Алекперов плюхнулся в свое начальственное кресло и провел рукой по лицу – то ли снимая с него невидимую нам паутинку, то ли отгоняя внезапно подступившее наваждение.

– В таком случае я предлагаю заключить сделку, – объявил он. – Я не дам вам авансом ничего, чтобы свести к минимуму собственный риск.

Еще бы ему не заботиться о своих финансовых делах – после трех горяевских провальных выпусков, на которые, конечно, ухлопаны немалые деньги, Алекперов просто обязан проявлять осторожность.

– Деньги на нынешнем этапе нам не нужны, – сказала Светлана.

– А вот когда вы представите нам пилотный выпуск программы и этот выпуск произведет на нас впечатление, тогда и вернемся к нашему сегодняшнему разговору.

Посмотрим, на что этот парень способен, если уж вы так упорствуете, – так надо было понимать алекперовские слова. А он и не скрывал этого и даже развел руками, глядя на меня внимательно и чуть насмешливо. Такие, брат, дела, говорил его взгляд. А руки он развел слишком уж широко. Не застегнутые на пуговицы полы пиджака разошлись, и я увидел на Алекперове кобуру с пистолетом. Всего миг я видел оружие, потом оно опять исчезло, и тогда я поднял глаза. Только сейчас я что-то начал понимать. И не понимать даже, а так, догадка шевельнулась в душе – почему у Алекперова такой усталый взгляд.

Мы распрощались и вышли. В приемной сидели те же люди, но теперь я увидел их другими глазами. Это были вовсе не посетители, томившиеся в ожидании приема. Трое парней, одинаково плечистых и одинаково коротко стриженных, смотрели на нас внимательно и строго. Какие там посетители! Охрана. «Быки». Из тех, что за ноль целых и три десятых секунды распластают на полу любого амбала, а надо будет – и пулевых отверстий наделают не меньше, чем в решете. Год назад такого не было.

– Что происходит? – спросил я у Светланы, когда мы с ней оказались в коридоре.

– Ты о чем?

– Об этих ребятах в приемной. О пистолете, который я видел у Алекперова.

– У него неприятности, – коротко пояснила Светлана. – Большие неприятности.

И более ничего не стала объяснять.

На поиски Демина у меня ушло несколько дней. Говорили, что он в городе, но никто не мог подсказать ни адреса, ни телефона, по которым его можно было бы найти. Не появлялся он и дома. В один из дней Светлана сказала мне, что музыканты, у которых Демин был администратором, вроде бы должны выступать в ночном клубе где-то на окраине Москвы. «Ночной клуб» оказался сараем-развалюхой, сразу за которым начиналась территория какого-то завода. Здесь, похоже, веселилась местная безденежная молодежь, потому что у входа не было видно ни иномарок, ни крутых ребят из охраны. Несмотря на совсем не поздний час, публика уже пребывала в приподнято-хмельном настроении, и я понял, что очень скоро здесь начнется большая свалка. Мне пару раз приходилось бывать на подобных мероприятиях, и всегда было одно и то же.

Ребят, которые вышли с гитарами на сцену, я не знал. И Демина нигде не было видно. Я уже хотел справиться о нем у кого-нибудь из работников этого почтенного заведения, как вдруг увидел: Илья сидит вполоборота ко мне, потягивая прозрачную жидкость из высокого стакана. Я легко узнал его: те же усы, тот же животик.

– Добрый день! – сказал я, присаживаясь напротив.

Мы были вдвоем за столиком. Илья не ответил и смотрел на меня так, будто мое появление было невозможно в принципе. Когда он все-таки смирился с реальностью моего возникновения перед ним, спросил бесцветным голосом:

– Какими судьбами?

Я еле его расслышал из-за грохота инструментов за моей спиной.

– Я ищу вас несколько дней.

– Что случилось? – все так же бесстрастно осведомился Демин.

– Мы хотим возродить программу «Вот так история!».

В дальнем углу темного прокуренного зала завизжала какая-то девица. Дождавшись, пока она затихнет, Демин поинтересовался:

– Ну и что?

– Мы – я и Светлана – хотим, чтобы вы тоже в этом участвовали.

Демин в очередной раз приложился к своему стакану. Честно говоря, меня обескураживала его реакция на происходящее. Я ожидал увидеть, ну, не восторг, конечно, но хотя бы малую толику заинтересованности. А вместо этого наблюдались то ли настороженность, то ли равнодушие – я пока не мог этого определить.

– А как же твоя работа? – спросил Демин. – Налоговый полицейский – хорошая профессия.

– Я ушел из полиции. Еще год назад.

– Ах да, – будто только что вспомнил он. – Ты же говорил. Помню, помню.

Он валял дурака, и я не мог понять почему. Неужели он до сих пор на меня злится?

Музыка стихла. Деминские ребята подошли к нашему столику. Перерыв. Десять минут, за которые можно пропустить по паре рюмок водки. Они поглядывали на меня с интересом, но ни о чем не спрашивали. Демин просветил их по собственной инициативе.

– Знакомьтесь, – сказал он, глядя куда-то в пространство за моей спиной. – Это товарищ из налоговой полиции.

Парни воззрились на меня так, будто я был тараканом, невесть откуда появившимся на обеденном столе. Я понял, что Демин меня провоцирует.

– Дядя шутит, – сказал я. – Дядя сегодня не в настроении.

– Какого черта ты здесь появился? – вдруг прорвало Демина.

Его музыканты разглядывали меня, все больше и больше мрачнея.

– Я бы не пришел, если бы не Светлана. Она хочет, чтобы вы вернулись в программу.

Дело действительно было в Светлане. Если бы не ее желание, я не стал бы предлагать Демину вернуться в коллектив.

– Вам пора! – неожиданно сказал музыкантам Илья. – Публика безумствует и требует своих кумиров на сцену.

Публика в самом деле уже начинала заводиться, но совсем не по причине отсутствия музыкантов на сцене, а потому, что количество выпитого каждым из присутствующих спиртного стремительно приближалось к критической отметке. Ребята поднялись с явной неохотой, одарив меня на прощание недружелюбными взглядами.

– Вам нравится вот это все? – Я обвел рукой насквозь прокуренный и источающий смрад агрессии зал.

– Тебе-то что за интерес? – спросил Демин, перегнувшись ко мне через стол.

– Честно? – на всякий случай уточнил я.

– Да.

– При нашей взаимной…

Я хотел сказать «нелюбви», но не решился, долго подыскивал слово, пока не нашел нужное.

– При нашей взаимной настороженности мне вообще представляется проблематичным мирное сосуществование в рамках одного коллектива. Но вся штука в том, что коллектива-то и нет, а так, одни осколки. И если эти осколки удастся собрать – я, вы, Светлана – и попытаться хотя бы примерно воссоздать то, что было раньше…

– Это Светлана тебя подослала?

– Да.

Демин некоторое время молчал, раздумывая. Он все-таки изменился за последний год. Вблизи это было очень заметно. Сетка морщин и не совсем здоровый цвет лица. В тюрьму он не сел, но это ему дорого далось.

– Я подумаю, – сказал он после долгой паузы и поднял на меня глаза. – Где ты остановился?

– В гостинице. Но буду оттуда съезжать, деньги уже на исходе.

– Куда переселяешься?

– Не знаю, – признался я. – У меня здесь ни родных, ни знакомых.

Он посмотрел на меня, словно хотел спросить, почему бы мне не остановиться у Светланы, но я ничего не стал объяснять.

– Если надумаете, позвоните Светлане, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Она мне передаст.

Я вышел из «ночного клуба». Было темно и ветрено. Я не успел пройти и двух десятков шагов, как меня окликнул Демин.

– Я тут подумал, – произнес он, с трудом переводя дух, – что ты мог бы пока пожить у меня. Квартира пустая, я там и не появляюсь. – Он ткнул мне в руку ключи от квартиры. – Адрес помнишь?

– Д-да, – пробормотал я, пораженный этим внезапным порывом.

И вдруг понял. Нисколько его не устраивает то, чем он живет сейчас. У него, как и у нас со Светланой, все самое хорошее было там, позади, когда Самсонов еще был с нами. И чем больше это прекрасное отдалялось от нас, тем более прекрасным оно нам представлялось. И совсем было непонятно, почему Демин сразу не ответил согласием на мое предложение. Что-то было такое, о чем он не хотел говорить.