– Да.

– Принеси мне их завтра утром, и я выберу только то, что мне нужно.

– Алек возвращается сегодня вечером. Он будет со мной весь день.

– Тогда принеси их немедленно. Я подожду.

В считанные секунды Мира Фолкнер превратилась в Мирей Жермен – беспомощную, напуганную девочку, которая боится остаться и боится уйти.

– Гийом, я знаю, ты еще придешь. И потом опять придешь, и этому не будет конца, пока ты не заберешь у меня все и не расстроишь мой брак… Это убьет меня. Не приходи сюда больше никогда. Пожалуйста.

– Беги скорее за драгоценностями.

Гийом забрал большую часть драгоценностей Миры, и она не знала, как объяснит мужу их исчезновение. Она могла сказать, что их украли, но тогда подозрение падет на кого-то из слуг, а этого никак нельзя было допустить. Расставшись с Гийомом, Мира ушла в спальню, отказавшись от ужина под предлогом недомогания.

Во дворе послышался стук копыт. Мира выглянула в окно.

Фолкнеры вернулись. Мира сбежала по большой лестнице так быстро, что успела встретить их прямо на пороге. Она никогда прежде не была так рада видеть его.

– Алек! – воскликнула она с восторгом, и он засмеялся ее детской радости.

Он поймал ее и закружил в своих объятиях, прежде чем опустил на землю и поцеловал. Она обняла его за шею, и поцелуй длился бы еще очень долго, если бы их не прервала Джулиана.

– Какие нежности! Мира, своей радостной суетой ты только больше потакаешь его пренебрежительному отношению к тебе. Ты должна бранить его за то, что он оставил тебя, а не бежать навстречу сломя голову…

– Ей не надо бранить меня, – перебил мать Алек, еще крепче прижимая к себе Миру, – я сам ругал себя каждую минуту.

– Ты что-нибудь выяснил про Холта…

– Нет, любимая. Но это не важно.., ты была права, лучше оставить это в прошлом. Я больше не буду думать об этом… Ответ на самый главный вопрос у меня есть – это ты.

Как она любила его! Прямо на глазах у Джулианы и Карра Мира наклонила голову мужа к себе и поцеловала его, чувствуя все нарастающую страсть, но вовремя опомнилась и отошла в сторону со смущенной улыбкой.

– Вы ужинали? – спросила она у мужчин.

Карр был, видимо, не в духе и отрицательно покачал головой.

– Я пойду на кухню распорядиться насчет ужина. Я догадываюсь, каким утомительным было ваше путешествие, – сказала Мира.

– Спасибо за заботу о моем желудке, но я слишком устал, – ответил Карр с благодарной улыбкой. – Мне сейчас необходимо только несколько часов сна.

– Единственное, что ты можешь сделать для меня, – прошептал Алек ей на ухо, – это отвести в спальню прямо сейчас.

Они разошлись по своим комнатам. Помогая мужу раздеваться, Мира изображала из себя камердинера, аккуратно складывала его вещи на стул. Алеку это явно нравилось, а потом он настоял на том, что побудет ее горничной. Все это закончилось рваными рукавами, несколькими оторванными пуговицами и хорошим настроением. Он лег в постель и посадил Миру рядом с собой.

– Я люблю вас, леди Фолкнер, – говорил он, лаская каскад ее дивных волос.

– Я тоже люблю вас, мой герцог.

– Не называй меня герцогом… Зови своей любовью, мужем своим…

– Моя жизнь, – шептала она, – моя любовь.., моя радость… – она покрывала поцелуями его шею и плечи, – моя душа.., моя защита.., или я просто буду называть тебя «мой».

– Зови меня просто дураком за то, что я оставил тебя одну, – сказал он весело.

Он чувствовал ее горячее тело, а Мира ощущала, как он сгорал от нетерпения. Они жаждали близости, но отдаляли минуту наслаждения.

– Мне всегда так хорошо с тобой, любимая.

– Мне тоже.

Алек улыбнулся, стал целовать ее грудь. Он делал это нежно, едва касаясь ее.

– Ты сегодня очень чувственная.

Он мягко целовал ее розовые вершины до тех пор, пока они не стали упругими. Он осторожно провел рукой по ее животу, словно его что-то удивило. Мира похолодела от этого прикосновения. Он смотрел на нее нежным и любящим взглядом, думая, что она…

– Мира, может быть, ты?..

– Нет.

– Я знаю каждый миллиметр твоего тела… Что-то в тебе изменилось.

– Нет, ты ошибаешься.

– Ну хорошо, ты, конечно, знаешь лучше меня.

– Когда я буду беременной, ты мне будешь нужен еще больше, чем сейчас. Я стану такой беспомощной и некрасивой, и ты перестанешь желать меня как прежде. К тому же я не знаю, как ухаживать за ребенком.

– Мира.., подожди… Откуда у тебя такая нелепая идея?

Я никогда не перестану желать тебя.

– Я буду в два раза толще, чем сейчас…

– Ты будешь еще прекрасней для меня.

– Я буду ходить, как утка…

– Тогда мне будет легче поймать тебя…

– Не надо так шутить.

– Я просто хочу, чтобы все твои страхи исчезли. Я всегда буду желать тебя, считать тебя самой прекрасной на свете женщиной, будешь ли ты беременна или нет. А за ребенком будут ухаживать столько нянек, что нам придется навещать его по особому приглашению.

– Я не знаю, как ведут себя матери.

– Все женщины ведут себя инстинктивно.

– Как можно понять, что ему хочется? Ведь он такой маленький, а у меня нет никаких инстинктов.

– Не волнуйся, все у тебя есть. Я никогда не встречал более внимательного и заботливого человека, чем ты…

– Да, но…

– У тебя так много любви, дорогая. Я не знаю лучшей матери, чем будешь ты.

– Я не говорю, что вообще не хочу ребенка, но мне хотелось бы, чтобы это произошло попозже.

– Я не возражаю, – согласился он, гладя ее по голове и целуя в лоб.

– Мы будем проводить много времени вместе после рождения ребенка.

– Конечно, будем.

– Ты, наверное, хочешь мальчика…

– Или девочку.

– Думаю, для начала одного будет достаточно.

Алек в этот вечер был как никогда нежен и ласков, внимателен и предупредителен. Его поцелуи разожгли в Мире нешуточный огонь страсти.

– Любимая, – прошептал он, – перед тобой мужчина, который не занимался любовью уже несколько дней и который очень хочет наверстать упущенное. Можем мы отложить наш разговор на некоторое время?

– Можем, – не возражала Мира и обняла Алека за шею.

Алек больше не заводил разговоров о ребенке, но каждый день Мира отмечала все новые и новые изменения в своем теле, что усиливало ее предположения, что она беременна. Она поехала к Розали, чтобы поделиться радостной новостью. Розали подробно расспросила Миру обо всем. Все было прекрасно, за исключением того, что, по их подсчетам, ребенок был зачат примерно за месяц до свадьбы.

Это было счастливое для Миры время, полное надежд и радостных волнений, но все омрачалось воспоминаниями о Гийоме. С каждым днем Мире становилось все труднее носить на душе этот груз, находиться в постоянном страхе, что брат появится опять. Теперь он был способен отнять у нее гораздо больше. Иногда она днями не держала маковой росинки во рту, не могла читать, разговаривать, спать. Иногда она ловила на себе взгляд Алека, полный какого-то странного подозрения, но не решающегося развеять свои сомнения.

Мира забывала о Гийоме только тогда, когда наступали блаженные минуты уединения в спальне с мужем… Это было ее единственной отдушиной. Она видела, что Алек понимал ее напряженное состояние, но по какой-то причине не расспрашивал ее ни о чем. Каждая ночь была восхитительной, каждый поцелуй лучше предыдущего.

Иногда Алеку приходилось уезжать по делам, и тогда эти дни разлуки становились невыносимыми для Миры. Однажды утром в один из таких дней, когда Алек уехал по делам, Мире передали записку от Гийома. Сердце ее трепетало от страха, но ей ничего не оставалось делать, и она пошла к нему на встречу.

Гийом ждал ее со смущенной улыбкой на худом лице.

Мира не могла поверить, что они когда-то были такими близкими друзьями. Они помогали друг другу выжить, оберегали друг друга от сурового внешнего мира. Но сейчас в ее душе остался только страх перед ним. Она знала, на что он способен, понимала, что превыше всего он ставит свои собственные интересы и выгоду.