Лара тем временем повернулась к Карлосу.

— Могу ли я предложить вам чего-нибудь такого… сладкого, а, петушок?

— Ну, — вздохнул он. — Раз уж вы предлагаете, как насчет небольших гарантий того, что кто-нибудь не пальнет нам в спину, пока мы будем разбираться с этими Бивисом и Батхедом.

Лара повела бровью.

— Бивисом и…

— Я бы предпочел Макса и Морица, — заметил я.

— Джентльмены, — произнесла она. — Прошу вас, примите мои заверения в том, что Белый Король ничего так не желает, как вашей победы над его врагами. Я уверена, что мой отец очень резко отреагирует на любое нарушение Закона.

— О’кей, — Рамирес кивнул в сторону компании Мальвора, все еще толпившихся вокруг Цезарины. — А что мешает этой Il Duca открыто напасть на вас, и Короля, и всех остальных? Если она уберет вас, ей уже никто не помешает расправиться с нами, забрать власть в свои руки и вообще жить дальше в свое удовольствие.

Лара посмотрела на него, и лицо ее чуть дрогнуло от брезгливости — собственно, и не только лицо. Я заметил это потому, что у меня взгляд наметан, а вовсе не потому, что кимоно так выпукло обрисовывало ее бедро.

— Вы не понимаете… — она тряхнула головой, поджав губы так, будто неожиданно откусила кусок лимона. — Дрезден, вы можете ему объяснить?

— Белая Коллегия не любит открытого насилия, — тихо произнес я. — Даже вообще жестокости. Они предпочитают действовать по-другому. Ты беспокоишься за то, что Мальвора начнут крушить тут все направо и налево как разъяренный медведь-гризли. Но они не гризли. Они больше похожи на горных львов. Те предпочитают, чтобы их действий вообще никто не видел. Когда они нападают, они преследуют жертву, не ищут соперника. Они стараются отбить жертву от остальных, напасть на нее сзади, по возможности прикончить ее прежде, чем она поймет, что на нее напали. Если леди Мальвора пойдет в атаку сейчас, ей придется биться лицом к лицу. Они этого терпеть не могут. Они не пойдут на это до тех пор, пока у них есть хоть какая-то альтернатива.

— А-а… — протянул Рамирес.

— Спасибо, — кивнула мне Лара.

— Но, конечно, — добавил я, — в последнее время имело место и не совсем обычное поведение.

Лара склонила голову набок, глядя на меня, и чуть нахмурилась.

— Ох, да ладно вам, — сказал я. — Вы что, считаете легкой странностью то, что фэйре не растоптали Красную Коллегию к чертовой матери, когда те пару лет назад вторглись на их территорию? Только не говорите мне, что заперли в клетки этих мелких фэйре потому, что это дешевле, чем накупить китайских фонариков.

Лара буравила меня взглядом.

— Вы испытываете их реакцию, — сказал я. — Наносите им мелкое, но осознанное оскорбление и смотрите, что выйдет.

Губы ее медленно, очень медленно изогнулись в улыбке.

— Вы уверены, что намерены и дальше оставаться с этим маленьким клубом стариков?

— А что? Вы предлагаете мне свое покровительство?

— Во многих, очень многих смыслах, чародей, — пообещала она.

— Так, как вы покровительствуете Томасу? — поинтересовался я.

Улыбка ее сделалась чуть натянутой.

— Честь дороже, Лара.

— Каждый имеет право на собственное мнение, — она скользнула взглядом по залу. — Вернулись гонцы с оружием для ваших врагов. Удачной охоты, джентльмены.

Лицо ее снова сделалось непроницаемым, она поклонилась нам и вернулась на свое место у трона.

Музыка стихла; похоже, это послужило для вампиров сигналом. Толпа их раздвинулась, освободив центр пещеры почти на всю ее длину — от входа до Белого Трона. Король последним встал со своего места и, спустившись по ступеням, стал у одной из стен. По правую руку от нас собрались все члены кланов Мальвора и Скави, по левую — Рейты. Ну, скажем честно, Скави с Мальвора стояли, чуть сторонясь друг друга, но… в воздухе повисло ощущение голодного предвкушения.

— Вампиры держатся в стороне, — заметил Рамирес. — Ручаюсь, никто из них не хочет получить разряд молнии.

— Или пулю, — пробормотал я. — Но это им не слишком поможет, если дела примут запутанный оборот.

Рейт щелкнул пальцами, и пещера начала наполняться невольниками в белых кимоно. Они шли, пошатываясь, они выстроились в два ряда по обе стороны от места дуэли, а потом опустились на колени, отделив его от вампиров. Вышло что-то вроде бортов хоккейной площадки, только выстроенных из живой человеческой плоти.

Блин. Любое мочилово, выплеснувшись за пределы дуэльного поля, неминуемо при ведет к человеческим жертвам, а ведь мои боевые способности, скажем так, не отличаются хирургической точностью. Я как-то больше привык сражаться потоками огня, шквалами энергии, непроницаемыми стенами воли. И уж наверняка вы согласитесь, слова «поток», «шквал» или «стена» редко используются в сочетании с понятиями «точность» или, скажем, «изящество».

Рамирес в этом отношении будет получше меня. В бою его преимуществами являются скорость и точность, но и они по-своему не менее опасны моих разрушительных способностей.

Карлос окинул поле будущего боя взглядом и повернулся ко мне.

— Они постараются оставаться у нас во флангах. А тех людей сзади используют, чтобы помешать нам вырваться.

— Я сам знаю, что не ходил в школу для Стражей, — буркнул я. — Но, пожалуй, я все-таки напомню тебе, что для меня это тоже не первый бой.

Рамирес состроил мне физиономию.

— Но ты ведь не намерен оставлять этого просто так, правда?

Я оскалился в улыбке.

— В общем, я молочу их быстро и изо всех сил, а ты не подпускаешь их ко мне. Если зайдут с фланга, переходишь в наступление ты, а я не подпускаю их к тебе. Постарайся выманить их на открытое пространство под мой выстрел.

Рамирес нахмурился.

— Вот спасибо, Гарри! — как-то непривычно звучал его голос, что-то появилось в нем еще помимо обычного напряжения перед боем. — Может, башмаки мне завяжешь перед началом.

— Эй, ты что? — не понял я.

— Да ладно, чувак, — тихо произнес Рамирес звенящим от злости голосом. — Ты меня дуришь. Ты обманываешь Совет.

Я оцепенело уставился на него.

— Не считай меня дураком, — продолжал он, немного совладав с собой. — Ты по-латыни три слова с трудом связать можешь, но говоришь на языке вурдалаков? И на древне-этрусском? Что-то здесь происходит такое, что не ограничивается просто дуэлью и их внутренней политикой, Дрезден. Ты в это вовлечен. Вовлечен больше, чем тебе полагалось бы. Ты их слишком хорошо знаешь. И осознавать это, блин, очень огорчительно, особенно с учетом того, что мы говорим о расе манипулирующих чужим сознанием.

Витто с Мадригалом выступили из толпы Мальвора. У Витто на поясе висела длинная шпага и черт знает сколько метательных ножей, а также тяжелый пистолет в кобуре. Мадригал держал в руке пику с семифутовым древком; запястья его были перевязаны длинными полосами черной ткани с вышитыми на ней восточными письменами. Я догадался, что это аккумуляторы магической энергии прежде, чем отголоски ее дошли до моих органов чувств. Они с Витто отошли в дальний угол пещеры и встали, повернувшись к нам лицом, на расстоянии тридцати футов от нас.

— Карлос, — сказал я. — Вот, блин, самое подходящее время сомневаться в моей лояльности.

— Черт подери, Гарри, — отозвался он. — Я не собираюсь бросать тебя. Даже если бы я хотел этого, уже слишком поздно. Но вся эта история с каждой секундой все больше отдает подлянкой.

В этом я с ним спорить не мог.

Я сам был в этом абсолютно уверен.

Я пробежал взглядом по рядам вампиров — те ждали молча, и серые глаза их отсвечивали металлическим блеском от нараставшего голода. До сих пор Закон сохранял нам жизнь среди всех этих монстров, но стоило бы нам хоть на шаг преступить его рамки, и живыми нам на поверхность земли уже не выйти. Собственно, положение наше ничем не отличалось от Мадригала с Витто: победа или смерть.

И я ни на секунду не тешил себя надеждой на то, что это будет просто поединок на равных. Склонность к предательству у белых вампиров в крови. Рано или поздно один из них наверняка пойдет на какой-нибудь подвох, и если мы окажемся к этому не готовы, нам конец — либо смерть, либо, что еще страшнее, такие же белые одежды.