Риган начала вдруг чувствовать и себя немного виноватой, что Атена в тот злополучный вечер в пятницу не успела на лондонский поезд, и в результате была убита в Оксфорде, так никуда и не уехав. Ведь Атена тогда попросила Риган пойти вместе с ней в бар, располагавшийся недалеко от железнодорожного вокзала, и выпить с ней на дорогу. Сейчас события того вечера гораздо яснее всплывали в памяти Риган. Она, например, вспомнила, что почти согласилась пойти вместе с соседкой в тот бар. Но потом все же отказалась, потому как не хотела терять время. Вообще-то Риган была страшно довольна тогда, что Атена уезжает на пару дней и что ей хоть какое-то время можно будет не слушать ее постоянных жалоб на жизнь в “Сент-Поликарпе” и на английскую погоду.

Корабль легко шел вперед. Дул достаточно сильный ветер. Риган зябко пошевелила плечами и решила надеть свитер. Ливингстон просил ее постараться вспомнить что-нибудь, что могло бы пригодиться для следствия. И, надо признать, у комиссара были все основания рассчитывать на помощь Риган. Люк и Нора не упускали случая поддразнить дочь, говоря ей, что она собирает, копит в своей голове абсолютно все, даже то, что ей никогда не пригодится. По их мнению, девушка, например, помнила даже самые мелкие обстоятельства своей жизни, начиная с того момента, когда ей исполнилось три года.

Риган откинулась на спинку шезлонга, закрыла глаза и как профессиональный детектив стала анализировать тот свой учебный год, что она провела в знаменитом Оксфорде в одной комнате с соседкой, которую звали Атена.

Атена практически никогда не ходила на вечеринки. Она ни разу не выказала интереса ни к одному из мальчиков-студентов. “Я не помню, чтобы она ходила к кому-то на свидание, — констатировала Риган. — Так кто же тогда решил вдруг убить ее?”

Люк и Нора провели приятный вечер. Быстро распаковав свой багаж, они пошли на так называемую “спортивную палубу”, где заказали себе напитки и кое-какие закуски. Потом устроились в шезлонгах на открытой палубе, чтобы почитать в приятной спокойной обстановке.

— Да здесь просто рай, — тихо проговорила Нора, вглядываясь в гипнотическое движение открытого океана. — К тому же мне так нравится просто читать чью-то книгу и не обсуждать с кем-либо очередную из моих детективных историй.

Нора только что была главной участницей конференции писателей детективного жанра в Испании, после чего успела дать длинную серию интервью различным испанским, итальянским и французским газетам, журналам и телевизионным каналам.

Люк согласно кивнул.

— Действительно. А то уже стало надоедать проводить большую часть своего времени в похоронных церемониях во всяких там зеленых комнатах. — Тут он нахмурился. — Да, кстати, если уж речь зашла о зеленых комнатах. Интересно, удовлетворилась ли миссис Шеа предложенным ей вариантом похорон Денниса. Может, мне все-таки лучше перезвонить в контору и выяснить, как там идут дела.

— Люк, но речь ведь не идет о чьей-либо жизни или смерти!

Люк усмехнулся. Ему нравилось повторять одну из самых старых и знаменитых семейных шуток. Риган считала, что эта шутка была не только одной из самых старых, но и одной из самых избитых.

— Ваша позиция мне видна, — Люк с удовольствием выговорил фразу, содержащую, по-видимому, двоякий смысл.

Супруги вернулись к чтению. Люк заказал еще по рюмочке “Пинья колада”. Так они мирно и уютно сидели до половины пятого. К этому времени ветер стал значительно свежее. Вокруг все зашевелились, засуетились: купавшиеся в бассейне и сидевшие в многочисленных шезлонгах по всей палубе пассажиры принялись спешно собирать веши. Только на “спортивной палубе” остались картежники да любители настольного тенниса.

Направляясь обратно к своей каюте, Люк и Нора прошли мимо группки детей, которых вели куда-то по палубе два воспитателя.

— С ума сойти! Мы знаем, что Риган где-то здесь на корабле и тем не менее вынуждены избегать ее, — грустно проговорила Нора.

— Ну что ж, если хочешь, мы можем заказать столик на четверых и посидеть все вместе. Правда, тогда тебе придется согласиться на редактирование полной биографии леди Экснер. Готова ли ты пойти на это? — предложил Люк.

— Не дай Бог! — воскликнула Нора. — Это кое-что мне напомнило. Риган ведь предупредила меня, чтобы мы не садились слишком близко к ней и леди Экснер в ресторанах. Эта дамочка может засечь нас и узнать меня по фотографиям на обложках моих книг.

Согласно плану в ресторане им отвели места в секторе для некурящих, на значительном расстоянии от столика леди Экснер и Риган.

— Риган села в сектор для курящих, — с удивлением констатировала Нора. — Трудно поверить! Этому есть только одно объяснение. Вероятно, леди Экснер успела как-то подкупить нашу дочь, например, подарив ей один из своих бриллиантов.

— Ничего с ней не случится, — сказал Люк, — я знаю Риган и уверен, что после обеда она вытащит эту леди Экснер на прогулку по палубе и как следует проветрит свои легкие.

— Вот уж приятненькая будет прогулочка… при луне, рука об руку с восьмидесятилетней старушенцией, — посочувствовала Нора. — А мне ведь так нравился этот дружок Риган — Уолкер. Если бы только наша девочка захотела присмотреться к нему повнимательнее. Я так хочу внуков…

— Знаю, знаю, — прервал ее Люк. — Пошли лучше. Нам пора.

Гевин Грей оделся к обеду с особой тщательностью. Для него было огромным облегчением увидеть, как миссис Уоткинс, ковыляя, спустилась, наконец, по трапу с корабля. При этом она не переставая возмущалась по поводу потери своего браслета стоимостью в один миллион долларов. Она назначила вознаграждение в пятьдесят тысяч долларов за обнаружение пропажи. Это сработало, и в результате вся обслуга на корабле превратилась в самых настоящих ищеек. Более того, все они стали напоминать игроков в какой-нибудь лотерее, знавших, что в считанные мгновения на их долю может выпасть огромный выигрыш.

“Зря они теряют время, — размышлял Гевин, — этот выигрыш в один миллион долларов — мой! Но объявлять всем и собирать по этому поводу пресс-конференцию я не намерен”. Ему вообще не нравилось, что победители лотерей вдруг начинали лезть на телевидение в окружении всех своих, по-идиотски улыбающихся близких.

Конечно, Гевину надо было еще как-то добраться до спрятанного браслета, находившегося все еще в “Камелот Сьют”. Но он уже работал над этой проблемой. Он выяснил, что этот номер в предстоящем плавании будут занимать некая леди Вероника Экснер и ее компаньонка. Тот факт, что в нужном ему номере будут жить две женщины, обрадовал Гевина. Катастрофой было бы, если бы в номере оказалась какая-нибудь парочка молодоженов, которая не выходила бы оттуда до тех пор, пока на горизонте не показались бы небоскребы Нью-Йорка. Две женщины — это другое дело… В конце концов, ему даже, может быть, придется танцевать с ними обеими.

В первый вечер круиза можно было одеваться не слишком строго. Гевин выложил на кровать бледно-желтый полотняный пиджак, белые брюки и принялся одеваться. Тщательно завязал галстук, надел пиджак, придирчиво изучил свое изображение в зеркале в полный рост. “Неплохо”, — констатировал он. Косметическая операция, которую он себе сделал два года назад, все еще давала хороший результат. Более того, сейчас он выглядел даже немного лучше, чем сразу после операции. Ведь этот третьеразрядный хирург-косметолог так стянул ему кожу у глаз, что первое время Гевину даже трудно было открывать рот, не теряя при этом возможности хотя бы что-то видеть перед собой.

Пиджак надежно прикрыл уже достаточно крупный живот Гевина. Этим обстоятельством он был доволен. Не нравилось ему другое: лимонный цвет пиджака здорово подчеркивал оранжевый оттенок его только что подкрашенной шевелюры. Все дело в том, что девчонка-парикмахерша из салона на второй палубе так была занята последними слуха ми о пропавшем браслете, что не заметила, как счетчик на сушильном аппарате сломался. Сам же Гевин просто-напросто задремал, а когда очнулся, оказалось, что краску передержали на его волосах целых двадцать минут. “Теперь моя голова здорово напоминает зрелую тыкву, — злился Гевин. — К черту! Все к черту! На следующей неделе я смогу пойти к своей собственной парикмахерше в Нью-Йорке”. Подумав об этом, Гевин вдруг ощутил острый прилив беспокойства. В следующий раз работать на этом корабле ему придется лишь в сентябре. Так что, если в течение следующих нескольких дней он не добудет браслет, ему это, возможно, не удастся уже сделать никогда.