верху,— бородатый мужчина придерживал его обеими руками.

Иллюстрация сразу вызывала тысячу вопросов, на которые нужно было дать один точный ответ. Как же подобрать ключ? Август взял ручку и записал в блокноте:

Четыре. Синий мужчина и лебедь

— Что-то не так с этим лебедем,— пробормотал Август, не сводя глаз со странного изображения.— Перья, шея, верхняя часть головы — вроде бы ничего особенного. Но взгляни-ка на его пасть.

Ксандра присмотрелась.

— Да у него зубы!

— Вот именно, — кивнул Август. — Что же хотел сказать этим художник?

Ксандра закрыла книгу.

— А в «Бестиарии» есть описание диковинных лебедей? Значение этого символа?

— Разумеется. Причем вполне определенное. Птицы были любимым объектом изображения иллюстраторов тех времен, обычно они отражали войны и противоречия внутри церкви. А лебедь чаще всего символизировал мученика или страдальца. Сперва лебединая песнь, затем — смерть.

— Лебединая песнь…

— Да.

— Тогда зачем зубы?

Август присмотрелся к изображению.

— Эти зубы… Они подозрительно похожи на зубы собаки, которую мы видели до того. Может, существует какая-то связь?

Ксандра достала ноутбук и нашла изображение двух сражающихся драконов.

— А знаешь, похоже, ты прав. Получается, что новая иллюстрация наделена тем же значением, что и эта?

— Нет, — ответил Август. — Роднит их лишь отсылка на дракона. Здесь есть нечто новое. То, с чем мы не сталкивались прежде.

Он взял ноутбук и запустил справочно-поисковую систему Интернета.

— Что ты делаешь?

— Ищу средневековые фракции церкви, которые использовали в качестве главного символа дракона,— ответил Август.

Он защелкал мышкой, просмотрел несколько веб-сайтов, пока наконец не наткнулся на изображение дракона в круге, причем хвост его изгибался и заворачивался вокруг собственной шеи. Пару сложенных на спине чешуйчатых крыльев разделял ровно посередине знак, который, насколько помнил Август, являлся красным крестом святого Георгия. Он увеличил изображение на экране и придвинул к монитору раскрытую Библию.

— Сходство налицо, и оно носит жутковатый характер,— заметил он.— Кому принадлежит этот символ?

— Ордену дракона,— прошептала Ксандра.

Август кивнул, подтверждая тем самым правильность ее слов.

— Откуда ты знаешь?

— Они были ассасинами, карающим мечом Священной Римской империи,— ответила Ксандра.— В начале пятнадцатого века они едва не уничтожили «Сирот».

— И что же, орден дракона до сих пор существует?

— И да, и нет. Есть люди, претендующие на членство в этом ордене, но по большей части они являются поклонниками Дракулы.

— Дракулы?..

— Влад Второй Дракул, или Дракула, как его называют обычно, был одним из первых членов ордена дракона. А его сыном был тот самый знаменитый кровопийца, Влад Третий.

— И все же я не понял, настоящий орден дракона до сих пор существует?

Ксандра кивнула и разгладила складки на юбке.

— Мне говорил и, будто почти в каждом западном правительстве есть члены этого ордена.

— Ну, знаешь ли, звучит как-то неубедительно…

Она накрыла ладонью его руку.

— Это говорит человек, разыскивающий в древней книге мистические ключи.

— Туше,— признал Август, выдернул руку и вернулся к иллюстрации.— Есть здесь кое-что, чего я никогда не видел прежде,— заметил он и указал на раскрытую пасть лебедя-дракона. — Он нападает на этого синего мужчину. Сжирает его заживо. Возможно, это намек на то, что орден дракона набирает силы, пытаясь отомстить.

— Но почему образ дракона сплетается с образом лебедя? В ордене полно темных властелинов, а отнюдь не святых.

— Возможно, что в рядах «Сирот» завелся предатель, тайно работавший на орден дракона, — предположил Август.— Вообще-то очень похоже. Посмотри сама. Лебедь выплывает из-под руки синего человека, а затем оборачивается, чтоб укусить его! Здесь подразумевается также, что орден этот есть зло в понимании художника. Сами-то члены ордена наверняка считали себя святыми.

— Ну а призрак, лицо которого выглядывает снизу, между ног?

— Возможно, новые силы? Нечто, родившееся в результате войны между орденами «Сирот» и дракона? — сказал Август и записал эти слова в блокнот.

Тут их разговор прервала стюардесса.

— Не желаете ли… Ого! Вот это да! Что за книга? На вид такая древняя…

Ксандра сверлила Августа ледяными голубыми глазами.

— Да, люди часто принимают ее за старинную,— с улыбкой ответил Август.— Но на самом деле это лишь копия. Репринт. Ведь настоящая такая книга стоит миллионы долларов.

— И все равно, уверена, вам не хочется пролить на нее кока-колу,— заметила стюардесса.

— Наверное, нет,— ответил Август.— Может, в следующий раз?

— А вам что-нибудь, мэм? — обратилась девушка к Ксандре.

— Нет, спасибо.

— Желаете подушку?

— Нет.

— Плед?

— Спасибо, не надо.

Стюардесса отошла. Август начал перелистывать книгу в поисках следующей иллюстрации.

— Матвей, Марк, Лука и, наконец, Иоанн,— пробормотал он, найдя нужную страницу.

Он уставился на изображение в нижнем углу, причем рисунок был куда проще, примитивнее предыдущего. Так, во всяком случае, ему показалось.

Основой для рисунка служила заглавная буква «N» в красных тонах. Окружали ее, как и в первом случае, мазки золотой и зеленой краски, а внутри заключалась царственная фигура: коричневый орел, устремивший мужественный взгляд к небесам. Вокруг его головы светился золотой нимб, а из клюва спускался белый свиток с какой-то надписью. Орел придерживал его левой лапой с длинными когтями.

— И снова Гутенберг преподносит нам птицу,— сказал Август.

— Не смешно.