Девчонка появилась чуть в стороне от того места, где ее ожидали увидеть. Видать, ползала дикарка так же быстро, как и бегала.

Чернявая чуть приподнялась над камнями на долю секунды. Для того лишь, чтобы взмахнуть рукой…

Борис увидел блеск стекла. Слабый огонек. Струйку дыма.

Зажигалка? Бутылка?

… и бросить…

Коктейль Молотова!

Девочка-приз превратилась в сюрприз. Весьма неожиданный и очень-очень неприятный.

Вертясь в воздухе, к машине летела бутылка с дымящейся тряпичной пробкой в горлышке.

Вот что было у беглянки в рюкзачке!

Три или четыре запоздалых хлопка ампулометов прозвучали уже после того, как девчонка вновь нырнула за валуны.

Шприц-ампулы разбились о камни.

Бутылка с зажигательной смесью ударила в броню.

Зазвенели разлетающиеся стекла, заднюю часть машины охватило липкое дымное пламя. В нос ударил острый химический запах.

У диких, насколько знал Борис, проблемы с бензином и солярой. Свою зажигательную смесь они готовят на основе масла, ацетона, керосина и любой подручной горючей химии. Впрочем, в этом деле они мастера.

Пылающая лужа растеклась по корме. Огненные языки лизнули борт и крышу бэтээра. Горящие струйки потекли на протекторы и в воздухозаборники двигателя. Хэдхантеры, крича и матерясь, посыпались с машины. Борис тоже соскочил на землю.

На некоторых охотниках уже занялась одежда. Люди катались по земле, сбивая пламя. Вопил от боли Гвоздь. Огненные брызги попали ему на каску, под забрало, обожгли лицо и левую руку.

Дикая, воспользовавшись суматохой, вновь появилась над валунами. И опять – не там, где укрылась в прошлый раз. Не всякому дано менять позиции с такой скоростью!

В воздухе мелькнула второй зажигательный снаряд с тлеющей тряпичной затычкой. Стекло разбилась об открытую крышку верхнего люка, горючая смесь хлынула в нутро машины.

А чернявая метательница уже не прячется – размахивается снова. Девчонка успела подпалить третью бутылку от второй.

Бросок…

Дикая швырнула и ее тоже. Причем, на этот раз – не в машину. На этот раз склянка с адовой смесью полетела в охотников, спрыгнувших с брони. Борису показалось, что бутылка была брошена точнехонько в него. Время на миг замедлилось, растянулось, как резиновый жгут. Руки, без участия разума, сами выбрали приоритетную цель. И сделали все, что можно было сделать.

Вскинутый и уже наведенный на поджигательницу калаш дернулся выше. Спусковой крючок подствольного ампуломета остался нетронутым. Зато указательный палец правой руки вжал автоматный спуск.

Короткая очередь боевыми заглушила крики и мат. Пули разнесли бутылку в воздухе, на полпути к цели. Метрах в десяти от людей.

Брызнувший во все стороны огонь не смог никому навредить. Зазвенели о камни горящие осколки. Потекли пылающие ручейки. Завеса из густого черного дыма на миг укрыла дикую.

Чернявая, сбросив рюкзак, ловко перемахнула через нагромождение валунов. Она больше не пряталась и не швырялась бутылками. Она снова спасалась бегством. Видимо, у дикой закончились снаряды. Однако, в этот раз укрыться ей не дали.

– Сука! – Гвоздь, сбросив каску, метнулся следом.

Дважды хлопнул ампуломет.

Дикая дернулась в сторону, и даже вроде бы увернулась…

А впрочем, нет, не вышло. В следующий миг Борису стало ясно: девчонке не удалось уклониться от шприц-ампулы. Скрючившись, чернявая упала между камнями.

Борис оглянулся назад. Объятый пламенем БТР остановился. Водитель выскочил из машины и суетился рядом с огнетушителем. Остальные хэды сбивали пламя друг с друга. Ухо и еще двое охотников помогали водителю спасать бронетранспортер. Из людей, вроде бы, никто особо не пострадал.

На помощь к группе Уха мчался броневик Стольника. Командирская машина была уже совсем близко.

– Сука! Сука! Сука! – все орал и орал Гвоздь.

Без каски, с автоматом наперевес, с перекошенным от ярости лицом он подбежал к подстреленной добыче. Лицо и левая кисть Гвоздя покраснели от ожогов.

«Убьет! – успел подумать Борис. – Гвоздь эту дикую сейчас точно замочит! Ему сейчас и трес-баллы и штрафы – до фонаря!»

Однако произошло неожиданное.

Сведенное судорогой тело беглянки резко распрямилось. Тонкие руки словно выросли из расщелины между камнями. Руки цапнули Гвоздя за ноги и, прежде чем тот успел что-либо предпринять – сдернули хэдхантера со скользского мшистого валуна.

Гвоздь вскрикнул, грохнулся на спину, выронил автомат, исчез за камнями вместе с дикой.

Искусная имитация! В чернявую не попали, она просто притворялась подстреленной.

Похоже, никто, кроме него не заметил случившегося. Борис бросился к месту схватки. Прыжок, прыжок… Бежать по камням, рискуя переломать ноги, было непросто.

Он едва успел. Дикарка уже держала в руках автомат Гвоздя.

– А-а-а! – снова завопил Гвоздь. То ли от страха, то ли от ярости.

Девчонка заметила выскочившего из-за камней Бориса. Лицо дикой перекосилось. Зубы оскалились как у волчицы. Хэдхантерский калаш уже был направлен в обожженное лицо Гвоздя.

Борис выстрелил сразу, навскидку, почти не целясь.

Шприц-ампула вошла девчонке в плечо.

Сильнейший болевой шок, мгновенно обездвиживающий паралич. Судорога… Палец дикой все же непроизвольно вдавил спусковой крючок. Очередь ударила над головой Гвоздя. Охотник дернулся, сжался. Красное обожженное лицо с раззявленным ртом засыпало пылью и каменным крошевом.

Боевыми! Она стреляла боевыми!

Дикая повалилась на Гвоздя. В ключице под смуглой загорелой шеей на игле-гарпуне качнулась маленькая ампула с раскрывшимися при выстреле крылышками стабилизатора и меткой «ББ» у хвостовика.

– Сука! Ах, ты ж, сука! – Гвоздь спихнул с себя содрогающееся тело.

Вскочил, вырвал из скрюченных пальцев автомат.

– Да я! Тебя! Я сейчас тебя, сука!..

Хлопок. Чуть дернулся подствольный ампуломет. Гвоздь всадил в скрюченное тело второй шприц. Попал в живот.

На пластиковой ампуле с иглой был накарябан маленький гвоздик. Такая, значит, у него метка. Простенько и понятно. Такой можно пометить уйму шприцов и не устать.

– Что, нравится тебе, сука?! – хрипел разъяренный хэд.

– Гвоздь, уймись! – крикнул Борис, подбегая ближе.

Какое там! Хлоп… Третий шприц воткнулся под распахнутую куртку, в левую грудь.

Окостеневшее тело дикой никак не реагировало на новые инъекции. Первая судорога закончилась. Сведенные мышцы были напряжены, как при столбняке. Дикая лежала на камнях неподвижно. Страшное перекошенное лицо, зажмуренные глаза, оскаленный рот. Слезы, сопли. Пена изо рта… Это уже не имитация. Это – по-настоящему.

– Нравится, я тебя спрашиваю?! – брызгал слюной Гвоздь.

Позабыв обо всем, даже о том, что боеприпасы следует экономить, он снова положил палец на спусковой крючок ампуломета.

– Хватит!

Борис кинулся к нему, вырвал у Гвоздя автомат, отбросил оружие в сторону.

Это не помогло.

Обезумевший хэдхантер принялся пинать одеревеневшее тело девчонки. Гвоздь лупил ее ногами яростно и остервенело, что было сил. По голове, по животу, по груди, по бокам. Дикая не вскрикивала, не вздрагивала. Только покачивалась, да перекатывалась под ударами всем телом, словно деревянная колода или мороженная туша. На живого человека она сейчас походила мало.

Борис выматерился. Как-то сразу забылись и бутылки с зажигательной смесью и то, как он сам выцеливал эту чернявую из ампуломета. На войне оно как на войне, конечно. А на охоте – как на охоте. И дикие – всего лишь будущие тресы. А тресы, вроде как, и не совсем уже люди. Но, все же, такое избиение беспомощной, трижды уже подстреленной, скрюченной от боли и паралича девчонки… Как-то оно…

– Хватит, я сказал! – рявкнул Борис.

– Хватит?! – Гвоздь, медленно повернулся к нему.

Лицо его было страшным. Глаза налились кровью. На обожженной щеке взбухали волдыри. Казалось, он только сейчас заметил Бориса. А того, что именно Борис спас его от верной смерти, похоже, и не понял вовсе.