– Не входи! Сюда не входи! Буду стрелять! Они все – заложники! – И повел рукой вокруг себя.

Это было по-настоящему страшно. Еще несколько секунд назад все казалось нереально-киношным, но после слов парня с пистолетом внутри каждого из присутствующих включился невидимый счетчик времени: еще одна секунда жизни, и еще, и еще… Хронометр тикал, но в любой момент мог остановиться.

Я поспешно обернулся к Алекперову. Тот уже косил взглядом в сторону своих телохранителей.

– Не вздумайте ничего предпринимать! – сказал я, одновременно удерживая в поле зрения милиционера.

А тот вдруг переступил порог.

– Назад!!! – заорал я. – Вы же видите, сколько здесь людей!

– Я буду стрелять! – взвизгнул парень с пистолетом.

Милиционер в нерешительности остановился. Я обернулся к Алекперову:

– Пусть он уйдет! Скажите ему!

Я хотел объяснить Алекперову, что здесь люди и, если начнется стрельба, будет много жертв, но он и сам все понял.

– Моя фамилия Алекперов! – громко сказал он, поднимаясь со своего места. – Вы меня узнаете?

Милиционер смотрел на Алекперова и ничего не говорил. Но сейчас это было неважно.

– Я приказываю вам выйти и закрыть дверь!

Милиционер размышлял недолго, секунду или две, после чего переступил через порог и закрыл за собой дверь.

Парень с пистолетом засмеялся. Его смех был истеричным.

– Ну молодец мужик! – сказал он, смахивая со лба крупные капли пота.

И только теперь все увидели, что он совершенно пьян. И его напарник тоже. Они держались рядом, и у них был один пистолет на двоих.

– Надо, чтобы они ушли, – сказал я Алекперову негромко. – В лес, к чертовой бабушке, куда угодно. Там их милиция пусть и ловит.

Алекперов согласно кивнул и сказал, обращаясь к парням:

– Уходите, прошу вас, вокруг лес…

– Э-э нет, – засмеялся парень и пьяно погрозил Алекперову пальцем. – Это здесь, рядом с вами, нам ничего не сделают. А там с нами церемониться не будут.

Он был прав, конечно. Их настигнут в два счета, предложат сдаться, а когда они откажутся – откроют огонь на поражение. Все будет кончено в пять минут.

– Хотя бы женщин отпустите! – сказал я.

Парень задумался. Его мысли надо было направить в соответствующее русло.

– Еще минута или две, и у кого-нибудь из них начнется истерика – вы тогда не будете знать, как от них избавиться, – подсказал я.

Это была обычная тактика переговоров с террористами – стараться всеми доступными способами уменьшить число удерживаемых заложников.

– Пусть идут. – Парень указал пистолетом на дверь.

Началась суматоха. Женщины стремительно покидали банкетный зал. Только две остались, не решившись бросить на произвол судьбы своих спутников.

– Декабристки, – оценил парень.

Он, оказывается, что-то еще смутно помнил из школьной программы.

– У кого-нибудь из присутствующих есть сотовый телефон?

Едва ли не большая часть присутствующих с готовностью продемонстрировала телефоны.

– Надо связаться с редакциями газет, – сказал я, старательно разделяя слова, чтобы было доходчиво. – Чем больше людей будет знать о нас, тем меньше вероятность штурма.

Штурм – это кровь, все понимали.

– Не сметь! – процедил Алекперов.

– А чего вы хотите? – огрызнулся я. – Чтобы сюда прибыл спецназ и приступил к штурму? С этими-то они справятся, – я кивнул в сторону парней. – А что будет при этом с нами?

– Пусть звонят! – поддакнул парень с пистолетом, оценив преимущества моего плана. Он тоже боялся штурма.

Все присутствующие держались достойно, и лишь по голосам, когда установилась связь с редакциями, можно было уловить, какое напряжение все испытывают.

– Теперь сюда надо вызвать милиционера, – сказал я, все больше беря на себя инициативу. – Для переговоров. Мы должны убедить его не препятствовать этим ребятам уйти.

– Они бандиты! – не сдержался Алекперов.

– Мы никого пальцем не тронули! – обиделся тот, что с пистолетом.

– А стрельба? – подсказал Алекперов.

– Подумаешь, стрельба! – хмыкнул парень.

Ему, наверное, доводилось стрелять не так уж редко – по поводу и без повода.

– Мы должны позвать милиционера! – упрямо повторил я.

Один из парней тем временем взял в руки стул и швырнул его в широкое, в полстены, окно. Стекло не разбилось, лишь косая трещина пробежала из угла в угол.

И опять охранники Алекперова напряглись.

– Пусть уходят! – еле слышно прошипел я.

Никто, по-моему, и не возражал. Все желали одного – чтобы этот кошмар как можно быстрее закончился.

С третьей или четвертой попытки парень справился со стеклом, оно рухнуло, рассыпавшись на крупные осколки, и путь к отступлению был открыт, но теперь тот, который был с пистолетом, заупрямился.

– Нам нельзя отсюда уходить! – сказал он своему приятелю.

Не самого храброго десятка оказался.

– Здесь всего один милиционер! – зло сказал я ему, вое больше распаляясь. – Да и тот за дверью. А вот когда сюда прибудет спецназ…

При упоминании о спецназе парень заметно изменился в лице. Напарник теребил его, призывая к бегству.

– Спокойно! – прошептал я, обращаясь к алекперовским телохранителям. – Ваше дело сторона.

Хотел сказать, что поскольку их клиенту непосредственно ничто не угрожает, то и суетиться им нет никакого смысла, но они это уже поняли и без моих слов.

Зловещая парочка наконец удалилась. Никто не пытался их задержать, и даже когда они скрылись из виду, все остались сидеть на своих местах. Это был шок.

– Простите, что мы втянули вас в эту историю, – сказал я.

Сидевший рядом со мной Алекперов был бледен как полотно. Я жестом подозвал одного из видеооператоров.

– Проклятое время, – сказал я. – Интересное время. Удивительное время. Все сплелось, и уже не понять, где правда, где вымысел.

Я извлек кассету из видеокамеры и показал ее присутствующим.

– Такой мы нашу жизнь и будем показывать в программах – без прикрас. Так хотел покойный Самсонов. Так хотим мы.

Они дозревали медленно, очень медленно. Я предполагал, что все произойдет значительно быстрее, но слишком сильным, вероятно, было пережитое потрясение.

– Мы собрались здесь, чтобы посмотреть пилотный выпуск возобновляемой программы «Вот так история!». – Я взмахнул только что отснятой видеокассетой. – Будем смотреть?

Вот сейчас они все поняли. Тишина в зале стояла гробовая. Алекперов, казалось, побледнел еще больше.

– Ну хорошо, – сказал я. – Тогда сразу перейдем к неофициальной части.

– Идиот, – пробормотал обретший дар речи Алекперов. – Тебя же теперь затаскают по судам.

– Посмотрим, – пожал я плечами и смахнул со лба некстати выступившие капли пота.

Это запоздало дало знать о себе напряжение.

Счастливым образом все обошлось. Вечером того же дня отснятый в пансионате материал был показан по алекперовскому телеканалу. Конкурирующие каналы довольствовались сюжетами в выпусках вечерних новостей. А на следующий день о случившемся в загородном пансионате написали едва ли не все газеты. Те, кто участвовал в нашем мероприятии, оказались в центре внимания. Кажется, эти люди даже почувствовали себя героями. Это нас и спасло. Если ты действительно герой да еще получаешь удовольствие, рассказывая родным и знакомым о своем участии в этой нашумевшей акции, то ты, конечно, не помчишься в милицию с заявлением о том, что твою жизнь подвергали опасности хулиганы от телевидения.

Единственным человеком, выразившим свое, мягко говоря, неудовольствие, был Алекперов. Он пригласил нас – меня и Светлану – в свой кабинет и устроил нам форменную выволочку. Мы узнали о себе следующее: мы безответственные и социально опасные типы, и если позволяем себе то, что позволили накануне, нас на пушечный выстрел нельзя подпускать к телевидению, потому что здесь, на телевидении, безответственности не прощают. Еще мы узнали, что нам жутко повезло и что если бы хоть один человек из присутствующих вздумал обратиться с заявлением куда надо, нам не удалось бы отвертеться ни за какие коврижки.