Снова звон колокола и гудок.

— Где вы? — поспешно спросил Абдулла.

— Не твое дело. Продолжай.

— Поскольку больше не нужно делать вид, что мы планируем возобновить работы в угольном карьере, на который вроде указывала легенда, я счел за благо взорвать мост. Так мы разом покончим с беглецами и начнем сворачивать операцию.

— Сколько опытных бойцов ты послал?

— Человек пятьдесят.

— Не рискуй ими ради пленных. Если надо, пошли побольше новичков и объясни, что тем самым они выполняют волю Аллаха. Погибнут мучениками и попадут прямо в рай — так сказал имам.

Абдулла решил не вдаваться в подробности и не объяснять, что времени менять людей у моста уже нет. Вместо этого он спросил:

— Что делать с этой американкой — с госсекретарем?

— Через тридцать минут прибудут вертолеты, один из них ее заберет. Твоя основная задача — покончить с пленниками и убедиться, что наши силы в Триполи в полной боевой готовности. На встрече будет охрана, с которой придется разобраться, — иначе не попасть в зал. Чиновники, разумеется, не вооружены. Нужно, чтобы эти идиотские мирные переговоры утонули в крови.

Так долго его собеседник еще ни разу не говорил. Абдулла верил в общее дело не меньше своих соратников, не меньше даже, чем сам имам аль-Джама, однако и он полагал, что есть некий предел фанатизму, который перейти сложно.

Он часто слушал болтовню мальчишек в тренировочном лагере. Все они — и уличные оборванцы, и дипломированные пижоны — увлеченно выдумывали для врагов ислама жуткие пытки, просто чтобы подбодрить друг друга. Юность самого Абдуллы пришлась на гражданскую войну. Он был тогда в Ливане и занимался тем же самым — болтологией. Все ею занимались. И главное, понимали (правда, признаться страшились даже самим себе), что только воздух сотрясают, стараются поддержать уверенность в своей правоте и ненависть к врагу. А когда до дела доходит, юнцы со страху не могут даже пистолет нормально поднять. Вот почему шахидские пояса разрабатывают с максимальной степенью защиты «от дураков».

К собеседнику Абдуллы это не относилось. Он обожал сечь головы неверных ятаганом времен Крестовых походов. В пустынных горах Чечни он живьем поджаривал русских солдат, а в Багдаде вешал на столбах изуродованные тела американских миротворцев. Родного племянника, подростка с мозгами двухлетнего малыша, который больше всего на свете любил раскладывать песчинки кучками по сто, он отправил с двадцатью килограммами начиненной гвоздями взрывчатки в суннитский район Басры. Взрыв в прачечной унес жизни пятидесяти женщин, а еще сотни и тысячи погибли потом в бесконечных акциях возмездия между двумя ветвями истинно верующих.

Абдулла исполнял волю Аллаха — как он ее понимал. Этот же человек, личный телохранитель аль-Джамы, убивал и пытал людей ради собственного удовольствия. В окружении имама все знали, что он даже не мусульманин. По рождению, конечно, да, но он не молится, не постится во время Рамадана и вообще ест запрещенную пищу.

Товарищи Абдуллы удивлялись, как имам допускает такое. Через два дня после того, как разговоры дошли до аль-Джамы, четверым полевым командирам, которые усомнились в его выборе, вырезали языки, выкололи глаза, вырвали ноздри и ногти, а также проткнули барабанные перепонки.

Посыл оказался доходчивый: обсуждая действия имама за его спиной, полевые командиры показали, что утратили разум. Раз так, пусть разум больше не получает никакой пищи от органов чувств.

— Я исполню волю имама, да благословит его Аллах, — быстро ответил Абдулла, чувствуя, что разговор окончен.

Однако собеседник уже положил трубку.

— Линда, давай сюда. Захвати М-шестьдесят и патроны, сколько сможешь унести! — заорал по рации Хуан. — Марк, отцепляй «КОТа»!

— Отцеплять? — удивился Мерфи. — Зачем?

— Задом слишком медленно.

В разговор встрял Линк:

— А я думал, мы едем слишком быстро.

— Уже нет.

Через мгновение на крышу с глухим стуком упал пулемет, что был на грузовике. Хуан кинулся назад и протянул руку Линде. Снизу улыбалась Алана — пулеметная лента жутковатым ожерельем висела у нее на шее, у ног стояли еще два ящика с патронами. Хуан принял ящики и помог девушке взобраться на крышу.

— Все пытаетесь заработать шляпу? — улыбнулся он.

При виде моста Линда поняла, зачем понадобился пулемет. Она установила ствол на короткие сошки и залегла, ожидая, чтобы Хуан вставил первую ленту. Пока Алана доставала патроны из ящика, командир зарядил оружие. Линда поправила прицел и открыла огонь.

Мост был слишком далеко для прицельной стрельбы, но даже на излете пули напугают террористов и погонят их в укрытие, а значит, удастся выиграть время.

Тело девушки затряслось, будто она схватилась за кабель высокого напряжения, а на кончике ствола заплясал огонек. Линда проследила траекторию и подняла ствол повыше: начиненные фосфором пули стали ложиться ближе к цели. Крошечные облачка разрывов вспухли на добела выцветших балках. Ушла треть ленты, прежде чем копошащиеся внизу фигурки поняли, откуда исходит опасность. Никого пока не задело, но вскоре им пришлось прятаться в лабиринте деревянных опор.

Линда била короткими очередями, чтобы не перегревался ствол, и террористы боялись поднять голову, особенно после того, как шальная пуля попала в одного из них. Тело медленно и беззвучно, будто в замедленной съемке, устремилось вниз, ударилось о толстую балку и рухнуло, подняв облако пыли, которое ветер неспешно понес в сторону.

Мерфи слышал пулеметные очереди, но в кого метят товарищи, понятия не имел. Он отстегнул ремень безопасности, выбрался из кабины и свесился над задним бампером, стараясь не обращать внимания на мелькающие шпалы.

Перед отправкой он примотал сцепку вагона к бамперу несколькими витками буксировочного троса. Сейчас Линк дал чуть больше газа, и трос провис. Марк постарался как можно быстрее перекусить стальные волокна большими кусачками. Если вагон покатится быстрее «КОТа», трос лопнет и наверняка перебьет ему ноги где-нибудь в районе коленей.

Начался плавный поворот. Пулемет затих. Марк сообразил, что холм заслоняет Линде цель. Вагон пошел быстрее. Трос натянулся, металлические нити одна за другой стали рваться, закручиваясь на концах в колечки, точно струйки серебристого дыма.

— Линк, поддай еще чуть-чуть! — крикнул Марк.

Линкольн увеличил скорость.

Трос снова провис. Марк всем весом навалился на длинные ручки кусачек.

— Когда закончишь, — крикнул Хуан, — сразу прыгай на сцепку! В кабину лезть дольше — не трать время.

Мерфи напряженно глотнул, размышляя, что ему нравится меньше: перспектива висеть на ржавой сцепке или то, что Кабрильо именно этот вариант считает оптимальным.

— Слышишь, Линк, — продолжал командир, — как только Марк перекусит трос, разворачивай «КОТа» и толкай вагон что есть сил! Понятно?

— Готово, — опередил великана Марк.

Линк ударил по тормозам так, что из-под колодок полетела карбоновая крошка, и при первой же возможности резко выкрутил руль. Колеса в убийственном ритме загрохотали по шпалам, грузовик осел набок. Линк врубил первую передачу. Машина замерла, выбросила два фонтана щебенки и тут же, развернувшись, ринулась догонять вагон. Пот застилал глаза, и темнокожий гигант подумал, что в тщетных попытках вновь встать на рельсы ему суждено лишиться зубов.

Наконец тряска прекратилась, он увеличил скорость и вскоре ткнулся в заднюю сцепку. Мерфи шагнул одной ногой на бампер, под восхищенным взглядом Линка ухватился за трос, что свисал с лебедки, и стал опять приматывать «КОТа» к вагону. Великан и раньше ничуть не сомневался в смелости молодого инженера, но теперь… «У меня-то, пожалуй, для такого кишка тонка», — думал Линк.

— Командир, — сообщил он, — я тут толкаю изо всех сил. Мерфи пытается прикрепить лебедку к вагону.

— Марк, ты сделал расчеты? — спросил с крыши Кабрильо.

Мерфи закрепил крюк и перебрался на грузовик.