– А то, что я совершенно не представляю, как в таком случае работать с магнитометром. Для того чтобы он давал более или менее достоверные показания, нужно двигаться строго по прямой.

– Так ведь река все равно виляет из стороны в сторону!

– Я немного неправильно выразился. Небольшие изменения направления, конечно, возможны, но не столь резкие, как пока получается у нас. Плавные изменения можно проследить и обсчитать, а вот как собирать достоверные показания во время таких резких рывков и поворотов, я не знаю…

– Так давай к корме лодки привяжем какой-нибудь стабилизатор, – предложил Михаил после недолгого раздумья.

– Тормоз? – засомневался я. – А не будем ли мы цепляться им за каждую корягу?

Михаил почесал лоб.

– В таком случае тормоз должен быть обтекаемым, – глубокомысленно произнес он, – и простым по конструкции.

– И как же ты собираешься его сделать?

– Очень просто, – ответил он и, поднявшись с пенька, торопливо удалился.

Я посмотрел на часы. Время шло к ужину. Вспомнив, что я обещал моему другу приготовить картошку «по-зимбабвийски», я натянул джинсы и футболку, поскольку стало холодать, и взялся за саперную лопатку. Самым важным в приготовлении этого блюда было вырыть подходящую ямку: квадратную, примерно сорок на сорок сантиметров и глубиной сантиметров двадцать пять. Выкопав ее, я принялся за приготовление картофельных полуфабрикатов. Вымыв в котелке два десятка крупных картофелин, я разрезал каждую из них пополам и вложил между половинками по кусочку хорошо просоленного деревенского сала с несколькими кружочками репчатого лука. Каждый такой «картофелеброд» я обрызгал болгарским кетчупом и, закатав в кусочек кулинарной фольги, плотно уложил их в самый центр вырытой ямки. Прикрыв картофелины дерном, я начал раскладывать поверх него костер. Через полчаса показался и Михаил, он волок лист поржавевшего кровельного железа.

– Вот, – сказал он, бросив его возле огня, – приметил у дороги, когда за картошкой ходил.

– И что же ты намерен из него сделать? – довольно скептически посмотрел я на измятый кусок жести.

– Выправим его с помощью топорика на пенечке и скрутим из него что-то вроде большого кулька для конфет, вот тебе и тормоз. Привяжем его потом за острую часть конуса длинной веревкой и потащим за собой. Поскольку сопротивление при движении по дну реки он будет оказывать приличное, то лодка наша все время будет ориентирована строго по течению, а благодаря своей форме он вряд ли будет за что-нибудь там цепляться.

– А что, идея совсем не плохая, – согласился я.

Провозившись с жестяным листом минут сорок, мы создали из него нечто конусообразное.

– Испытания будем проводить, я надеюсь, завтра? – с надеждой взглянул на меня Михаил.

– Конечно, – успокоил я его, – я и сам-то еле-еле хожу.

Вымыв в ручье руки, мы вернулись к едва тлевшему костру.

– И где же твоя хваленая картошка? – поинтересовался он, почуяв аппетитный запах.

– Сейчас будет, – обнадежил я его, берясь за лопатку, – давай сюда миску.

Поужинав, мы еще некоторое время поболтали у костра, а потом завалились спать, пристроив под головы свои похудевшие рюкзаки в качестве подушек…

Утро встретило меня сыростью, комариным писком и жалобными стонами не привыкшего к столь жесткому ложу Михаила.

– Вставай, Мишка, – принялся я расталкивать своего недовольно сопящего напарника, – нас ждут великие дела.

Умывшись прохладной ручьевой водой, мы взбодрились и принялись готовить завтрак.

– Как же жрать-то хочется на свежем-то на воздухе, – проговорил Михаил, старательно раздувая огонь под котелком.

– То ли еще будет, когда мы веслами весь день поработаем, – похлопал я его по плечу.

Пока он хлопотал по хозяйству, я снял палатку и стал упаковывать вещи в рюкзаки. Мы провозились с этим делом почти до десяти утра. Найдя неподалеку от нашей первой стоянки довольно глубокую, а главное, свободную от зарослей камыша и осоки бухточку, мы оттащили к ней лодку и все наше снаряжение. Погрузившись в нее и отталкиваясь предусмотрительно вырубленным шестом, мы наконец-то отчалили от гостеприимного берега. Вырулив на середину реки, я отложил шест и дал сигнал Михаилу выбросить за борт «тормоз». Он еще раз проверил надежность крепления веревки и спихнул его за борт. Гулко булькнув, конус канул на дно. Мы замерли в ожидании. Наконец слабый толчок возвестил о том, что тот достиг дна. Надо сказать, что в общем и целом наши надежды на это несложное изобретение вполне оправдались. Лодка сразу стала вести себя более степенно. Прекратила судорожно шарахаться из стороны в сторону и, медленно приспосабливаясь к течению реки, понесла нас вперед, как мы втайне надеялись – к будущим победам.

– Стой, Михаил, – завопил я, – тормози!

– Чем тормозить-то?

– Да шестом, конечно, – сунул я ему в руку длинную орешину.

Михаил торопливо опустил палку в воду и принялся с натугой водить ею вокруг лодки.

– Да ты что творишь-то?! – завопил я, с трудом удерживая равновесие. – Ты просто воткни шест в дно реки и держись за него покрепче.

– Ага, – кивнул Михаил, выполняя мою команду, – теперь понятно, а то «тормози, тормози», а как, не ясно.

Я не отвечал, так как был занят сборкой магнитометра. Сочленив две дюралевые штанги, навернул на них головку прибора. Затем зацепил за выступающие из электронного блока специальные штифты верхние лямки сбруи и перекинул все это через голову.

– Все, кончай тормозить, Миш, помоги мне закрепить за спиной вот эту штуку.

– Тогда она снова поплывет, – неуверенно отозвался он.

– Ну и черт с ней, теперь пусть плывет.

– Ладно, а эту палку мне куда девать?

– Вставь ее одним концом в уключину, а другой уложи на кормовой валик, – сказал я.

Михаил, встав на четвереньки, чтобы не вывалиться ненароком за борт, подполз ко мне.

– Что мне делать?

– Вот эту штангу вставь в замок, что у меня за спиной, – подал я ему собранный узел.

Достав из нагрудного кармана куртки соединительный кабель, я размотал его и начал привинчивать один из разъемов к электронному блоку, в то время как другой подсоединял Михаил. После всех манипуляций я с некоторой дрожью в душе повернул указатель рабочего диапазона и нажал на пусковую кнопку. Прибор тоненько пискнул и через несколько секунд выбросил на своем табло пятизначное число.

– Ура, – возликовал я, – слава тебе Господи, работает!

– Ну-ка, ну-ка, – полез ко мне Михаил, – дай посмотреть.

Лодка угрожающе закачалась.

– Стой, стой, – осадил я его, – не так резко. Тем более и смотреть-то тут особо нечего. Цифры, они цифры и есть.

Михаил послушно вернулся на свое сиденье.

– Слушай, давай с сего момента четко разделим наши обязанности, – предложил я. – Ты старайся вести лодку посередине речки, а я буду снимать показания с прибора и вести дневник измерений.

– Дневник-то нам зачем?

– Ну как же, для контроля, – пояснил я. – Впрочем, все тонкости я лучше потом тебе объясню, на привале. Пока же давай работать, а то как бы нам автомобиль не пропустить за пустопорожними разговорами.

Некоторое время я записывал в общую тетрадь данные прибора, но довольно скоро понял, что избежать всех трудностей нам так и не удалось. Нос лодки, как ни старался мой напарник, все время заносило то в одну, то в другую сторону, и проку от такой работы было мало. Прикинув так и этак, я поменялся с Михаилом местами, переместившись на корму. Это немного улучшило ситуацию, так как корма лодки, отягощенная тормозом, «гуляла» меньше. Показания прибора несколько стабилизировались, но тут навалилась другая напасть – комары. Близился полдень. И без того слабый ветерок утих окончательно, и маленькие вампиры осмелели. Какое-то время я пытался отбиваться от стаи летучих шакалов дневником наблюдений, но минут через десять мое сопротивление было окончательно сломлено.

– Мишка, правь скорее к берегу! – завопил я, стаскивая с себя сбрую прибора. – Уже мочи нет с летучей пакостью бороться.