Похоже, Софи понимала, почему он так противится переменам.

— Да, тебе придется нелегко, этого никто не отрицает. Но тебе поможет Лотти.

Ник не удостоил Лотти даже взглядом — только презрительно фыркнул.

— Лотти, дорогая, — продолжала Софи с настойчивостью, выдающей силу воли, неожиданную для женщины, — сколько вы проучились в Мейдстоуне?

— Шесть лет, — ответила Лотти, настороженно поглядывая на чеканный профиль мужа.

— Если репутация Мейдстоуна не преувеличена, значит, все шесть лет вас усердно учили хорошим манерам, искусству держать себя и поддерживать светские беседы, следить за домашним бюджетом и прислугой, демонстрировать стиль и хороший вкус, знать ритуалы утренних визитов и званых вечеров — словом, тысячам премудростей этикета, которые отличают высший класс от остальных слоев общества. Уверена, вы без труда сможете вести любое хозяйство, какие бы размеры оно ни имело. Несомненно, вас также учили танцевать, ездить верхом, играть на музыкальных инструментах, говорить по-французски и немного по-немецки… или я ошибаюсь?

— Вы совершенно правы, — коротко отозвалась Лотти, с ужасом сознавая, что стала частью ловушки, в которую заманили Джентри. Его принуждали к тому, чего он не желал, и она прекрасно понимала его чувства.

Удовлетворенно кивнув, Софи повернулась к мрачному брату:

— Лотти — настоящее сокровище. Она окажет тебе неоценимую помощь, пока ты будешь привыкать к новой жизни…

— Я ничего не намерен менять, — рявкнул Ник и повелительно взглянул на Лотти:

— Мы уходим. Немедленно.

Она машинально поднялась, сэр Росс тоже. Встревоженная Лотти посмотрела на него, но не заметила даже намека на победный блеск в глазах. Нет, желание отомстить или досадить тут ни при чем. Видимо, сэр Росс и Софи считали, что Джентри необходимо вернуть себе прежнее имя. Лотти хотелось поговорить с ними об этом, но она понимала, что Джентри сохраняет самообладание из последних сил. Любой другой был бы счастлив вернуть себе титул, земли и фамильные реликвии. Но Джентри об этом и слышать не желал.

Всю дорогу домой Лотти молчала. Ее муж сидел неподвижно, сдерживая бешенство и пытаясь свыкнуться с неожиданными и стремительными переменами в своей жизни. Лотти вдруг вспомнила, что в таком же настроении она сама покидала Стоуни-Кросс-Парк.

Едва экипаж подъехал к дому на Беттертон-стрит, Джентри буквально выскочил из него, оставив Лотти на попечение лакея. К тому времени как Лотти поднялась на крыльцо, Джентри уже скрылся из виду.

Экономка ждала в холле, по ее озабоченному лицу было ясно, что она только что увидела Джентри разъяренным.

— Миссис Тренч, — спокойно обратилась к ней Лотти, — вы не видели, куда направился мистер Джентри?

— Кажется, он в библиотеке, мисс… то есть миссис Джентри.

От такого обращения Лотти вздрогнула. Но еще удивительнее и непривычнее было думать о том, что вскоре к ней станут обращаться «леди Сидней». Хмурясь, Лотти посмотрела в сторону библиотеки. Ее тянуло укрыться в тишине своей комнаты, но с такой же силой ее влекло на поиски Джентри.

Отдав миссис Тренч шляпку и перчатки, Лотти зашагала в сторону библиотеки, постояла у двери, постучала и вошла. Стены библиотеки были обшиты панелями темного вишневого дерева, полы устланы коврами с золотистыми медальонами по коричневому полю. Многостворчатые окна в высоту достигали по меньшей мере восемнадцати футов.

У одного из окон стоял Джентри, повернувшись спиной к двери. Услышав шаги, он заметно напрягся. В одной руке он держал наполненный бренди бокал — хрупкую хрустальную вещицу на длинной тонкой ножке.

Лотти остановилась возле одного из высоких книжных шкафов вишневого дерева, мимоходом отметив, что в библиотеке отсутствуют книги.

— Ваша библиотека пуста, — невольно произнесла она. Джентри рассеянно рассматривал на свет бренди в бокале.

— Ну так купите книг. Если хотите, заставьте ими комнату от пола до потолка.

— Спасибо. — Ободренная тем, что он не попросил ее уйти сразу, Лотти подошла поближе. — Мистер Джентри…

— Не называйте меня так, — раздраженно перебил он.

— Простите. Ник… — она сделала еще шаг к нему, — я хотела бы внести поправку в слова сэра Росса: вы вовсе не обязаны делать из меня леди Сидней. Как я уже говорила, мне все равно, кто вы — пэр или простолюдин.

Долгое время он молчал, потом прерывисто вздохнул, прошел к буфету и плеснул себе еще бренди.

— Есть ли какой-нибудь способ помешать сэру Россу? — продолжала Лотти. — Может быть, стоит обратиться к юристу…

— Слишком поздно. Я знаю сэра Росса: он продумал каждый шаг. Он пользуется влиянием повсюду — в министерстве юстиции, в полиции, в парламенте, при дворе… Это предписание я все равно получу, что бы ни пытался предпринять. — И он выпалил незнакомое Лотти, но довольно грубое словцо. — Хотел бы я переломать этому самодовольному болвану Кэннону все кости!

— Чем я могу вам помочь? — тихо спросила Лотти.

— А вы не слышали, что сказала моя сестра? Вам предстоит играть роль знатной дамы и помогать мне притворяться виконтом.

— В Стоуни-Кросс-Парке это прекрасно удавалось вам, — напомнила Лотти. — Вы весьма убедительно изображали аристократа.

— Всего несколько дней, — с горечью уточнил Ник. — А теперь мне придется мириться с этой ролью до самой смерти. — Он в ярости тряхнул головой. — Я не хочу этого, понимаете? Не хочу! Я не выдержу и кого-нибудь прикончу.

Лотти склонила голову набок, задумчиво глядя на него. Ей следовало бы испугаться: судя по виду, в эту минуту Ник и вправду был способен на убийство, он явно жаждал крови. Но как ни странно, Лотти переполняло сочувствие к нему и, что еще удивительнее, ощущение близости. Оба они были вынуждены вести жизнь, которой не желали.

— Как вы чувствовали себя в Стоуни-Кросс-Парке, представляясь лордом Сиднеем? — спросила она.

— Сначала это меня забавляло. И вправду смешно: я притворялся собой! Но уже на исходе первого дня эта игра мне надоела. Меня приводило в бешенство одно упоминание моего имени.

Лотти задумалась, почему ему так ненавистно собственное имя. Наверное, есть какие-то причины, о которых он пока умалчивал.

— Ник, что имел в виду сэр Росс, говоря о вашем прочном финансовом положении?

Он скривил губы:

— Он имел в виду, что я могу позволить себе содержать большое поместье и вести образ жизни, приличествующий пэру.

— Откуда он это знает?

— Он догадывается.

— Но ошибается?

— Нет, — процедил сквозь зубы Ник, — напротив. Еще до того, как я стал сыщиком, я сумел выгодно вложить свои сбережения. В общем, у меня скопилось две сотни.

Мысленно Лотти рассудила, что двести фунтов сбережений — неплохая сумма, но не обеспечивающая уверенности в завтрашнем дне. Оставалось лишь надеяться, что вложенные Ником деньги и впредь будут приносить прибыль.

— Что ж, это немало, — отозвалась она, не желая ранить его чувства. — На такие деньги можно прекрасно прожить — конечно, если не роскошествовать. Но заказывать свадебное платье мы не станем. Сейчас не время. Может быть, в будущем…

— Лотти, экономить нам незачем, — перебил он.

— Двести фунтов — крупная сумма, но ее слишком мало для содержания…

— Лотти, речь идет о тысячах, — снова перебил он со странным выражением лица. — О двухстах тысячах фунтов.

— Но… но… — Лотти растерялась. Названную сумму она сочла огромной, по любым меркам это было целое состояние.

— Еще около пяти тысяч в год я зарабатываю частными расследованиями, — добавил он, окончательно ошеломив ее. Он помрачнел. — Но похоже, о частных расследованиях мне придется забыть.

— Да ведь вы богаты, как лорд Раднор! — потрясенно выговорила она.

Ник махнул рукой, выказывая полнейшее пренебрежение к богатству, не идущему ни в какое сравнение с его бедой.

— Может быть.

— Вы можете позволить себе иметь десяток домов. Все, что вы захотите…

— Десять домов мне ни к чему: я не могу одновременно находиться во всех. И за стол я привык садиться только три раза в день. А пускать пыль в глаза знакомым я не желаю.