— Есть одно место и… одна личность, у которой ты можешь научиться кузнечному делу, чтобы перековать Нотунг, — выдержав паузу, произнесла Брюнгильда. — Но предупреждаю тебя, что цена за обучение будет выше, чем ты можешь себе представить.

— А как зовут того кузнеца, о котором ты говоришь? — осведомился Зигфрид, не обращая внимания на вторую часть ее фразы. — Я потребую, чтобы его срочно привели ко двору!

Брюнгильда рассмеялась.

— Никто не сможет привести тебе Виланда. Он кузнец богов, и его кузница находится на острове Баллова.

— Я никогда не слышал о таком острове, — растерявшись, признался Зигфрид. — Где это?

— Баллова находится на западном краю Мидгарда, где вечные водопады несут свои воды с края мира в Утгард. Баллова находится неподалеку от страны титанов. Там, на безвременном скалистом острове, ты встретишься с Виландом, который когда-то выковал в вечном пламени Мьёльнир молот бога грома.

— И Виланд выкует мне Нотунг?

Она покачала головой.

— Это можешь сделать только ты. Но он даст тебе не только полезные советы, но и умение твоим рукам.

— Что ж, решено, — без тени смущения заявил Зигфрид. — Я поеду в Баллову. Я благодарю тебя за эту подсказку.

Брюнгильда уже собиралась отпустить его и тем самым распахнуть дверь для последней, черной, главы истории, но она вновь вспомнила о своей любви к Зигфриду-старшему.

— Ты должен знать еще кое-что, — задумчиво произнесла валькирия.

— Что именно?

— Меч позволяет себя выковать, если ему предстоит битва, — предупредила Брюнгильда. — Говорят, что он сам создает страдание, чтобы ему было с чем бороться. И в случае с твоим отцом, и с дедом легенда началась с меча и им же завершилась. Тот, кто кует меч, кует и собственную погибель.

— Как это?

Брюнгильда пожала плечами.

— Никто не может объяснить, почему так происходит. Нотунг, как и кольцо нибелунгов, всего лишь средство. Он переводит намерение человека в действие. Сегодня ты еще можешь довольствоваться тем, что имеешь. Можешь править Исландией и отдать Ксандрии трон Ксантена. Но если ты выберешь меч, он станет твоим господином.

Зигфрид задумался. Нет, он не видел другого выхода, ведь ему был нужен не просто Ксантен. Он хотел быть рядом с Ксандрией, а для этого ему необходимо стать королем. И лишь Нотунг мог дать ему уважение народа.

После довольно продолжительной паузы он кивнул.

— Я услышал твои слова. Но знай мое решение: я все равно поеду в Баллову.

Брюнгильда вздохнула.

— Что ж, тогда судьба повернется по-другому. Иди по этому пути, и, когда твой корабль уже не будет виден с берега, ветра богов сами поведут его.

Последний звук ее голоса еще висел в воздухе, когда Зигфрид моргнул — и волшебство исчезло. Не было ни огня, ни льда, ни валькирии. Даже в воздухе не чувствовалось того холода, что был здесь всего лишь миг назад. Так, значит, его путь не завершился, а судьба еще не исполнена. Зигфрид поднял кожаный сверток с пола и взглянул на Нотунг.

— Кузнец Виланд, Зигфриду Ксантенскому нужна твоя помощь, — сказал он.

Ксандрия не понимала его, и ни единое слово, произнесенное Зигфридом, не могло этого изменить.

Он хотел бросить ее! И не для того, чтобы дать измученному исландскому народу новую надежду и установить отношения с соседними королевствами, обеспечивая мир и дружбу! Он намеревался отправиться на край мира в поисках легенды, которая позволит ему добиться того, что, с точки зрения Ксандрии, будет несправедливым.

И как она должна была отнестись к этому решению?

Зачем Зигфриду вообще нужно, чтобы ксантенский народ признал его наследным принцем? Зачем ему нужно покорять королевство, которое и так уже лежит у его ног, в том числе и его королева? Он, будучи королем Исландии, мог официально просить ее руки. После возвращения Зигфрида с родины она бы приняла его предложение и он стал бы тем, кем и мечтал стать — королем Ксантена. Может, и не по праву крови, но с законной короной на голове.

Но Зигфрид не хотел ничего слушать и собирался учиться кузнечному делу, совершенно не нужному королю. И все это для того, чтобы подражать своим предкам, погибшим на поле боя молодыми и никогда не видевшим своих сыновей.

Нет, Ксандрия этого не понимала.

И все же она чувствовала, что не сможет его удержать. Осознавая, что ей было бы еще больнее, если бы он не просто уехал, но уехал, рассорившись с ней, юная королева взяла себя в руки и не плакала, когда Зигфрид обсуждал со своими советниками, как ему найти остров Баллову. Но как же ей хотелось разрубить на части корабль, выделенный ему для поездки. Возможно, истина была в судьбе, о которой постоянно говорил Зигфрид, уверенный в том, что нельзя останавливаться, не пройдя до конца свой жизненный путь.

И вот наступил день, когда весь двор собрался на берегу, чтобы проводить в далекие края человека, который пришел на эту землю завоевателем, а уходил другом Ксантена.

Предыдущей ночью Зигфрид и Ксандрия сжимали друг друга в объятиях, произнося сладкие клятвы и всячески отрицая возможность неудачи.

— Дай мне слово, что вернешься, — сказала королева, радуясь, что выплакала все слезы заранее и теперь не рыдала перед всем честным народом.

— Я вернусь королем, — твердо пообещал Зигфрид, последний раз проверяя припасы, которые его люди погрузили на маленький корабль.

— Было бы достаточно, если бы ты остался жив, — прошептала Ксандрия. — Да сохранит тебя Спаситель.

Зигфрид на мгновение задумался о том, как могла его возлюбленная просить о защите этого странного бога христиан, в то время как он отправлялся в место, опровергавшее само его существование. Край мира был пристанищем асов, древних богов, и Всевышний, которому поклонялись в церквях Бургундии, там явно не обитал.

Последний раз взглянув на ксантенцев, стоявших на берегу Рейна, чтобы проводить его в долгий путь, Зигфрид почувствовал уверенность в правильности своего решения. Это были хорошие люди, которые заслуживали хорошего короля. Короля из династии, много столетий правившей этим королевством и лишившейся трона только из-за подлости и предательства.

Трое солдат столкнули кораблик в реку, и тот погрузился в воду. Никто из присутствовавших не верил в то, что Зигфрид мог отправиться в плавание на таком крошечном судне, но принц уверил всех в том, что боги пообещали ему безопасность.

Он даже не оглянулся, поскольку мечтал о своем будущем, и кораблик, словно ведомый невидимой рукой, спокойно поплыл по морю.

Ксандрия стояла на берегу дольше, чем все остальные, и вскоре осталась там только со своими охранниками. Она винила себя в происшедшем. Если бы она отвергла Зигфрида и не отдалась ему, возможно, он вернулся бы в Исландию и ему в голову не пришел бы столь безумный план. Может, тогда он успокоился бы и позволил всему идти своим чередом. Однако теперь он плыл на край мира, чтобы доказать что-то себе и всем ксантенцам. Королева расплакалась.

Нибелунги считали неправильным все, что не соответствовало их устремлениям, и не признавали чьих бы то ни было приказов, если они не совпадали с их интересами. Именно поэтому Один когда-то прогнал этих карликов, наложив на них проклятие вечной жизни в бестелесном состоянии и без возможности действовать. Они были подлыми и злобными созданиями, которые радовались страданиям окружающих, потому что боль и мучения людей были свидетельством того, что нибелунги могли влиять на судьбу, несмотря на призрачную форму своего существования.

Обычно им хватало того, чтобы посеять в человеческих сердцах жадность. Стремление к обладанию вызывало ненависть и подлость, зависть и интриги. Задача значительно упрощалась, если на одну и ту же собственность предъявляли права разные люди. Тогда злобные мысли быстро приводили к злобным поступкам, а нибелунги хихикали, глядя, как льется кровь. Они с удовольствием пожинали урожай, сея вокруг подлость и раздор. Их влияние на мир длилось с незапамятных времен, когда человек еще не умел использовать каменные орудия и питался тем, что можно было найти в лесах или добыть охотой. С тех пор как люди стали жить большими сообществами и их жажду можно было разогревать бесполезным металлом, нибелунги с радостью использовали сокровища в качестве приманки. Человек, польстившийся на золото, начинал сеять зло.