Рыдания услышала судья, которая в тот момент вновь вернулась из ванной комнаты, куда сочла нужным снова зайти; возможно, забыла там что-нибудь — губную помаду, сумочку, да что угодно, а может быть, хотела получше запечатлеть в памяти какую-нибудь на первый взгляд незначительную деталь, которая почему-то привлекла ее внимание.

Клара зашлась в рыданиях как раз в тот момент, когда судья вознамерилась усесться в кресло, присоединившись таким образом к исходному трио. Беседа, которую вели эти трое, протекала медленно и монотонно и состояла из вялых ответов адвокатессы на властные вопросы инспекторши; и то и другое непременно сопровождалось загадочной улыбкой Диего Десы, которую комиссар непременно счел бы если не дурацкой, то, по крайней мере, неуместной.

Диван и два кресла стояли в углу просторной гостиной с видом на Аламеду; элегантная и даже роскошная гостиная вызвала жгучую зависть у судьи, особенно когда она обнаружила, куда выходят окна. Ее судейская зарплата не позволяла ей стать обладательницей такой роскоши.

Деса приподнялся.

— Ваша честь… — снова пробормотал он.

— Ради бога… — перебила его судья, — какие между нами церемонии, мы ведь все давно друг друга знаем…

И это было правдой. Все происходящее скорее походило на дружескую вечеринку, нежели на допрос главной подозреваемой в убийстве.

Самое замечательное в такой городе, как Компостела, это то, что в нем действительно все друг друга знают; правда, для многих сие обстоятельство является в высшей степени неприятным и тягостным. Именно такое тягостное ощущение по разным причинам овладело сейчас как прытким помощником комиссара, так и адвокатессой. Судью и инспектора Арнойу, похоже, волновали проблемы иного толка.

Судья начинала сожалеть о том, что согласилась заместить главного судью Мигеса Посу, поскольку именно он, а вовсе не она, должен был дежурить в эту субботу; он попросил ее поменяться дежурствами, поскольку должен был съездить в Понтеведру.

«Ну что ж, он свое получит! Ожидается южный ветер, и в городе будет стоять вонь от целлюлозной фабрики», — мстительно подумала она в надежде избавиться от охвативших ее неприятных чувств; впрочем, тут же поняла, что это глупо. Однако она уже была не в силах сдерживаться и продолжила строить мысленные козни. «Кроме того, сегодня все дороги забиты, и ему потребуется не менее двух часов, чтобы добраться до места назначения!» — сказала она себе, прекрасно осознавая невозможность что-либо изменить и в глубине души уже смирившись с происходящим. В этот момент ее совершенно не волновало, что могли бы подумать о ней те, кто с трепетом выслушивает ее приговоры, если бы догадались о каверзности ее самых обычных мыслей.

По странному стечению обстоятельств, именно в это самое мгновение Диего Деса, аккуратный и старательный, учтивый и в необходимых случаях даже деятельный полицейский, вдруг в полной мере осознал всю исключительность расследуемого дела, с самого начала предвещавшего ситуацию, с которой ему никогда еще не приходилось сталкиваться.

Санитары унесли тело Софии, а судья и медэксперт расположились, соответственно, в кресле и на той части дивана, которая после ухода комиссара осталась свободной; секретарь суда постаралась незаметно пристроиться на стуле в углу комнаты в ожидании удобного момента, когда наконец можно будет вернуться к особенно желанному в такой дождливый субботний день покою домашнего очага.

Деса подумал, что, покинув место преступления, комиссар тем самым возложил всю ответственность за дознание на него и инспектора Арнойу, что в каком-то смысле выглядело вполне логично. Но в то же время он находился под впечатлением от прозвучавшего ранее недвусмысленного намека на дружеские отношения, которые, судя по всему, связывали его шефа с главной на настоящий момент подозреваемой. Все выглядело так, как если бы комиссар решил: пусть они совершают промахи и ошибки, а я, наблюдая со стороны, буду их исправлять и попадать в яблочко. Такое с шефом случилось впервые. И это не могло быть просто так. Ведь он всегда защищал своих подчиненных и брал всю ответственность на себя.

«Конечно, это не очень-то принято… но, пожалуй, немножко можно и поболтать с ними», — говорила себе в этот момент судья, обводя взглядом небольшую группу, собравшуюся в гостиной дома, где было совершено преступление; при этом она отметила про себя, что образовавшийся маленький коллектив был почти исключительно женским.

«Вот тебе на! — мысленно воскликнул Диего Деса, когда наконец обратил внимание на сие обстоятельство. — Да тут, кроме меня, одни бабы!»

Он не знал, то ли пугаться, то ли хохотать. И даже не догадывался, что все остальные давно уже это заметили.

Деса обладал множеством достоинств, был человеком в высшей степени аккуратным и методичным, но воспитание у него было сугубо мачистское, а посему, увидев, что окружен одними женщинами, он приготовился ждать худшего. Ему пришла в голову мысль, что если менструальные циклы сидящих перед ним дам совпадают по времени, то проведение долгого расследования в их компании предполагает неделю ада. Но если эти циклы не совпадают, а следуют один за другим, то надо готовиться к целому месяцу неоправданной смены настроения, если отводить по неделе на каждую представительницу сей женской четверки. Целый месяц! Нет, надо постараться закончить расследование как можно раньше.

Тут он почувствовал себя совсем не в своей тарелке. И совершенно беззащитным перед тем, что на него свалилось. Внутренне порадовавшись тому, что не женат, он решил наблюдать за событиями так, словно все происходит на экране телевизора. Пусть они сами все обсуждают, сказал он себе, полагая, что таким образом проявляет благоразумие, достоинство и воспитанность. Немного поразмышляв о своей дальнейшей тактике в этом деле, он вдруг подумал, что, когда правые придут к власти, он, вполне вероятно, станет комиссаром, и довольно улыбнулся.

Немного потешив свое самолюбие сей призрачной надеждой, помощник комиссара Деса решил все-таки прислушаться к тому, о чем говорят женщины. Клара вспоминала, как Адриан назвал Софию шлюхой за то, что она ответила на ухаживания Томе Каррейры, а возможно, даже сама его соблазнила, чтобы обеспечить себе продвижение по научной стезе. Она рассказывала об этом эпизоде спокойным тоном, словно запросто болтала с подругами, удобно расположившимися на великолепном диване и креслах из белой кожи в ее шикарной гостиной с видом на городской парк Компостелы.

Помощнику комиссара было очевидно, что намерение Клары состояло в том, чтобы защитить Адриана, но на деле выходило, что она все туже затягивает ему веревку на шее. Слушая ее, он мысленно пытался проникнуть в глубины, которые обычным людям могли показаться неприятными и отталкивающими, но которые Клара, похоже, готова была сейчас открыть своим слушателям. Действительно ли они с Софией жили в этой квартире как сестры? Действительно ли Адриан был таким, каким она пыталась его представить, отвергая всякие обвинения в его адрес? Он не сомневался, что очень скоро судья отдаст распоряжение о розыске и задержании жениха покойной. Немного послушав дам, он решил вмешаться в разговор.

— Думаю, нам лучше продолжить в комиссариате и в суде, если госпожа судья не возражает, — сказал он резким тоном, прозвучавшим явным диссонансом в неспешной дамской беседе.

Три женщины в недоумении молча уставились на него, словно только что обнаружили его присутствие.

— Мы, — добавил он, бросив красноречивый взгляд на Андреа, — попросим сеньору Айан не уезжать из города и, поскольку ее квартира будет, как положено в таких случаях, опечатана, подыскать себе место для проживания у друзей или в гостинице, как уже предложил ей господин главный комиссар…

Адвокатесса в ответ одарила помощника комиссара улыбкой, которую посчитала всего лишь выражением согласия с его предложением. А каждая из трех дам интерпретировала эту улыбку по-своему.

— У меня есть время, чтобы собрать вещи? — спросила Клара невозмутимым тоном. Короткая беседа со знакомыми женщинами, можно сказать, приятельницами помогла ей успокоиться.