— Ярослав, они не выберутся сами. Эта кожура очень плотная. У тебя есть нож?

Он протянул ей раскладной нож, и Арина стала надрезать им оболочку кокона по кругу. Скоро из расширенной дыры вывалился очень крупный мокрый птенец.

— Что-то на страуса он не больно похож, — скептически заметил Ярослав.

— А ты что, видел новорожденных страусят? — парировала Арина. — Просто он ещё мокрый. Когда пух обсохнет, птенец перестанет быть таким безобразным. Сбегай лучше за коробкой — мы посадим его туда.

Пока они препирались, на большинстве коконов появились отверстия и из них уже торчали клювы или даже головы вылупляющихся птенцов. Ярослав пожал плечами и отправился в дом за коробкой. Арина продолжила разрезать плотные оболочки.

Уже больше половины птенцов было свободны, когда самый крупный из них вдруг вытянул шею и клюнул в глаз своего меньшего соседа, которого Арина только что извлекла из кокона. Она отсадила наглеца подальше, но уже другой птенец повторил то же самое и выбил второй глаз своему собрату. И тут, словно по команде, все освобождённые птенцы принялись клевать беднягу. Арина попыталась выхватить его из этой свалки, но тут же получила болезненный щипок и отдёрнула руку. На запястье выступила кровь. Когда она повторила свою попытку, оказалось, что спасать уже некого — птенцы дорывали тельце своего более слабого братишки.

Арина не знала, встречается ли каннибализм у птенцов страусов, но рассудила, что если они заклевали своего сородича, то должны быть невероятно голодными. Тем временем страусята выбрали новую жертву, и история чуть не повторилась с другим птенцом, который ещё находился в коконе, но смог высунуть голову через дырку в его оболочке. Действуя по наитию, Арина схватила банку с тушонкой и вытряхнула её содержимое в стороне от атакованного птенца. Все клювы разом повернулись в сторону аппетитного запаха. Девушка согнула указательный палец крючком и несколько раз опустила его в кучку мяса, имитируя клюющие движения. Птенцы приняли приглашение и набросились на тушонку. Правда надолго её не хватило, и Арина принялась вытряхивать из своих карманов крекеры и подушечки собачьего корма. За этим занятием и застал её Ярослав.

— А они милашки! — саркастически отметил он.

— Не язви, а лучше помоги освободить остальных птенцов!

— Зачем, Арина? Ты же видишь — это уже не страусы. Они слишком агрессивны. Видно Грибница что-то изменила в зародышах, — Ярослав с отвращением поддел ножом бугристую голову заклеванного птенца. — Если они вырастут до размеров взрослых птиц, то могут стать опасными даже для нас.

— Да они просто голодные. Может быть, они уже давно не могут выбраться из коконов, поэтому и набрасываются на любую пищу, — стояла она на своём.

— Ты сама себя обманываешь. Это не похоже на тебя, Арина, — грустно сказал Ярослав. Он понял, что переубедить её не удастся — слишком сильно она хотела заполнить опустевший мир вокруг себя. Пусть, даже, опасными существами.

Не споря больше, он разрезал оболочку ближайшего кокона и сразу же сунул в раскрывшийся клюв кусочек крекера: «Может, удавится!». Потом разрезал следующий кокон. Птенцы и не думали давиться, они сгрудились вокруг своих освободителей и хриплыми голосами требовали ещё еды. Корм очень скоро закончился, и Арина поспешила в дом за добавкой. Ярослав глянул ей вслед и рассмеялся.

— Похоже, они считают тебя своей мамочкой! Поздравляю!

Девушка оглянулась и обнаружила позади себя большую часть выводка. Птенцы топтались на месте и вопросительно заглядывали ей в ладони. Остальные с таким же видом глядели на Ярослава.

— Тогда ты — их папочка! — Арина, указала ему на «его» птенцов и тоже рассмеялась, увидев недоверчивое изумление, отразившееся на его физиономии. — Веди своих к дому, чтобы я не возвращалась.

Ярослав пошёл за Ариной, и птенцы поспешили за ним, смешно загребая ещё не окрепшими лапами. Чтобы наестся одиннадцати только что вылупившимся «страусятам», потребовалась ещё одна банка тушонки и порядочное количество крекеров. Кормящаяся стая подняла такой гвалт, что из дома выбежала Ольга с проснувшимся Никитой на руках. Увидев птенцов, она воскликнула:

— Господи! Кто же это?

— Страусята, — невозмутимо ответила Арина, не прекращая раздачу корма.

— А откуда они тут взялись? — изумилась Ольга, глядя на ораву перемазанных тушонкой головастых птенцов.

— Они только, что вылупились из яиц, которые мы держали в инкубаторе, — Арина свирепо глянула на Ярослава: чтоб молчал.

— А-а-а… — протянула Ольга. — А, что, они должны быть такими э…

— Уродливыми? Странными? Не похожими на нормальных птенцов? — подсказал Ярослав смутившейся женщине.

— Ну, это слишком грубое суждение, — упрекнула его Ольга.

— Зато правдивое, — возразил он, пихнув ещё один кусок тушонки особо наглому птенцу.

На это женщина не нашлась, что ответить и промолчала. Тем временем «страусята» насытились и стали укладываться спать прямо на плитках двора. Когда они улеглись, то стали похожи на тушки забитых и ощипанных индюков, разложенных продавцом на мясном прилавке — такие же толстозадые, длинношеие и голые. Ярослав скривился.

— Ярик нам придётся устроить для них загородку, а то Спайк чего доброго их передавит, — Арина смотрела умоляюще.

— Вот уж не сомневаюсь, — ухмыльнулся он в ответ.

— Ярик!

— Ладно — ладно, не кричи. Подумаю, что можно сделать.

Всю оставшуюся часть дня ему пришлось выворачивать столбики из соседских заборов, чтобы снова забить их в землю вокруг сарая, но уже на своём участке. Потом на эти опоры они натянули рабицу. Арина настояла ещё и на том, чтобы нижний край сетки был закопан в землю на глубину штыка лопаты: «Чтобы Спайк не залез». Она не обманывалась насчёт спаниеля, и прекрасно видела, что тот воспылал к птенцам лютой ненавистью и не упустит момента придушить их всех до единого. Недаром он чуть не удушился на своём поводке, когда Ярослав, вызволив пса из заточения, вёл его мимо страусят, когда шёл за столбиками к соседям. Ну, а птенцы видимо и впрямь приняли их за своих родителей потому, что, проснувшись, стали бегать за ними повсюду и здорово мешали своим мельтешением под ногами. Привязанный в тенёчке под деревом, Спайк недовольно ворчал, наблюдая, как его хозяин трудится ради этих двуногих уродцев.

К вечеру загон был готов, но загнать туда птенцов оказалось не просто. Глупыши ни за что не желали отставать от своих приёмных родителей. Стоило тем зайти в загон, как вся стая тут же оказывалась рядом, но вот покинуть загон без эскорта ни Арине ни Ярославу никак не удавалось. В конце концов, Ярослав предложил выбраться оттуда через ограду. Они перелезли через сетчатый заборчик, а птенцы остались за ним. Растерянно курлыкая, они звали сбежавших родителей, но те и не подумали возвращаться. Немного погодя, Арина принесла им большую миску с размоченными в тушёнке сухарями, и пока они клевали, опять сбежала из загона.

Уже совсем стемнело. Ольга с приёмышем — Никитой — уже устраивались на ночь. Ярослав при свете ручного фонаря плескался в летнем душе и Арина, сбросив одежду, проскользнула к нему в кабинку. Он притворно насупился:

— Подлизываться пришла?

— Да, — просто ответила она и обвила руками его шею.

— Я так и знал, — произнёс он, отвечая на её объятия. — О своих «крошках» можешь не спрашивать — пусть остаются.

— А я и не думала! — Арина плотнее прижалась к его телу.

Она была очень благодарна ему за понимание.

На следующее утро Ярослав сильно пожалел о своем согласии оставить птенцов. Когда небо только начало сереть в саду поднялся такой гвалт, что не проснуться было просто невозможно. Спайк добавил шуму, взорвавшись яростным лаем под входной дверью. Потом к этому концерту подключился и Никита.

— Держи Спайка! — Арина выскочила из комнаты в одном белье. — Слава Богу, что я приготовила им корм заранее! Сейчас они успокоятся.