Совет, как правило, собирался три раза в год: на Рождество в Глостере, на Пасху в Винчестере и на Троицу в Вестминстере. Король председательствовал на этих заседаниях, наблюдая за неукоснительным соблюдением детально разработанного церемониала. Он восседал на троне в парадном облачении со скипетром в руке и короной на голове, поэтому такие собрания назывались «коронными». Присутствующие читали молитвы, прославляющие короля. В период его пребывания в Нормандии совет чаще всего не собирался или проводился под председательством королевы, а если и она отсутствовала, то обязанность председательствовать делегировалась одному из членов двора. Что касается политической роли этого собрания, то все зависело от обстоятельств и воли короля. Совет не являлся правительственным органом, исполняя в лучшем случае консультативные функции, а то и просто церемониальные. Однако случалось и так, что на него возлагалась политическая и судебная ответственность, как, например, в ходе процесса над Вальтеофом.
Шайры существовали в качестве единиц административно-территориального деления в регионах, не подвластных традиционным англосаксонским эрлам. В королевстве насчитывалось около тридцати шайров. Стоявшие во главе их шерифы являлись агентами короля, исполнявшими на местах его распоряжения. Таким образом, по своим функциям они были подобны нормандским виконтам — сходство, усиливавшееся тем, что на должность шерифа зачастую назначались знатные бароны из Нормандии. Если до 1070 года шерифами в массе своей были англосаксы, то к 1080 году их практически повсеместно заместили нормандцы, как правило, являвшиеся крупными землевладельцами в своих шайрах. Некоторые из них делали, не встречая противодействия со стороны короля, занимаемые должности наследственным достоянием своих семейств. Вильгельм предпочитал править, привлекая на службу людей, имевших солидное земельное обеспечение. Шерифы получали инструкции непосредственно от королевского двора. Специальные уполномоченные короля периодически инспектировали их деятельность, проводя в случае необходимости расследование. Так, в 1077 году Вильгельм распорядился проверить все операции с недвижимостью, проведенные шерифами, на его взгляд, незаконно, в ущерб его домену и земельным владениям Церкви.
Королевские решения направлялись в шайры в форме документов, называвшихся, в зависимости от содержания и способа составления, «бреве» или «хартиями». Первые отличались сжатым стилем и единообразием формулировок, вторые же были более пространны и разнообразны по содержанию.
Шерифы от имени короля созывали в шайрах и сотнях собрания, представлявшие собой своего рода местные отделения королевского двора. Нормандцы ввели практику следственных комиссий, формировавшихся из приведенных к присяге лиц. Эти присяжные, которым вплоть до середины XII века поручались исключительно административные миссии, позднее стали исполнять и судебные функции (суд присяжных), однако влияние местных баронов ограничивало свободу их деятельности. Так, в 1077 году во время процесса по поводу земельного спора между королем и епископом Рочестерским шериф, нормандец по происхождению, стремясь любой ценой отстоять интересы своего господина, так запугал свидетелей противной стороны, что двенадцать из них дали ложные показания, солгав под присягой. Однако прежний шериф, англосакс, сообщил об этом епископу, интересы которого были нарушены. Разразился такой скандал, что Эд, епископ Байё, сводный брат Вильгельма Завоевателя, затребовал это дело к себе. Со-гласно нормандскому обычному праву, он предложил лжесвидетелям подвергнуться Божьему суду, ордалиям, однако те предпочли пуститься в бега. Королевский суд приговорил их к коллективной уплате штрафа в размере 300 ливров королю...
В обязанность шерифа входил сбор, когда потребует того король, местного ополчения. Правда, Вильгельм не очень-то доверял этому воинству, используя его лишь в крайних случаях, за неимением лучшего, и в военных акциях второстепенного значения. Лучшая часть этого ополчения, таны, обладавшие земельными наделами, достаточными для того, чтобы за свой счет приобрести все необходимое, весьма дорогостоящее, военное снаряжение, со временем влились в состав рыцарства нормандского образца, военную технику которого они усвоили.
Перемены, происшедшие в результате нормандского завоевания Англии, в большей мере затронули социальную структуру страны, чем ее политическую организацию. Действительно, нормандцы принесли с собой феодальные институты, в частности вассалитет, в такой развитой и вместе с тем простой форме, какой не знало англосаксонское общество. В Англии тогда было большое количество свободных собственников или держателей земель, обязательства которых в отношении господина были весьма неопределенными. К 1085 году по всему королевству вассалитет и фьеф оказались нерасторжимо связаны друг с другом, а свободных земель не стало, тогда как на континенте еще продолжала существовать свободно отчуждаемая земельная собственность в виде аллода.
Сразу же после сражения при Гастингсе началось общее перераспределение земель, проводившееся под контролем представителей короля. При этом поживились не только победоносные нормандцы, фламандцы и бретонцы. Королевская щедрость распространилась и на многих англосаксов, однако, как правило, в форме обмена доменами, когда практически вся земля в королевстве поменяла своих хозяев. В целом же эта операция оказалась наиболее выгодной баронам, прибывшим с континента и принесшим с собой рыцарский менталитет, совершенно чуждый побежденным англосаксам.
Поначалу случаи перехода собственности из одних рук в другие были не столь многочисленны, поскольку проводились конфискации имений погибших. Некоторые таны, заявляя о своей покорности Вильгельму Завоевателю, в подтверждение искренности намерений отказывались в его пользу от принадлежавшей им земли, рискуя обречь своих сыновей, лишенных собственности, на участь искателей удачи в Шотландии или Византии. Другие же выдавали дочерей замуж за нормандцев, которые отнимали у них землю под предлогом перехода по наследству. В дальнейшем после каждого мятежа производилось перераспределение земель, в порядке наказания конфискуемых у бунтовщиков. К 1086 году лишь шесть процентов земли в Англии осталось в руках англосаксонской знати. Отсюда проистекало политическое последствие, которого, возможно, и добивался Вильгельм: многие нормандцы, уже владевшие землями на родине, получили наделы и в Англии, благодаря чему возникал подлинный симбиоз двух частей англо-нормандского государства. В этом несомненно заключалась главная причина того, что и после смерти Вильгельма Завоевателя сохранялось единство созданного им государства.
Вильгельм предоставил в качестве фьефов тысячи доменов по всему королевству. Большинство из них были невелики по размеру. В 1086 году лишь у 180 королевских вассалов ежегодный доход превышал сто ливров, причем их земельные владения располагались не единым массивом, а состояли из множества разрозненных доменов, зачастую находившихся на значительном удалении друг от друга. Над этим слоем средних собственников возвышалось около десятка крупных землевладельцев, на долю которых приходилась четверть всех земель королевства. Среди них были и сводные братья короля: Роберт де Мортэн получил 793 манора, а Одо, епископ Байё, — 439.
Высшая англосаксонская аристократия, насчитывавшая, вероятно, несколько сот семейств, в результате происшедших после нормандского завоевания перемен лишилась своих владений и прекратила существование. Большей частью она к 1080 году погибла или была вынуждена отправиться в изгнание. Оставшиеся слились с классом нормандских баронов. Что же касается массы мелких собственников, то они стали жертвами не столько разорения, сколько подчинения господствующему феодальному классу нормандцев, которые посредством системы феодальных связей держали их в состоянии зависимости.
Главным мотивом создания этой системы было то же, что в свое время заставило герцога Нормандии уступить часть своих владений на условиях феодального держания: Вильгельм хотел прежде всего обеспечить службу в рыцарском ополчении. Каждый человек, становившийся его прямым вассалом, обязан был предоставить в королевское войско определенное количество рыцарей с полным снаряжением. Неисполнение этого обязательства влекло за собой наказание в виде конфискации фьефа. Отсюда возникала для каждого вассала необходимость привязать к себе узами оммажа такое количество людей, которое позволяло бы ему исполнять свои обязательства перед королем. Большинство этих «подвассалов» получали от сеньора земельные наделы на условиях фьефа. И они тоже могли передать в феод часть своего имения. При этом не только вассалы короля, но вассалы его вассалов обязаны были лично присягать на верность ему, в результате чего все свободные люди королевства были связаны с Вильгельмом присягой верности.
