— Когда ты действительно влюбишься, — продолжала повествовать Вероника, — то это в корне изменит всю твою жизнь. И ты сразу поймешь, что по-настоящему влюбилась. Правда, приходится поцеловать кучу, так сказать, жаб, прежде чем найдешь своего принца.

— Дело в том, что я целовала предостаточно принцев, которые потом вдруг оказывались обыкновенными жабами, — пробормотала Риган.

— Риган, я очень надеюсь, что ты все же в конце концов повстречаешь кого-нибудь вроде моего сэра Джилберта. Я признаю, что порой привираю, рассказывая про него, но он был и навсегда останется единственной в моей жизни любовью.

Риган присела на кровать рядом с леди Экснер.

— Похоже, что так оно и есть.

— Дорогая моя, я была, конечно, долгое время одна, до того как повстречала его. И, естественно, почти все стали считать меня сумасшедшей: уж больно много времени я проводила с человеком, который был на столько лет меня старше. Но душой он был так молод! С ним я чувствовала себя какой-то особенной, такой любимой! В его присутствии я как бы была у себя дома, все мне было знакомо. Некоторые люди считали, что я с ним связалась только из-за денег. — Вероника заговорила громче. — Но это неправда! Он сам пожелал, чтобы мы поскорее поженились, потому что хотел, чтобы у меня было все необходимое, если вдруг с ним что-то случится. Я считала, что мы все же торопимся со свадьбой, но он настоял на своем.

Те две недели стали лучшими неделями в моей жизни. И потом я так и не нашла никого, кто мог бы мне заменить мужа. Однако, это не означает, что мне не имеет смысла продолжать поиски достойного мужчины, не правда ли, Риган? — Вероника вскочила с кровати и хлопнула в ладоши. — Так, а сейчас нам надо как следует подготовиться к сегодняшней вечеринке. Бармен и официант придут к нам в четыре часа и начнут тут все накрывать. Мы должны быть готовы к их приходу. И мне кажется, что будет просто отлично, если, одеваясь, мы разопьем с тобой бутылочку шампанского. Что ты по этому поводу думаешь, Риган?

— Почему бы и нет?

— Действительно, почему бы и нет? — Вероника направилась к холодильнику. — В конце концов, жизнь у нас одна, правильно?

— Правильно.

— О, Риган, мне так нравится в этом круизе! А нам остался всего лишь один день пути! Я с нетерпением жду момента встречи с моей племянницей и ее детьми, но в то же время мне страшно не хочется, чтобы заканчивалось наше путешествие.

В пять часов вечера “Камелот Сьют” был в полной готовности к приему гостей. Свежие живые цветы были размещены в вазах во всех самых видных местах каюты, на маленьком столике расставлены подносы с сырами и овощами. Свой пост занял готовый к бою бармен, с энтузиазмом резавший лимоны для коктейлей. На террасе у мини-печи суетился официант, готовивший на открытом огне разные горячие блюда. Позднее дневное солнце тускло светило, его диск висел невысоко над поверхностью океана. “Куин Гиневер” гордо шел курсом на Нью-Йорк.

— У нас тут достаточно еды, чтобы накормить целую армию, — заметила Риган, взяв в руку сырую морковку.

— Что ж, всегда лучше иметь еды больше, — весело ответила Вероника.

“А почему же такого изобилия не наблюдалось на вечеринке в вашем доме в Ллевелин-холле на прошлой неделе? — подумала Риган. Тут в дверь каюты постучали. — Уверена, что — это Робин Лич”.

— Иду-иду, — пропела Вероника, взглянув на себя в последний раз в зеркало, и направилась к двери. Широким жестом она распахнула ее. Могло показаться, что она распахивает огромные ворота в какой-нибудь сказочный замок. За дверью стоял вовсе не первый гость вечеринки, а нескладный молодой стюард, неловко переминавшийся с ноги на ногу.

— У меня конверт для мисс Рейли.

— Спасибо, мой дорогой. Не хочешь ли войти и выпить с нами чего-нибудь?

— Извините, мэм. Я бы с удовольствием, но на службе нельзя.

— Ну, что ж, когда закончишь свою службу, заглядывай к нам. Кто знает, сколько продлится наше сегодняшнее торжество.

— Спасибо. Это будет замечательно.

Риган быстро сбежала со ступенек и взяла конверт из рук Вероники.

— Наверное, это оставшиеся факсы со статьями из греческой печати. Я только быстренько просмотрю их и всё.

Тут же, в коридоре каюты, не замечая Вероники, заглядывающей у нее из-за плеча, Риган принялась просматривать содержимое конверта. На первой же странице она увидела фотографию Атены вместе с тетей Элен, тремя ее детьми и гувернанткой. Подпись под фотографией гласила:

— Бог мой, да ведь это же Вэл!

— О чем это вы говорите, Вероника?

— Да вот она рядом с этой черноволосой девочкой.

— Рядом с Атеной?

— Да, точно! Конечно, это Атена. Бедняжка! Так вот, это Вэл стоит рядом с ней. Я тут посматривала у Филиппа фотографии выпускников “Сент-Поликарпа”, в том числе десятилетней давности, и натолкнулась на ее снимок. Это был первый год преподавания Вэл в колледже. Так вот, на том снимке она выглядела точно так же.

Риган почувствовала небывалый прилив сил. “Спокойно, — сказала она себе. — Вэл ни разу не говорила о том, что была когда-то знакома с Атеной”.

— Но, Вероника, этот снимок совсем нечеткий. К тому же он к нам пришел по факсу. Наконец, в те годы все носили именно такие прически. Кроме того, тут написано, что эта женщина — некая Мэри В.Кук.

“Может быть, мне все это кажется, потому что я уже успела выпить три бокала шампанского”, — думала Риган.

— Что ж, как хочешь, так ее и называй. Это не имеет значения. Тем более, что буква “В” в середине тоже должна что-то значить?

Вероника не смогла продолжить свою мысль, потому что прозвенел звонок и на пороге их номера показалась крупная фигура Камерона Хардвика.

— Здравствуйте, милые дамы.

— А вот и наш первый гость! — воскликнула Вероника. — Прошу вас, входите!

— Привет, Камерон, — сказала Риган, складывая факсы обратно в конверт. Она открыла верхний ящик ближайшего столика и молча положила туда конверт. Ей очень хотелось прямо сейчас повнимательнее изучить присланные статьи, но она понимала, что сделать это никак не удастся. Вернуться к работе можно будет, пожалуй, только после ужина.

— Посмотри-ка, Риган, Камерон принес нам коробку конфет! Как предусмотрительно с его стороны.

— Да, просто замечательно, — поддержала Риган, пытаясь одновременно вспомнить, когда мужчина дарил ей в последний раз конфеты. Пожалуй, случилось это тогда, когда один ее старый поклонник из Нью-Йорка прилетал как-то в Лос-Анджелес по делам бизнеса. Только чуть позже она узнала, что эти конфеты были традиционным подарком для пассажиров первого класса всех рейсов компании “Транс-Америкэн Эйрлайнз”.

“Всем известно, что есть люди, которые не дают пропасть, например, свадебным подаркам, поддерживают их, так сказать, в обращении”, — размышляла Риган. При этом она выбрала из самого угла коробки конфету, которая, как она надеялась, была карамелькой в шоколаде, и запихнула ее в рот. Что ж, значит, есть и люди, которые поддерживают в обращении и коробки конфет. Пока она пережевывала кремовую пряность, ей вдруг стало не по себе от пришедшей в голову мысли. Вэл и Камерон, оба, по утверждениям людей, были в Греции, но и тот, и другой либо категорически отрицают, либо никому не говорят об этом. Почему? Правда, Вероника может и ошибаться. Как, собственно, и Виолет. “Надо будет мне выяснить, в каком городе в Греции была Виолет Кон, — решила Риган. — И еще надо поскорее позвонить Ливингстону. Даже если действительно окажется, что Вэл и Камерон все-таки были в Греции, это вовсе не будет означать, что они при этом совершили нечто предосудительное”.

Риган перевела взгляд на официанта на террасе, который уже доставал из печи очередной поднос с горячими закусками. Вдруг у нее перехватило дыхание: она вспомнила, что Вэл тоже находилась в Ллевелин-холле, когда была отравлена Пенелопа.