Нокс вспомнил об утреннем телефонном разговоре Уайтхолла с доктором Логом. Наверняка это и есть та самая видеопленка, о которой Кел говорил офтальмологу. Видимо, Кел и Блэк просматривали ее, потому что сверток определенно разворачивали, а потом завернули снова.

– Слушаюсь, сэр, – бодро отрапортовал Лу. Разумеется, он все сделает, только сначала просмотрит пленку сам.

Нокс торопливо вернулся к себе, предусмотрительно закрыл дверь на замок. Вскрыть упаковку, не разрывая, оказалось очень легко. Как он и догадывался, внутри оказалась видеокассета. Лу быстро вставил ее в видеомагнитофон и нажал на кнопку «play».

Что это? Лу задумался, глядя на экран. Больничная палата, впрочем, роскошная, на кровати лежит молодая женщина. Она спит или без сознания, рядом сидит пожилая леди, явно богатая.

Минутку! Он же ее знает! Это Барбара Колберт, а это ее дочь, та самая, которая много лет лежит в коме.

Семья пожертвовала столько денег на постройку отделения для таких больных, что его даже назвали в честь Наташи Колберт.

В нижнем левом углу кадра фиксировалось время. 8. 30 утра. Неужели на пленке записан весь день? Не могли же они уместить на одной кассете двенадцать часов!

Лу перемотал пленку почти до самого конца, потом снова включил. На экране рыдала пожилая женщина, ее обнимали двое мужчин. Доктор Блэк склонился над кроватью. Лу сообразил, что молодая женщина умерла. Он снова проверил время. 5. 40 вечера.

Это произошло всего пару часов назад. Но не стали же они снимать смерть пациентки. Зачем им это? Все знали, что она рано или поздно умрет.

Лу понимал, что Кел может в любую минуту подняться и потребовать ответа, почему он до сих пор не уехал. Напрягая слух, чтобы не пропустить шагов Кела, Лу отмотал пленку немного назад.

Увиденное заставило его содрогнуться. Невероятно, но женщина, пролежавшая столько лет в коме, вдруг открыла глаза, повернула голову, заговорила совершенно ясно, отчетливо, обращаясь к доктору Лэшу, к матери, з потом закрыла глаза и умерла. И тут же появился доктор Блэк, уверявший мать, что Таша не сказала ни слова.

Ноксу стало страшно. Что бы там ни случилось, эта история значила очень много, и Лу понимал это. Он знал, что рискует многим, но все-таки скопировал последние пятнадцать минут записи и спрятал кассету в тайнике за полками.

Нокс как раз садился в машину, когда появился Кел.

– Почему ты так задержался? Чем это ты занимался, Лу?

Шофер не сомневался, что хозяин по его лицу догадается, насколько он напуган, но все же постарался взять себя в руки. Лу знал, какую власть дает ему запись на пленке. Многие годы притворства спасли его.

– Я был в ванной. У меня проблемы с желудком.

Не дожидаясь ответа хозяина, Лу закрыл дверцу и завел мотор. Через час он уже стоял на пороге фермы в Уэст-Реддинге и передавал пакет человеку, которого он знал как доктора Адриана Лога.

Взволнованный, покрасневший от возбуждения Лог лихорадочно выхватил пакет из рук Лу и захлопнул дверь у него перед носом.

– Никогда в жизни мне не было так тяжело, – призналась Эдна Барри Марте Джоунс по телефону. Она только что закончила убирать кухню после ужина, и ей показалось весьма уместным выпить чашечку чая и поговорить с подругой.

– Да, это наверняка было ужасно, – согласилась Марта.

Эдна ни минуты не сомневалась, что Фрэн Симмонс снова будет совать нос в ее дела, задавать новые вопросы и, скорее всего, примется за Марту. Что ж, если так, то Эдна сделает все, чтобы соседка правильно описала ситуацию. Экономка поклялась себе, что на этот раз Марте не удастся сообщить информацию, которая может повредить Уолли. Она сделала еще глоток чая и перенесла трубку к другому уху.

– Марта, – продолжала она, – ты сама подсказала мне, что Молли может быть опасна, помнишь? Я старалась не думать об этом, но она ведет себя очень странно. Молли все время молчит. Сидит часами совсем одна. Не хочет никого видеть. Сегодня я нашла ее на полу в кабинете, она разбирала коробки. Рядом лежала стопка фотографий доктора Лэша.

– Не может быть! – ахнула Марта. – Я думала, она давным-давно от них избавилась. Зачем ей держать их в доме? Тебе бы захотелось посмотреть на снимок человека, которого ты убила?

– Вот поэтому я и говорю, что Молли ведет себя странно, – нарочито вздохнула Эдна. – А вчера она заявила, что не брала запасной ключ из тайника. И тут, Марта, я поняла, что она начала все забывать еще до того, как умер доктор. Думаю, ее состояние изменилось после выкидыша. Наверное, у Молли уже тогда началась депрессия, и она так и не пришла в себя.

– Бедная женщина, – посочувствовала Марта. – Для нее самой было бы лучше, если бы ее поместили куда-то, где могли бы помочь. Я рада, что ты ушла оттуда, Эдна. Не забывай, ты нужна Уолли. О нем ты должна думать в первую очередь.

– Я с тобой согласна. Как хорошо иметь такую подругу, как ты, Марта. С тобой я могу поговорить. Я была так расстроена, мне нужно было снять камень с души.

– Я всегда готова помочь, Эдна. Ложись-ка спать пораньше и как следует выспись.

Довольная тем, что выполнила свою задачу, Эдна встала, выключила свет на кухне и пошла в небольшую уютную гостиную. Уолли смотрел круглосуточный канал новостей. У Эдны защемило сердце, когда на экране она увидела Молли у ворот тюрьмы. Диктор говорил:

– Всего десять дней назад Молли Карпентер Лэш вышла из тюрьмы «Ниантик», отсидев пять с половиной лет за убийство мужа, доктора Гэри Лэша. Два дня назад ее арестовали за убийство бывшей любовницы мужа Анна-Марии Скалли. Прокурор Том Серрадзано требует аннулировать решение о ее досрочном освобождении.

– Уолли, переключи на другой канал, – предложила Эдна.

– Они снова посадят Молли в тюрьму, да, мама?

– Я не знаю, дорогой.

– Она так испугалась, когда нашла его. Мне стало ее жалко.

– Уолли, перестань. Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Нет, понимаю. Я же был там, помнишь?

Охваченная паникой, Эдна обхватила ладонями лицо сына и заставила посмотреть ей в глаза:

– Ты помнишь, как тебя напугала полиция, когда убили доктора Морроу? Как они спрашивали тебя, где ты был в тот вечер, когда он погиб? Ты помнишь, что перед их приходом я заставила тебя снова надеть гипс на ногу и взять костыли, чтобы они оставили тебя в покое?

Напуганный, Уолли попытался вырваться.

– Мама, отпусти меня.

Эдна твердо смотрела ему в глаза.

– Уолли, ты никогда не должен говорить о Молли и том вечере. Больше ни слова, никогда, ты понял?

– Я не буду.

– Уолли, я больше не буду работать у Молли. Мы с тобой отправимся путешествовать. Мы поедем в горы или, может быть, даже в Калифорнию. Хочешь?

Он явно сомневался.

– Наверное.

– Тогда поклянись, что больше не будешь говорить о Молли.

Уолли долго молчал, потом тихо ответил:

– Клянусь, мама.

Хотя Молли и попыталась отказаться, доктор Дэниелс не позволил ей второй день подряд избежать встречи с ним. Он предупредил, что заедет около шести, и ровно в шесть уже звонил в дверь ее дома.

– Вы смелый человек, доктор, если не боитесь оставаться со мной наедине, – прошептала Молли, закрывая за ним дверь. – Но на вашем месте я была бы поосторожнее. Не поворачивайтесь ко мне спиной. Я могу быть опасной.

Врач снимал пальто, когда она это говорила. Он замер, одна рука еще в рукаве, и пристально посмотрел на нее.

– И что это должно означать, Молли?

– Проходите, я вам все расскажу. – Она провела его в кабинет. – Расскажу и покажу. – Она указала на стопки папок, журналов, фотографий и альбомов на диване. – Видите, я не просто сидела и вынашивала зловещие планы.

– Я бы назвал это генеральной уборкой, – заметил доктор Дэниелс.

– Генеральная уборка, согласна, но не только это. Это называется «начать с нуля», или «открыть новую главу», или «похоронить прошлое». Выбирайте сами.