В очередной раз двигаясь на автомобиле в направлении колледжа “Сент-Поликарп”, Ливингстон пытался мысленно подвести некоторые итоги хода своего расследования. Если действительно Валери Твайлер окажется той самой гувернанткой, то почему же она все это время скрывала данный факт? А не было ли убийство Элен Карвелус при ограблении ее дома, так сказать, внутренним делом, то есть преступлением, совершенным одним из вхожих в дом людей. Ливингстон уже позвонил в Грецию и попросил там добыть старые досье, касающиеся расследования убийства Элен Карвелус.

Когда инспектор сворачивал к паркингу колледжа, часы показывали пять минут десятого. Как и следовало ожидать, директор колледжа Реджинальд Крейн был уже за своим рабочим столом.

— Найджел, в чем дело? Ты к нам наведываешься вот уже во второй раз на этой неделе. — Крейн перегнулся через рабочий стол, протягивая полицейскому руку. — Прошу, садись, пожалуйста. Чем могу тебе помочь на этот раз?

Ливингстон откинулся на спинку кресла напротив и глубоко вздохнул. Он понимал, что должен проявлять максимум осторожности, потому что речь шла, возможно, о репутации совершенно невиновной женщины.

— Меня интересует Валери Твайлер. Можете ли вы мне показать ее личное дело?

Ни секунды не колеблясь, Крейн поднялся и подошел к стоявшему в кабинете довольно ветхому шкафу.

— Я полагаю, что не имею права спрашивать, почему тебя вдруг заинтересовала Вэл Твайлер.

— Просто я должен проверить некоторые факты, касающиеся ее, — ответил Найджел, доставая из кармана записную книжку.

Крейн нашел нужное дело, положил его перед собой на стол. Потом сел в кресло, придвинулся к столу и открыл папку. Как объяснил полицейскому Крейн, первая страница личного дела представляла собой его собственные записки в ходе первого собеседования, которое он, как директор, провел с мисс Твайлер при ее поступлении в колледж.

— А когда состоялось это собеседование? — спросил Ливингстон.

— Двадцать третьего апреля тысяча девятьсот восемьдесят второго года.

Ливингстон почувствовал сильный прилив энергии. Ведь именно в этот день исчезла Атена Пополус.

— А где в то время работала Твайлер?

— В школе в семидесяти пяти милях на запад отсюда. В городке, который называется Пирсонс-холл.

— А она никогда не представляла никаких рекомендаций со своей работы в Греции? Не упоминала того, что работала там гувернанткой?

Крейн перелистал досье.

— Нет, таких данных она не представляла.

— Не знаешь ли ты, была ли она когда-либо замужем?

— Как следует из личного дела, она развелась за год до поступления на работу к нам. У нас она решила называть себя по своей девичьей фамилии.

— А в замужестве какая была у нее фамилия? — Кук.

Инспектор поднялся.

— Так, а где именно располагается этот самый Пирсонс-холл?

Прокравшись к своей кровати после разговора с Ливингстоном, Риган попыталась было уснуть, но только продолжала ворочаться с боку на бок. Сон не приходил. Мысли, ясные и четкие, буквально роились в голове. Так, Виолет Кон. Память у этой мадам как стальной капкан. Риган готова была поспорить, что она была совершенно права: Камерон Хардвик действительно работал официантом в одном из ресторанов в Скулисе. А если и Вэл еще работала там же, в этом городе, гувернанткой, то она вполне могла встречать Камерона. Может быть, именно Валери рассказала Камерону о драгоценностях, находившихся в доме Элен Карвелус. О тех самых антикварных вещах, которые, по словам самого Хардвика, были единственными, “достойными того, чтобы обладать ими”.

Риган повернулась на бок и обхватила руками подушку. Взгляд ее вновь остановился на террасе, где Камерон провел едва ли не всю сегодняшнюю вечеринку. Если Вэл и Камерон были как-либо связаны друг с другом, то не могли ли они иметь отношение к смерти Атены? Если да, то что тогда делает Хардвик на этом корабле?

Инспектор Ливингстон несся в Пирсонс-холл на такой скорости, что за все семьдесят пять миль пути практически ни разу даже не глянул на расстилавшийся по обеим сторонам пейзаж английской провинции.

Уже в половине двенадцатого он был в другом кабинете, на этот раз у директрисы Маргарет Хеслоп. Самой ее на месте не оказалось, она вот-вот должна была вернуться с какого-то методического заседания в другом кабинете школы. Только без четверти двенадцать дверь кабинета распахнулась от удара клюки и в комнату въехала на инвалидной коляске пожилая женщина.

Ливингстон вскочил со стула.

— Позвольте помочь вам.

— Боже упаси, ни в коем случае! Я с войны сама со всем справляюсь, — весело ответила директриса. Была она лет шестидесяти, с приятным лицом, седыми, стянутыми на затылке в пучок волосами. Женщина остановила коляску напротив стула Ливингстона и протянула ему руку.

— Я Маргарет Хеслоп.

— Меня зовут Найджел Ливингстон. Благодарю вас, что согласились принять меня, несмотря на то что я не предупредил вас заранее о своем визите.

— Я поняла, что приведшее вас дело должно быть очень важным. Иначе вы просто не примчались бы сюда из самого Оксфорда. — Переходя к делу, директриса спросила: — Так что вас привело к нам?

— Мне необходимо выяснить кое-что из прошлого Валери Твайлер.

— Валери Твайлер? — озадаченно переспросила Хеслоп.

— В замужестве — Кук.

— Да, конечно. — Лицо директрисы помрачнело. Она покачала головой. — Конечно. Я никогда не воспринимала ее как Твайлер. Она опять взяла себе девичью фамилию после того, как развелась с этим парнем из нашего города.

— Насколько я знаю, она также называла себя Мэри на протяжении всего времени, что преподавала здесь, в вашем городе. — Во второй раз за сегодняшний день комиссар вынужден был достать из кармана ручку и записную книжку.

— Собственно, она тут только так себя и называла, — уточнила Хеслоп.

— Понятно. А не знаете ли вы, не проводила ли она какие-то из летних месяцев в Греции в качестве гувернантки?

— Я точно знаю, что именно этим она и занималась летом. Собственно, с этого и начались все ее неприятности. — Хеслоп подъехала на инвалидной коляске к шкафчику с личными делами преподавателей школы и, открыв одну из ячеек, достала папку с надписью “Мэри В.Кук”.

— Что вы имеете в виду, говоря о неприятностях? — быстро переспросил Ливингстон.

— А разве не в связи с этим вы появились у нас? — вопросом на вопрос ответила Хеслоп, резким движением захлопнула шкафчик. Подъехав к столу, она положила перед собой досье и открыла его. — Дело было так. Мэри как раз надумала разводиться со своим мужем и хотела провести лето где-нибудь подальше от этих мест. Вот и поехала в Грецию, где работала в одной местной знатной семье, в которой, как вы знаете, произошло несчастье. Женщина вернулась домой раньше запланированного, натолкнулась на грабителей и была ими убита. По той причине, что Мэри была единственной, жившей в той семье и не имевшей родственных связей, подозрения пали именно на нее. Мэри очень много допрашивали. Даже когда она вернулась сюда к началу учебного года, сюда наведывались полицейские и продолжали допрашивать ее. Нам, конечно, все это не очень нравилось. Это мешало ей работать, портило настроение и тому подобное. Как я понимаю, ничего доказать в отношении Мэри они так и не смогли. Тем не менее, когда в “Сент-Поликарпе” появилась вакансия, она с радостью поспешила ею воспользоваться и уехала. Прошла собеседование и, насколько я знаю, до сих пор там и работает. Я тут даже слышала, что она вскоре выходит замуж.

— Да, это действительно так.

— Что ж, надеюсь, во втором браке у нее все сложится лучше, чем с Малколмом Куком. Характер у нее непростой, иногда она может вести себя весьма несдержанно. Учитель она прекрасный, но вот контакт с учениками не всегда может найти.

“Поэтому-то она, вероятно, и не сказала никому, что знала Атену”, — решил Ливингстон. Он прекрасно понимал, почему она вдруг решила начать новую жизнь на новом месте. При этом даже если и прошла собеседование в тот же день, когда исчезла Атена, то это ровным счетом ничего не значит. Ливингстон и раньше встречал людей, которых судьба приводила в неподходящее место в самое неподходящее время.