Кейт подбоченилась и негодующе воззрилась на Джека.

– Ах, так?

Френсис заулыбался. Карстерз просто вне себя от ярости – все признаки налицо, – но отчаянно старается сдержаться. Джек начал наступать, а Кейт, придерживая чепец обеими руками, осторожно отходила. Френсис решил, что пора дать о себе знать.

– Ради бога, простите меня за вторжение… нет, нет, продолжайте, пожалуйста. Ни в коем случае не хочу мешать вашему разговору. – Он сел, явно желая досмотреть представление, и услужливо подсказал: – Старина, ты, кажется, собирался стянуть чепец с головы мисс Фарли.

Кейт перевела взгляд с улыбающегося, вежливо-заинтересованного Френсиса на угрюмого, нахмуренного Джека и захихикала. Улыбка Френсиса стала заметно шире. Джек рассерженно взъерошил волосы.

– Черт бы тебя побрал, Френсис, – выругался он, но тут чувство юмора начало брать верх.

Вид подергивающихся губ, так не вяжущихся с сурово нахмуренным лбом, заставил двоих наблюдателей просто-таки расхохотаться, и в конце концов Джек тоже не выдержал и рассмеялся.

Наконец Кейт встала, и мужчины немедленно поднялись на ноги.

– Прошу прощения, но меня ждут дела, – сказала она.

– Меня тоже, – согласился Джек, и не успела Кейт опомниться, как он сорвал с ее головы треклятый чепец и швырнул его в огонь. – Так-то лучше, – торжествующе улыбнулся он.

– Ах вы, бессовестный! – воскликнула Кейт.

– Чепец был омерзителен, а омерзительные вещи следует предавать огню. Верно, Френсис?

– Простите мое вероломство, мисс Фарли, – поклонился Френсис, – но, как бы я ни порицал грубые методы Джека, чепец был, безусловно, омерзителен, и ни один мужчина, ценящий красоту, не заслуживает пытки его видом. Ваши волосы поистине прелестны, их не следует скрывать.

Кейт от смущения залилась краской.

– Что ж, Френсис, – Джек, сощурившись, глядел на друга, – полагаю, ты уже довольно высказался. Тебе пора идти. Эээ… кажется, тебя зовет Тоби.

– Друг мой, у тебя, должно быть, потрясающий слух. Я ничего не слышал, – посмеиваясь, тихо проговорил Френсис.

Джек сердито посмотрел на него и вытолкал за дверь. Обернувшись к Кейт, он наткнулся на такой яростный взгляд блестящих серо-зеленых глаз, что решил: радушному хозяину пора вернуться к гостям. И он последовал за Френсисом в коридор, где они встретили мистера Леннокса.

– Прекрасное утро для верховой прогулки, как считаешь, Джек?

– Замечательная мысль, – согласился Джек, в одночасье повеселев.

Они крикнули сэру Тоби, чтобы тот присоединился к ним, и четверка друзей направилась к конюшне.

Утро было солнечным, с морозцем, как нельзя более подходящим для верховой езды. В тенистых оврагах, ожидая своей участи быть сожженными, когда до них доберется яркое солнце, таились клочья тумана и остатки снега. Лошади находились в превосходной форме, фыркали и гарцевали, им не терпелось пуститься вскачь, но Френсис, сэр Тоби и мистер Леннокс сдерживали своих животных, не зная, на что способен Джек, и не желая, чтобы он напрягал больную ногу. После нескольких минут езды со скоростью похоронной процессии Джек разгадал тактику друзей и крикнул:

– Вперед, лентяи! Кто быстрее доскачет до вершины вон того холма!

И бесшабашно послал своего коня в галоп. Остальные, со смехом и гиканьем, последовали за ним. Это была безумная скачка, к концу которой все четверо разрумянились и пыхтели.

– Боже мой, Джек! – возбужденно воскликнул сэр Тоби. – Никогда бы не подумал! Убей меня, если ты не скачешь почти так же хорошо, как и прежде! Это потрясающе, говорю тебе, потрясающе!

– Боюсь, все же не так хорошо, как раньше, – ответил Джек, тем не менее улыбаясь во весь рот.

Он немного неловко распрямил больную ногу, и приятели заметили, как у него побелели складки вокруг рта – признак того, что ему больно.

– Послушай, Джек, ты не перестарался, надеюсь? – спросил мистер Леннокс.

– Нет-нет. – Посмотрев в полное сомнения лицо друга, он грустно улыбнулся: – Ну, разве что самую малость. Ведь не мог же я стерпеть, чтобы вы трое обращались со мной как с хрустальной вазой. Я бы от скуки помер, прогуливаясь в том темпе, что вы задали.

Друзья рассмеялись.

– А теперь скачите и не беспокойтесь обо мне, – добавил Джек. – Я уже разогнал кровь и поеду помедленнее.

– Верно, вы оба давайте, езжайте, – поддержал Френсис, – а я ненадолго составлю Джеку компанию. У меня еще слегка гудит голова после вчерашней ночи, и новой скачки, сродни той, какая только что была, ей не выдержать: боюсь, отвалится окаянная.

Двое других, смеясь, ускакали, а Джек, обернувшись, посмотрел на друга с недоверием.

– Бедняжка Френсис, – с ехидцей «пожалел» он, – а я-то всегда думал, что нет головы, крепче твоей.

Френсис безмятежно улыбнулся:

– Ну, так по сравнению со мной, у тебя еще есть несколько лет в запасе, знаешь ли. Мне уже почти тридцать пять.

Они поехали медленной рысью, переговариваясь. Потом разговор иссяк, кони перешли на шаг, и всадники, погруженные каждый в свои мысли, в дружелюбном молчании наслаждались утром.

Внезапно у Френсиса вырвался короткий смешок.

– Что такое? – обернулся Джек.

– Никогда не думал, что увижу тебя в роли модистки, – улыбаясь, покачал головой Френсис.

– О чем ты?… Ах, это. Попридержи-ка язык, – пробурчал Джек.

Но Френсис не собирался останавливаться:

– Чепец был весьма уродлив, что и говорить, и портил вид симпатичной крошки, но ты вел себя так, будто она носила его нарочно, назло тебе.

– А то нет! – фыркнул Джек.

– Ого… уже и до этого дошло?

– До чего дошло? – сердито покосился на друга Джек. – Она протеже моей бабушки, вот и все.

– И тебе, естественно, приходится следить за тем, что у нее на голове, – сочувственно поддакнул тот.

– Назойливая старая карга просто навязала мне ее! У меня не оставалось выбора.

– Ах, – Френсис понимающе кивнул.

– Что «ах»?! – вскипел Джек. – Ты сложил два плюс два – и получил пять! Девчонка мне никто! Если хочешь знать правду, она надоела мне до чертиков!

– Угу, – с раздражающей готовностью согласился Френсис.

Джек заскрежетал зубами:

– Черт бы тебя побрал, Френсис!

Ответом ему был тихий, короткий смешок. Через несколько минут Мастертон заговорил снова:

– Ну что ж, друг мой, раз тебя самого крошка мисс Фарли не интересует, то ты не будешь возражать, если за ней приударю я.

Джек резко натянул поводья, останавливая лошадь, и, повернувшись в седле, свирепо уставился на друга.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?! Ты не сделаешь ничего подобного! Ведь она… она протеже моей бабушки!

Неожиданно яростный тон друга заставил высоко взметнуться брови Френсиса:

– Разумеется, я буду ухаживать за ней, как полагается, все честь по чести – неужели ты станешь возражать?

Джек очень даже возражал, но не мог придумать ни слова в ответ. Одно дело настаивать, чтобы Кейт приняла предложение бабушки и поехала в Лондон на поиски мужа; в роли последнего Джек представлял доброго, немолодого джентльмена, который будет холить и лелеять Кейт, окружит ее роскошью. Другое дело – он бросил взгляд на друга и нахмурился, – если ее мужем окажется красивый, искушенный, элегантный… повеса!

– С какой это стати ты вдруг решил ухаживать за такой девушкой, как Кейт? – потребовал ответа Джек. – Проклятье, парень, ты же известный повеса!

– Известный повеса? – рассмеялся Френсис. – Кто же тогда ты, Джек? Мужчина, при виде которого мамаши девиц на выданье кидались прятать под крыло своих птенчиков… Ах, нет, ты же, кажется, остепенился. Джулия, Божественная Джулия. Что с ней стало? – Он заметил, что Джек насупился, и сочувственно поцокал языком. – Ты продолжаешь сохнуть по ней? Ну что ж, я понимаю, крошка Кейт, как бы она ни была очаровательна, не может сравниться с прекрасной Джулией.

– Я не сохну по ней и был бы благодарен, если б ты не упоминал ее имени рядом с именем Кейт.

– А, так значит, богиня по-прежнему царит в твоем сердце? – с притворным сочувствием улыбнулся Френсис.