Радость, гнев, удивление и другие сильные эмоции эму чувствовали очень хорошо даже на расстоянии от своих опекунов. Обычно тогда птенцы старались найти их взглядом, чтобы определить, чем именно вызваны те или иные чувства. Именно в этот момент и был важен зрительный контакт: прослеживая взгляд опекунов, эму определяли, какой предмет (или явление) вызвал у тех всплеск эмоций. Если опекуны были вне поля их зрения, то эму старались отыскать их на участке, а когда это бывало невозможно (в последнее время часто так и бывало, поскольку птенцы сидели взаперти в своем загоне) — начинали нервничать и сильно шумели.

«Значит, — сделал вывод Ярослав. — Чтобы управлять ими, нужен видимый объект, на который должны быть направлены эмоции, соответствующие намерениям. Плакала система сигнализации, о которой мечтает Тарас! Конечно, если только мы с Ариной не будем сидеть в кустах и следить за периметром, чтобы наши эму смогли прореагировать на опасность должным образом! — Ярослав ухмыльнулся, представив себе эту картину. — Тут нам поможет обычная дрессура. Хм, надо будет не забыть поискать такую книжку. Когда только это будет? Эх!».

— Значит так, — начал раздавать назначения Сергеич, когда все расселись по своим местам. — Кирилл с Леной, вы отправляйтесь на северо-восточный въезд…

Кирилл незаметно покосился на Лену. Девушка сидела пунцовая, низко наклонив голову, и делала вид, что удаляет из глаза соринку, но при этом едва заметно улыбалась. Кирилл тоже едва не улыбнулся, но поспешно напустил на себя равнодушный вид. Очень удачно выпал жребий в этот раз. Впервые на дежурство с ним отправлялась Лена. До этого несколько дней подряд ему приходилось терпеть Витька, а потом — что оказалось гораздо хуже, поскольку у пацана был воистину неисчерпаемый запас вопросов — новенького Димку.

Димка ездил с ним в последние две смены и эти шесть дней тянулись для Кирилла как шесть недель. Он уже и водить Газель пацана обучил, и стреляли они, и даже из рукопашной несколько приёмов показал — а тому всё мало. Но не бывает худа без добра: не добившись, чтобы Кирилл рассказал о своей жизни, малец самостоятельно выдумал ему нехилую легенду и Кирилл не стал его разубеждать. Всё ж быть боевиком, ветераном войн в горячих точках планеты — это круто. Даже если таковым тебя считает только пятнадцатилетний недоросль.

Дальше было ещё лучше: Димка поделился своими догадками с Еленой и та поверила! Таким образом, Кириллу и врать про себя не пришлось и Лена из чувства такта цепляться с расспросами о прошлой жизни к обожжённому напалмом войн ветерану побоялась. Он виделся ей таинственным, грозным и привлекательным одновременно. Не чета бывшим её ухажерам — молодым и, как говорится: «всё на виду» — студентикам. Кирилл был словно гоголевский Вакула — красивым, сильным, немного мрачноватым типом, окружённым ореолом тайны. А ещё с ним считались «сильные мира сего»: Кирилл был правой рукой главы общины, и Пётр уважал его, хоть и держался слегка на расстоянии. Тщеславная девушка не прочь была иметь такого завидного ухажера.

До Пыления красавица Лена слыла той ещё вертихвосткой и вела достаточно беспечный образ жизни студентки экономического вуза. Училась средненько, но на небольшую стипендию баллы набирала и могла себя изредка побаловать походами в кафе или в пиццерию. Прибавить к этому дискотеки по будням и посещение премьеры какого-нибудь очередного экшена в кинотеатре пару раз в месяц — вот и получается вполне стандартное расписание её жизни за последние три — четыре года. О большем Лена тогда и мечтать не смела. Другое дело теперь.

Кирилл дарил ей дорогие подарки (и ничего, что при своей доступности они имели чисто символическое значение, всё равно приятно), делал комплименты, но ни разу ещё не пытался поцеловать. Держа девушку на некоторой дистанции от себя, Кирилл вполне осознанно вынуждал её саму сделать первый шаг к сближению. И вот сегодня похоже она на него решится. Кирилл опять не совладал со своими эмоциями, и опять едва не улыбнулся. Сделав вид, что в горле запершило, он поднес ко рту кулак и кашлянул. Сергеич недовольно посмотрел на него и продолжил раздавать указания:

— Гриша с Димкой едут на юго-западный пост ГАИ. И нечего в будке вдвоём сидеть: там магазинов вокруг полно, занимайтесь по очереди сбором припасов…

Димка недовольно поморщился — последнюю смену сидеть ему уж точно не приходилось. А всё потому, что выражение «сбор припасов» его предыдущий напарник по дежурству — Григорий понимал по-своему. С тех пор как в общине появился козёл Сёмка, Гришка и думать ни о чём не мог, как только о заготовке сена для своего драгоценного цапа. Поэтому вместо того, чтобы потрошить близлежащие к посту магазины, он раздобыл косу и день напролёт махал ею на лужайке в парке. Разговаривать с человеком, занятым такой работой было совершенно невозможно: летающая коса не давала приблизиться к Гришке на удобную для разговора дистанцию, а стоять, как дурак, на солнцепеке и говорить напарнику в спину Димке было неприятно. Сидеть одному в будочке ГАИ и пялиться целый день на дорогу тоже не хотелось, тем более, что Димка, по началу отнёсшийся к селянину Гришке с лёгкой снисходительностью коренного горожанина, после нескольких часов общения понял, что его напарник на редкость интересная личность и стал одолевать его вопросами.

В конце концов устав оборачиваться к болтающему мальчишке, Гришка предложил тому самому взять косу и поработать рядом. При этом он насмешливо добавил: «Если не слабо, конечно!» Димка возмутился: «Да чего тут такого-то? Запросто!» Махать косой после «спаррингов» с силачом-Кириллом ему представлялось детской забавой. Гришка хитро улыбнулся и, вручив пацану свою косу, стал в сторонке перекурить.

Коса Димку не слушалась. Всё норовила воткнуться в землю или наоборот пролетала над травой, не причиняя ей вреда. Даже когда лезвие шло по стеблям, те упорно не желали срезаться, а лишь ложились, приминаемые, на землю. Через десять минут войны с древним крестьянским инструментом Димка весь взопрел и стал красным как варёный рак. Руки его противно дрожали, заломило напряжённую поясницу, проснулись все синяки и растяжения, полученные после упражнений с Кириллом.

«Не умеешь ты косить Дима, — констатировал после перекура Гришка. — А теперь ведь придётся научиться, а то я — убогий селянин, жить буду и скотинку держать, а такой важный городской парень, как ты со своими пушками-игрушками через пару лет с голодухи коньки отбросишь». «Ну, так научи!» — воскликнул задетый за живое Димка. Гриша серьёзно кивнул, велел отдохнуть и с поста не отлучаться, а сам за второй косой поехал. Когда вернулся, первым делом показал, как лезвие отклепать и наточить нужно, потом — как косу держать правильно, как стоять, как двигаться с нею. И тогда дело пошло. Удивительно, но, работая рядом, беседовать было очень удобно. От напарника Димка узнал массу интересных вещей о сельской жизни и тьму-тьмущую развесёлых историй из Гришкиной распутной жизни. Само собой об Ирине и её предшественнице Гришка умолчал.

«Сегодня соберём сено в стог и начнём перевозить его на базу» — уже совсем по-хозяйски планировал Димка. Он задумался, какие для этого им с Гришкой понадобятся инструменты, а Сергеич тем временем продолжал раздавать наряды:

— Пётр с Витьком — вы на кировское шоссе опять, на северо-запад. Проведите опись чего там на складах имеется. И будьте осторожны: раз там шайка эта отиралась, то не исключено, что они там опять появятся. Тогда вы затаитесь и на глаза им не смейте показываться! — Сергеич грозно сверкнул глазами на Витька. Парень вяло кивнул, не прекращая колупать прыщ на шее. Сергеич подумал, что Витёк, похоже, опять травку где-то раздобыл. Жалкое убожество, а не человек! Вздохнув от этой мысли, Сергеич начальствующим взглядом обвёл присутствующих на утренней пятиминутке. — Всем всё ясно?