— А если он ошибся, что я могу сделать? Прийти ко мне, чтобы требовать три тысячи золотых колец? Но это — сумасшествие, Усермон! Надо, чтобы ты вмешался.
Защищать в суде Аакеда, против которого выступал Майя, у Усермона не было намерения; это было бы столь же неприятно, как и бесполезно. Кроме того, в его обязанности не входило разрешение споров относительно налоговых штрафов.
— Твой брат, — настаивал землевладелец, — меня уверил, что ты можешь уладить это дело.
Усермон нахмурил брови.
— Мой брат?
Упомянутый брат был городским головой Омбоса, и Усермон был удивлен тому, с какой уверенностью проситель ссылался на его имя. Аакед покачал головой с умным видом. Усермон понял, что пора завершать беседу. Он пообещал подумать и отпустил посетителя.
— Но действуй быстро, — настаивал Аакед, — потому что я должен выложить три тысячи колец в течение декады.
Когда он уехал, озадаченный Усермон стал шагать из угла в угол по своему кабинету. Наконец он решил вызвать своего секретаря:
— Предупреди секретаря казначея, что я желаю его видеть.
Казначейство занимало самую большую часть нижнего этажа во дворце и бывшие служебные помещения военных, впрочем, именно по причине нехватки места те перебранись в пристроенные здания. Спустя четверть часа Майя появился на пороге кабинета Первого советника. После обычных приветствий Майя сел, и Усермон спросил:
— Не припоминаешь ли ты дело по налогам, касающееся богатого землевладельца из Омбуса?
— Конечно. Это об Аакеде ты хочешь со мной поговорить? Вот уже многие годы он уклоняется от уплаты налогов, без сомнения, при соучастии некоторых наших сборщиков налогов и других его защитников. Он весьма занизил реальные площади обрабатываемых земель и поголовье стад. Очевидно, мои службы раньше не замечали этого. Но в охранное ведомство поступил донос. Провели расследование на месте, и все раскрылось. Поэтому на господина Аакеда был наложен штраф в размере трех тысяч золотых колец, который следует выплатить в течение десяти дней. Это один из твоих друзей?
Усермон покачал головой.
— Нет, он был приближенным покойного царя. Он только что приходил ко мне с визитом. Он просит о снисхождении. Как он говорит, ошибку допустил его помощник.
Майя расхохотался.
— Они все так говорят! Можно подумать, что землевладельцы не знают ни площадей своих полей, ни количества голов в своих стадах!
Усермон не стал говорить об уменьшении штрафа. В конце концов, Аакед был достаточно богатым, чтобы его заплатить, а Первому советнику не пристало просить о снисходительности для мошенников. И, тем более, не у казначея Майи.
Таким образом, он перестал думать о деле Аакеда. Но то, что он ссылался на брата, оставило у него тягостное впечатление.
Прошло около двух декад, когда во время заседания в царском кабинете, в присутствии царицы, Рамзес поднял вопрос о работе своего ведомства за прошедший месяц.
— Слишком долго в этой стране царил хаос, — сказал он. — На севере многие господа провинций нажили значительные состояния благодаря всевозможным подлогам. За последние годы некоторые из них, не ощущая влияния Фив и Мемфиса, потеряли всякое уважение к власти и решили в своих провинциях стать единоличными правителями, независимыми от короны.
Анкесенамон слушала, все больше удивляясь. Насколько она помнила, и достаточно четко, против царской власти восстал только Апихетеп, тогда наемные убийцы пытались убить молодого Тутанхамона. Еще было столкновение некоего Гемпты, господина Авариса, со своими соседями ивритами, и больше ни о каких других мятежах и ни о чем подобном она не слышала. Откуда у него такая информация?
— В архивах доверенного мне ее величеством ведомства были обнаружены документы, свидетельствующие, что в течение прошедшего года произошло семнадцать более или менее серьезных инцидентов между вооруженными силами ее величества и господами из Нижней Земли, — продолжил Рамзес. — Мои посланцы в архивах Мемфиса и Авариса нашли подтверждение о еще семи происшедших инцидентах. Итак, это всего двадцать четыре конфликта, в результате некоторых гибли люди, в среднем два человека в месяц.
В его высказываниях чувствовалась озабоченность, но говорил он спокойно, что произвело должное впечатление на Анкесенамон. Она никогда не интересовалась этими вопросами, а Маху об этом говорил мало, так что она ничего не знала о деловых качествах Маху. Но этот Рамзес проявил власть и явно разобрался в порученном деле.
— Господа Нижней Земли, — продолжил Рамзес, — извлекли выгоду из присутствия чужеземцев на их территориях, я имею в виду ивритов. Якобы опасаясь их, они создали свои отряды охранников. Иногда они больше напоминают небольшую армию, так как в них насчитывается до двухсот человек и даже больше. Предыдущие правители закрывали на это глаза, ведь речь шла о вторжении банд разбойников из восточных и западных пустынь. Но эти отряды использовались и для того, чтобы воспрепятствовать нашим служащим из налогового управления выполнять свои обязанности. На те суммы, что не выплачивались царской Казне, эти господа на протяжении долгих лет содержали частные армии.
Анкесенамон не сказала ни слова. Рамзес только что произнес обвинительную речь, по сути, направленную против нее, ведь именно она сейчас представляла царскую власть.
— Я решил покончить с таким положением дел, — заявил Рамзес тоном, не терпящим возражений. — Я распустил эти отряды. С позволения главнокомандующего Хоремхеба для этого были направлены два армейских подразделения. Это привело в некоторых случаях к кровавым столкновениям, но недопустимо, чтобы эти господа продолжали насмехаться над властью короны. Я хочу надеяться, что через месяц в Двух Землях не останется больше ни одного частного отряда охраны.
— А разбойники? — спросил Усермон.
Вмешался Хоремхеб:
— На всех границах страны размещены наши войска для того, чтобы перехватывать банды грабителей. С разрешения ее величества я собираюсь попросить казначея Майю о выделении средств на строительство стен, поддерживаемых малыми фортами, для того, чтобы создать еще более мощное заграждение от этих бандитов. Мы будем держать там постоянные силы.
— Это будет дорого стоить, — заметил Усермон.
— Первый советник, это будет стоить намного меньше, чем потери из-за неуплаты налогов, о чем глава ведомства Рамзес представит тебе отчет, — ответил Майя. — Я ознакомлю тебя с расчетами после доклада.
Очевидным было то, что Хоремхеб, Майя и Рамзес вели себя так, как будто они трое сформировали еще одно независимое правительство. Эти люди действительно прибирали страну к своим рукам. И возразить им было нечем.
— Я говорил только о Нижней Земле, — сказал Рамзес. — В Верхней Земле нет грабителей. Единственная граница пролегает на юге, и она хорошо охраняется. И между тем, у господ провинций Верхней Земли также есть свои отряды охраны. Их цель состоит исключительно в том, чтобы препятствовать работе служащих налогового управления. Легко можно обескуражить налоговиков, выставив против них отряд охраны из пятидесяти или ста человек. А если они проявляют настойчивость, то их либо убивают, либо подкупают. Впрочем, они этого и не скрывают, так как давно поняли бесполезность своих усилий. Расследования моих посланцев выявили, что они практически все продажны.
— Почему такие низкие доходы мы получаем с Двух Земель? — вмешался Майя. — Налоги, которые мы взимаем, получены в основном от мелких землевладельцев, тех, у кого нет средств содержать отряды охраны. Твое величество, Первый советник! — воскликнул он вдруг. — Суммы, которые каждый год недополучает царская Казна от крупных землевладельцев, доходят до двухсот тысяч золотых колец! Это больше, чем идет на содержание армии!
От возмущения у Анкесенамон округлились глаза.
— Это недопустимо! — заявила она в сердцах.
— Твое величество, я решил уволить всех служащих Казны в провинциях.
— Со своей стороны, — вступил в разговор Рамзес, — я также решил освободить от должности некоторых городских голов и начальников охраны, которые уличены в продажности.
