И тут он снова ринулся вперед и сделал нечто такое, чего я не ожидал. Он оттолкнулся от пола и, взмыв в воздух футов на десять или двенадцать, перемахнул через верхнюю кромку моего щита, а когда приземлился, в обеих руках у него блестело по ножу. Я успел еще выбросить вперед правую руку в отчаянной попытке отбить нож. Лезвие его плашмя ударило меня по руке выше запястья, где ее защищал рукав ветровки — и это хорошо. Гораздо хуже то, что рукоять ножа с силой врезала мне по запястью, и рука мгновенно онемела. Второй нож со свистом разрезал воздух у меня над ухом, промахнувшись на какой-то дюйм.

— Madre de Dios! — выдохнул Карлос.

Жезл выпал из моих онемевших пальцев.

Я выругался и отпрянул в сторону: Витто приземлился, и шпага его, вылетев из ножен, метнулась параллельно земле, целясь мне в горло. Черт. Мое тактическое мышление ограничено двумя измерениями… возможно, это его вели в заблуждение особенности спортплощадки, на которой мы сражались. Второй нож, как выяснилось, не попал в меня не потому, что Витто промахнулся — рукоять его торчала теперь из правой икры Рамиреса.

Пальцы мои почти не двигались, что не давало мне возможности использовать энергию перстней. Я убрал щит — в рукопашном бою он только сковывал мои движения. При малейшей возможности я, конечно, выставил бы его снова между мной и Витто, только тот, похоже, не собирался давать мне такой возможности. Он сделал молниеносный выпад, целясь мне в живот, и мне пришлось отскочить на пару шагов назад, чтобы успеть парировать его зажатым в левой руке посохом.

Шансов одолеть Витто в фехтовании у меня не было. Даже если классом он не превосходил меня, наивно рассчитывать на победу, когда ты вооружен деревянным посохом, а твой соперник — шпагой. Стоило бы мне попытаться, и мне пришлось бы пятиться от него кругами, пока я не оступился бы, а он отсек бы мне несколько пальцев и прикончил. Ну, или он выманил бы меня куда-нибудь подальше от Рамиреса на время, достаточное, чтобы расправиться с нами по одиночке. Разить его магией я не мог — он приплясывал спиной к толпе вампиров и прикрывавших их своими телами невольников. С учетом стремительности его движений, любой мой пущенный в него заряд мог промахнуться и убить всех, оказавшихся на его пути.

И оторвать взгляда от Витто я тоже не мог ни на секунду; мне оставалось только надеяться на то, что Рамирес держится в поединке с Мадригалом. Мне позарез нужны были время и пространство для маневра. Я накачал в посох воли, Адского Огня и выкрикнул: — Forzare!

Энергия выплеснулась из посоха широкой волной. Она сбила Витто с ног и швырнула назад, на коренастого невольника с аккуратно подстриженной треугольной бородкой. Почти сразу за этим волна догнала самого невольника, а также тех, кто находился по обе стороны от него. Они полетели на второй ряд коленопреклоненных невольников, и уже все вместе они обрушились на стоявшую за ними у стены толпу вампиров, вызвав хор удивленных и возмущенных возгласов.

Ко времени, когда волна докатилась до невольников, энергия ее заметно ослабла. Я умею отвешивать плюхи и посильнее этой. Впрочем, Витто хватило и этого, и он — кстати, нога его продолжала еще гореть — запутался в куче-мале из невольников и придворных.

— Добро пожаловать, леди и джентльмены, — объявил я, — в боулинг для вампиров!

К некоторому моему смущению со стороны собравшихся Рейтов послышались смех и одобрительные хлопки. Я снова прикрылся щитом — на этот раз переливавшейся серебристо-голубыми сполохами полусферой — и оглянулся посмотреть, как там Рамирес.

Я сделал это очень вовремя: Мадригал, истекавший кровью из нескольких огнестрельных ран, тем не менее наседал на Рамиреса, высоко подняв в воздух свою пику. Рамирес припал на колено: похоже, раненая нога не выдерживала его веса. На моих глазах он отшвырнул в сторону разряженный пистолет и изготовил новый заряд разрушительного изумрудного огня.

Мадригал издевательски рассмеялся, и я увидел в его глазах холодный, металлический блеск демонического Голода. Его ленты-обереги снова заискрились золотом, и он ринулся вперед.

— Рамирес! — заорал я.

Мадригал замахнулся пикой.

Рамирес метнул заряд энергии в последней, отчаянной попытке — и тот, промахнувшись мимо Мадригала, ударил в каменный пол у его ног.

Кусок камня размером со здоровую ванну вспыхнул на мгновение зеленым сиянием, а потом рассыпался в пыль, столь тонкую, что разглядеть отдельные пылинки невооруженным глазом не смог бы даже я.

Подобно тому, как мое боевое обучение не принимало в расчет прыжки в стиле кун-фу, только высотой в дюжину футов, полагаю, Мадригал тоже не слишком готовился к ситуации, когда твердый пол под его ногами внезапно превращается в озеро почти лишенной сцепления пыли. Он пронзительно взвизгнул и, беспорядочно размахивая руками и ногами плюхнулся в яму. Я видел, как вращаются шестеренки у него в голове, пытаясь понять, что случилось, и как, черт возьми, ему оттуда выбраться.

Рамирес бросил взгляд через плечо.

— Гарри! — рявкнул он.

Пальцы правой руки отчаянно кололо. Я поднял руку и с усилием стиснул их в кулак. Слушались они меня неважно, но для работы с перстнями достаточно.

— Ну!

Мадригал, наконец, сориентировался. Он перекатился к стенке выбоины, оставленной в полу Рамиресовым заклятием, и, опершись на свою пику, с трудом поднялся на ноги.

Но еще прежде Рамирес молниеносным движением выхватил из ножен серебряный меч Стража, прорубающийся сквозь любое заклятие. Охнув от боли, он все же наступил на раненую ногу и дважды, из стороны в стону полоснул клинком в воздухе перед Мадригалом. Отбить удар пикой тот не мог, поскольку опирался на нее всем весом.

Дважды послышался короткий сухой хруст, и толстое деревянное древко распалось на три куска. Это само по себе говорило о невероятно острой кромке клинка. Люччо знала свое дело. Впрочем, этот ущерб можно считать побочным.

Клинок Стража легко, самым концом чиркнул по запястьям Мадригала.

Черные ленты, которыми были перебинтованы запястья, внезапно вспыхнули ярким огнем — особенно ярко полыхали письмена, словно их вышили магниевой нитью. Любой оберег, рассчитанный на то, чтобы противостоять полноценной, без дураков, магии, аккумулирует в себе довольно много той или иной энергии. Клинок Рамиреса всего лишь высвободил ее.

Мадригал бросил взгляд на пожирающий его руки огонь и пронзительно заверещал.

Я чуть пригнулся, стиснул кулак сильнее, прищурился и усилием воли высвободил всю энергию моих перстней до последней капли — все, что оставалось в них после нападения вурдалаков, и то, что я успел добавить в них с тех пор.

Струя невидимой энергии ударила Мадригала в живот снизу вверх. Размахивая горящими руками, он огненной кометой перелетел через толпу Рейтов и со зловещим хрустом впечатался в каменную стену пещеры.

Изломанное до неузнаваемости, окровавленное тело рухнуло на пол и не подавало признаков жизни.

— Что ж, — прорычал я. — Один-ноль в пользу чародеев.

Я повернулся к Вито — тот только теперь выбрался из груды невезучих Скави, Мальвора и вяло реагировавших на происходящее невольников. Он выпрямился, держа в руке шпагу.

Я смотрел на него сквозь светящийся купол. У меня над ухом охнули, и Рамирес стал рядом со мной, держа в одной руке окропленный розовой кровью Мадригала меч, а другой опираясь на посох: раненая нога давала о себе знать. Не убирая защитного купола, я подобрал свой жезл и подкачал в него энергии. Новый оберег требовал от меня больше сил, и я начинал уставать — но делать все равно ничего не оставалось, кроме как довершить начатое.

Пещера наполнилась шорохом и шарканьем. Вампиры повставали на ноги и подходили ближе к барьеру из невольников, чтобы лучше видеть развязку. В толпе оживленно перешептывались. Тетка Витто стояла недалеко от него, прижав руку к горлу — но взгляд ее оставался внимательным, оценивающим. Краем глаза я разглядел силуэт Лары — она подалась вперед, заглядывая поверх головы стоявшей перед ней невольницы, в которой я узнал Жюстину. Лара жадно, нетерпеливо облизывала губы; глаза ее голодно сияли.