Молли прижалась к ней почти как малое дитя.

— Мама, — произнесла она очень тихо, не открывая глаз. — Мама.

Черити не сказала ничего, только обняла ее еще крепче.

— Ох, — сказал Томас. — Да, конечно.

— Вот именно, — кивнул я. — Да.

Отец Фортхилл встретил нас в своей обычной манере: тепло, доброжелательно, участливо и хлебосольно. Поначалу Томас собирался остаться на улице, но я взял его за грудки (за кольчугу!) и бесцеремонно втащил за собой. При желании он, конечно, мог бы высвободиться без труда, поэтому я не сомневался в том, что и он не против. Братец изобразил вялый протест, пробурчав что-то, но осторожно поклонился Фортхиллу, когда я представил его. Вслед за этим Томас шагнул в прихожую и напустил на себя обыкновенный отсутствующий вид.

Когда мы вошли, младшие Карпентеры спали без задних ног, но кто-то из них заворочался, услышав скрип двери, маленький Гарри открыл глаза, сонно заморгал и испустил при виде матери восторженный вопль. Это разбудило остальных, и все налетели на Черити и Молли, наперебой пытаясь обнять их и поцеловать.

Я наблюдал за этим со стула в другом конце комнаты, а потом так, сидя, и задремал, пока не вернулся Фортхилл с едой. Стульев на всех не хватило, и Черити сидела на полу, прислонившись спиной к стене, уплетая сандвичи, а дети теснились на расстоянии вытянутой руки от нее.

Я набивал рот без зазрения совести. Использование магии, напряжение и финальный подъем сквозь холод выпотрошили меня начисто.

— Спасение! — пробормотал я. — Вот оно, счастье.

— Чертовски верно, — согласилась Мёрфи, прислонившаяся к стене рядом со мной. Она вытерла рот рукавом и посмотрела на часы. Потом дожевала последний сандвич и принялась переставлять время.

— Нас не было почти двадцать четыре часа. Это что, получается, мы совершили типа путешествие во времени? — спросила она.

— Ох, ради Бога, нет, — ответил я. — Это на первых позициях в списке Вещей, Которые Нельзя Делать. Один из семи Законов Магии.

— Возможно, — сказала она. — Но как ни назови, день — фьють! — и прошел. Что это, как не путешествие во времени?

—  Такогорода путешествия люди совершают очень часто, — возразил я. — Мы просто проехались немного на эскалаторе, так сказать.

Она нажала кнопку на часах и поморщилась.

— Не вижу разницы.

Я посмотрел на нее и нахмурился.

— Ты чего?

Мёрфи покосилась на детей и мать.

— Мне предстоит ад кромешный объяснять, где это я была последние двадцать четыре часа. И вряд ли я могу сказать моему боссу, что путешествовала во времени.

— Угу, такое он никак не переварит. Скажи ему, что участвовала в набеге на страну фейри, чтобы спасти девушку из населенного монстрами замка.

— Конечно, — хмыкнула она. — И как это я сама не догадалась?

— У тебя что, могут быть неприятности?

Мёрфи нахмурилась и помолчала немного.

— Внутриведомственная дисциплинарная комиссия скорее всего, — сказала она наконец. — Ничего криминального они мне пришить не могут, так что тюрьмы не будет.

Я зажмурился.

— Тюрьмы?

— Я же отвечала за расследование, ты забыл? — напомнила мне Мёрфи. — Вряд ли я улучшила свои отношения с начальством, забросив все дела и отправившись тебе на помощь. День псу под хвост, и… — Она пожала плечами.

— Блин-тарарам, — выдохнул я. — Я как-то не подумал.

Она снова пожала плечами.

— Это тебе очень плохо аукнется? — спросил я.

Мёрфи нахмурилась сильнее.

— Это зависит от разных вещей. В основном оттого, что скажут Грин и Рик и как они это скажут. Что скажут на это другие копы. Пара этих парней теперь заделалась большими шишками. Они с удовольствием устроят мне гадости.

— Вроде Рудольфа, — предположил я.

— Вроде Рудольфа.

— Хошь, я их для тебя уделаю? — предложил я со своим лучшим бронкским акцентом.

Она вяло улыбнулась.

— Как-нибудь сама разберусь.

Я кивнул.

— Я серьезно. Если я чем-то могу помочь…

— Просто не высовывайся некоторое время. Тебя в управлении не слишком любят. Есть такие, кому не нравится то, что я плачу за твои консультации, и то, что они не могут мне это запретить, потому что у дел, в которых ты занят, раскрываемость девяносто процентов.

— И моя эффективность ничего не значит? Мне казалось, копы относятся к этому с уважением.

Мёрфи фыркнула.

— Я люблю свою работу, — сказала она. — Но порой мне кажется, что зануды и маразматики играют в ней слишком большую роль.

Я согласно кивнул.

— Что они могут сделать?

— Ну, официально это первый раз, когда я просрала операцию, — хмыкнула она. — Если я буду вести себя разумно, думаю, меня все-таки не уволят.

— Но?

Она откинула упавшую на глаза прядь волос.

— Они получат кучу удовольствия, запихивая свое возмущение мне в глотку. Они перепробуют все, чтобы я сама подала заявление, — продолжала она. — А когда я этого не сделаю, меня понизят.

Я ощутил в желудке свинцовую тяжесть.

— Мёрф, — произнес я.

Она попробовала улыбнуться, но не смогла. Слишком уж хреново ей было.

— В этом нет ничьей вины, Гарри. Просто такие у нас порядки. Это надо было сделать, и при необходимости я поступила бы точно так же еще раз. Переживу.

Голос ее звучал спокойно, невозмутимо, но она слишком устала, чтобы убедить меня в подлинности этого спокойствия. Команда Мёрфи могла иногда огорчать, даже разочаровывать, но это была ее команда. Она билась за свое лейтенантское звание, она работала ради него как лошадь, и в результате ее засунули в ОСР. Только вместо того, чтобы принять это как аналог ссылки в сибирскую глушь, Мёрфи стала работать там еще лучше, утерев тем самым тех, кто ее туда послал.

— Несправедливо это, — буркнул я.

— Что?

— Тьфу. Вот приду как-нибудь в центр и нашлю на них рой пчел, или орду тараканов, или еще чего. Просто чтобы посмотреть, как эти говнюки в пиджачных парах будут с визгом бежать из здания.

На этот раз она все-таки улыбнулась, хоть и немного натянуто.

— Вряд ли мне это поможет.

— Ты шутишь? Мы бы могли сидеть, снимать этих бегущих засранцев на фото и надрывать животики.

— Думаешь, поможет?

— Смех полезен всем и тебе не помешает, — сказал я. — Девять из десяти более или менее пристойных комиков рекомендуют смех в качестве защиты при общении с хроническими идиотами.

Она устало, негромко усмехнулась.

— Спасибо, как-нибудь справлюсь и с этим. — Мёрфи оттолкнулась от стены и достала из кармана ключи. — Пойду покажусь врачу, — сказала она. — Хочешь, до дому подброшу?

Я покачал головой:

— Надо прежде кой-чего сделать. Спасибо за предложение.

Она кивнула и повернулась к двери, но задержалась.

— Гарри, — тихо произнесла она.

— Гм-м?

— То, что я говорила тогда в лифте.

Я сглотнул.

— Ну?

— Я не хотела, чтобы это вышло так резко. Ты хороший человек. Из тех, чьей дружбой я черт знает как горжусь. Но ты мне слишком дорог, чтобы лгать тебе или водить за нос.

— В этом нет ничьей вины, — тихо сказал я. — Хочешь, не хочешь, тебе приходится быть со мною честной. Прорвусь как-нибудь.

Уголок ее губ скривился в полуулыбке.

— Зачем еще существуют друзья?

Я уловил в этом ее вопросе едва заметное изменение тона — он сделался чуть более просительный, что ли. Я встал и положил руку ей на плечо.

— Я твой друг. Это не изменится, Кэррин. Никогда.

Она кивнула, моргнула несколько раз и на мгновение коснулась моей руки своей. А потом повернулась уходить. Как раз тут заглянул из коридора Томас.

— Гарри, Кэррин. Вы уходите?

— Я ухожу, — кивнула она.

Томас покосился на меня.

— Так-так. А меня подбросите?

Она звякнула ключами:

— Легко.

— Спасибо. — Он кивнул мне. — И тебе спасибо, Гарри, за увлекательный поход. Ну, немного скучновато вышло… может, в следующий раз кофе, там, захватить или еще чего, чтобы не зевать все время.