– Иефа, я тебе в сотый раз объясняю – создалась нестандартная ситуация, я практически ничего не знаю о бестиях…

– А не знаешь – так слушай, что тебе говорят, убоище!

– Что я мог услышать, когда это чудовище орало, как бешеное!

– Захотел бы – услышал бы! Ты можешь сейчас говорить все, что угодно, но никакие твои аргументы не переубедят меня в том, что ты просто проигнорировал указания Ааронна!

– Да почему вообще Ааронн должен давать мне какие-то указания!

– Вот! В этом весь ты! Не важно, что твои спутники практически мертвы, главное, что ты ведешь себя соответственно занимаемой должности! Большой начальник, тоже мне! Тьфу! – Иефа яростно плюнула, а Стив даже поежился незаметно – да, несладко придется Зулину, если в ближайшие две минуты кто-то не отвлечет ее внимание. – Если так дальше пойдет, некому будет возвращаться в Бристоль! Я жива и невредима только благодаря Стиву, а когда он, бедолага, оклемается, одному богу известно!

– Ну, я не стал бы утверждать столь категорично, – лениво заметил Ааронн, и Стив похолодел от дурного предчувствия.

– В каком смысле? – Иефа заботливо поправила плащ, на котором лежал дварф, и вопросительно посмотрела на эльфа.

– Если бы ты спросила, например, меня, когда оклемается бедолага Стив, я бы с удовольствием тебе ответил.

– И что? – угрожающим тоном спросила полуэльфка и медленно убрала руку с дварфского лба. Стив застыл и мысленно послал Ааронна туда, где тот вряд ли когда-нибудь бывал. – И когда?

– Видишь ли, Иефа… – Ааронн повозился, улегся поудобнее и подпер голову ладонью. – Стив у нас юноша крепкий, поэтому, честно говоря, он и сознание-то, в общем, толком не терял. По крайней мере, последние несколько часов он активно наслаждается твоей заботой и лаской, хоть и притворяется бездыханным трупом. Кстати, Стив, очень зря: ты плохой актер, целителя тебе не обмануть.

– Что? – хриплым голосом спросила полуэльфка, прокашлялась и снова повторила: – Что?

Стиву давно не было так плохо. Через плащ в спину кололи сухие веточки, от костра одному боку было жарко, другому же, наоборот, холодно. Стив не знал, что за мазь Ааронн приложил к его ранам, но только повязки противно и душно липли к телу, раздражали и заставляли потеть. К тому же, невыносимо чесалась переносица, и дварф догадывался, что чешется она не сама по себе, а под тяжелым взглядом разгневанного барда.

– Открой глаза, скотина, – тихо сказала Иефа.

Вот тебе и "миленький"… Стив послушно открыл глаза и от всей души мысленно пожелал Ааронну долгой и счастливой жизни.

– Мой тебе совет: быстренько придумай что-нибудь в свое оправдание, иначе я тебе яйца на уши намотаю, – ласково сказала Иефа на дварфском и улыбнулась людоедской улыбкой.

– Я не того… Не этого… – потерянно пробормотал Стив и накрылся плащом с головой.

– Неубедительно, – еще ласковей произнесла полуэльфка.

– Я не понимаю, почему ты так нервничаешь, Иефочка, – радостно встрял Зулин, довольный тем, что нашелся другой объект для бардовского гнева. – Можно подумать, если бы он был в сознании, ты бы с ним не возилась.

– Возилась бы! – оглушительно рявкнула Иефа, и Стив тихонько выдохнул. – Возилась бы, вот только…

– Вот только пинала бы изредка, а за каждую рану подзатыльник выписывала бы… – проворчал из-под плаща дварф и зажмурился, ожидая вышеуказанного подзатыльника, но ничего не произошло. В лагере воцарилась мертвая тишина, прерываемая изредка придушенным то ли хрюканьем, то ли всхлипыванием. Стив в панике заворочался, пытаясь сообразить, чего ждать от этой зловещей тишины, досчитал до десяти и осторожно выглянул из-под плаща. Ааронн сидел, уткнувшись лбом в колени и обхватив ладонями затылок; зарывшись лицом в плащ, мелко вздрагивал плечами Зулин; странно сжав губы, смотрела на Стива совершенно пунцовая Иефа. Дварфу стало не по себе.

– Может не надо… на уши? – растерянно пробормотал он. Трясущийся планар всхрюкнул как-то особенно громко и выразительно, и лагерь взорвался хохотом.

– Да ну вас к монахам, – вытирая слезы, обессилено проговорила Иефа. – Паразиты. Казнь отменяется, – повернулась она к обалдевшему Стиву. – Живи, пока я добрая.

– Кстати, смех – замечательное лекарство, – наставительным тоном произнес Зулин.

– Так-то оно так, – полуэльфка устроилась поудобнее на своем плаще, распустила косу и достала гребень. – А все-таки нам стоит веселиться потише. Не знаю, как вы, а я все время думаю об этих башнях. Очень плохо, что нам придется здесь заночевать.

– Да уж, хорошего мало… – посерьезнел маг. – Но, боюсь, у нас просто нет другого выхода. Ааронн, когда наш обморочный друг встанет на ноги?

– Не раньше утра, – ответил эльф. – И то, при условии, что Иефа как следует выспится, а сам он не будет скакать горным козлом по лагерю. Так что дежурить, Зулин, нам придется вдвоем.

– С чего это вдруг такая забота о моем сне? – удивилась полуэльфка. – Раньше я за тобой такого что-то не замечала.

– Объясняю, – терпеливо ответил эльф. – Совомедвежье сало, топленое на травах, отлично заживляет, но для окончательного выздоровления его, конечно, не хватит, поэтому без магии не обойтись. Следовательно, утром, сняв повязки, за Стива примемся мы с тобой. Тяжелыми ранами займусь я, а зажившие раны ты возьмешь на себя. Тебе нужны силы, а значит, здоровый крепкий сон.

– Еще чего, – сердито буркнула Иефа. – Не буду я лечить этого… обманщика.

– Придется. Завтра у нас тяжелый день, и Стив нам нужен целый и невредимый, готовый к ратным подвигам. К тому же, твоя угроза, думаю, произвела впечатление, и Стив больше не будет придуриваться. Правда, Стив?

– А? Что? – дварф оторвал завороженный взгляд от волос Иефы и непонимающе уставился на Ааронна. – Прости, я задумался.

– Я говорю, что Иефа готова сменить гнев на милость, если ты больше не будешь придуриваться.

– Я даже готов вместо нее завтрак приготовить! – патетически воскликнул Стив.

– Вот болваны… – проворчала полуэльфка, заплетая волосы в косу. – Как будто я хоть раз за весь поход готовила завтрак.

– В общем, советую всем лечь спать, – подытожил Ааронн. – Зулин, командуй отбой.

– Вот без тебя не догадался бы! – огрызнулся планар. – Всем спать. Я буду дежурить первым.

– Как скажешь… командир, – усмехнулся эльф, укладываясь.

Минут пятнадцать в лагере было тихо. Недовольный Зулин подбрасывал хворост в костер и мысленно пытался отправить Зверя в дозор, но фамильяр категорически не отправлялся. Ааронн тихо посапывал, накрывшись плащом; вздыхала и ворочалась во сне Иефа. Стив не мог уснуть. Его переполняли мысли и чувства, которых ни понять, ни тем более объяснить он не мог. Странно и тревожно было перво-наперво оттого, что стало почему-то очень важно, сердится пигалица или нет. И откуда выползло это дурацкое мальчишеское беспокойство: видела она, как лихо был повержен совомедведь, или не видела, а если видела, то оценила ли? "Она же меня раздражает, – растерянно думал Стив. – Да какое мне дело до того, что эта грымза обо мне думает?! Ну, подумаешь, ладошка у нее прохладная, приятно, да…" Тут мысли Стива приняли иное, благостное направление, и привели его прямиком к берегу ручья и мокрым обнаженным прелестям полуэльфки. Дварф залился краской – благо, в наступившей темноте этого никто не заметил, – вспотел и разозлился. Еще не хватало! Пыхтеть и париться из-за наглого, спесивого, полукровного заморыша с отвратным характером! Из-за пигалицы какой-то! Дожили! Стив попытался взять себя в руки и взглянуть на ситуацию хладнокровно, со стороны, как Ааронн. По всем статьям выходило, что Иефа – не что иное, как сборище недостатков, во главе которых стояло пренебрежительное отношение к дварфам вообще и к нему, Стиву, в частности. Так отчего сыр-бор?

"Это все от неожиданности, – решил Стив. – Я просто не ожидал, что она поведет себя так достойно, вот и маюсь теперь. А у нее просто страх еще не прошел, это она после драки была пришибленная, вот и не показала себя во всей красе. Ничего, вот сейчас я ей скажу что-нибудь, она мне ответит, гадостей наговорит, и все встанет на свои места. А то слюни тут развесил – смотреть противно, будто и не дварф вовсе". Обругав себя таким образом, Стив успокоился, повеселел и приступил к операции по выведению барда на чистую воду.