— А ты, вместо того чтобы греться на пляже Лазурного берега, мерзнешь в этой противной Англии! Дорогой мой, уж не заболел ли ты, а? Честно говоря, я тебя совсем не понимаю! Добро бы ты еще торчал в Лондоне, а то забрался в такую глушь, что и вообразить немыслимо.

— Я приехал сюда, чтобы спокойно работать, — сухо ответил Макс, начиная понемногу раздражаться. — А что касается Лазурного берега, то я там уже был несколько раз и мне там больше нечего делать.

Иронично пожав плечами, Изабелл прошла в гостиную. Там она элегантным движением сбросила кожаный плащ и с призывной улыбкой обернулась к Максу. Как всегда, Изабелл Марчмэн выглядела необычайно эффектно. Сегодня на ней были облегающие брюки из черной кожи и светло-розовый мохеровый свитер, доходящий до талии. На ногах — умопомрачительные сапоги на высоченных шпильках. Длинные волосы цвета воронова крыла живописно спадали по спине. Ярко-зеленые глаза были густо подведены черной подводкой, губы накрашены ярко-розовой помадой с блеском. Такого же оттенка перламутровый лак покрывал длинные острые ногти Изабелл, которые были еще украшены аппликациями в виде крохотных черных драконников.

Несомненно, Изабелл рассчитывала произвести на Макса впечатление своим внешним видом. А также взбудоражить его чувства сладковатым запахом дорогих духов. Но эффект получился обратным. Сочетание черного и розового цветов показалось Максу вульгарным. А от резкого запаха духов его даже слегка затошнило.

— Ну, мой птенчик, — проговорила Изабелл, закуривая длинную тонкую сигарету, — что хорошего ты мне скажешь?

Макс наконец справился с оторопью, спровоцированной неприятной неожиданностью, и собрался с мыслями. И первое, что он решил сделать, установить между ними дистанцию. Он сразу, с первых минут должен дать понять Изабелл, что близкие отношения остались в прошлом и продолжения не последует. И никаких улыбок и поощрительных взглядов. Иначе он не отделается от этой женщины. Четыре с половиной месяца назад Макс открытым текстом сказал Изабелл, что их роману пришел конец. Но, видимо, она не восприняла его слова всерьез, посчитав их случайным капризом. Теперь ему придется проявить поистине железную твердость, чтобы она наконец оставила его в покое. И покинула его дом как можно скорее.

Подойдя к Изабелл вплотную, Макс посмотрел ей в глаза спокойным, бесстрастным взглядом, под которым она, правда, не особо смутилась.

— А что я могу сказать, Изабелл? — спросил он, философски пожимая плечами. — Я уже все сказал четыре месяца назад, когда мы в последний раз виделись в Нью-Йорке. И больше мне добавить нечего.

— То есть ты хочешь сказать, что не желаешь иметь со мной никаких дел, да? — спросила она, капризно скривив губы.

— Именно, — подтвердил Макс, не отводя взгляда.

Изабелл озадаченно усмехнулась.

— Но в чем причина столь внезапного охлаждения? Будь добр, объясни мне толком. Ведь все же было так хорошо!

— Да нет, все как раз было очень плохо, — возразил Макс. — И я весьма удивлен, что ты этого не понимаешь.

— Что именно тебя во мне не устраивает? Поведение в постели? Может, у тебя есть какие-то потаенные желания, о которых ты стесняешься мне сказать? Если так, то мы можем подробно это обсудить. Уверяю тебя, я очень терпимо отношусь к мужским извращениям.

Макс тяжко вздохнул, возводя глаза к потолку.

— О господи, Изабелл, ну при чем тут постель? Дело совсем не в этом. Просто мы с тобой очень разные люди. У нас абсолютно разные взгляды на жизнь, разные вкусы, характеры. Словом, мы совершенно не подходим друг другу.

— В каком смысле?

— Да во всех смыслах, черт побери!

— Включая постель?

Макс покачал головой.

— Похоже, ты не можешь ни о чем думать, кроме постели и развлечений. А для меня главное не в этом. Мне нужно работать, Изабелл, создавать новые произведения, расти как творческой личности. А рядом с тобой я не могу этим заниматься.

— А, так вот в чем дело! Ты хочешь заработать как можно больше бабок. Что ж, это мне вполне понятно, ведь я и сама люблю деньги. Но я все-таки не совсем понимаю причину твоей паники. Насколько я знаю, твои постановки пользуются огромным успехом, и этот успех стабилен. Твой нью-йоркский продюсер Джон Макаллистер недавно говорил, что несколько театров в разных штатах хотят купить твои пьесы, чтобы ставить у себя. А это означает, что очень скоро на твой счет поступит весьма приличная сумма.

— Я знаю, — сказал Макс. — Но это совсем не означает, что я должен забросить работу. Мне нужно писать и новые пьесы, а не только продавать старые.

Изабелл посмотрела на него пристально и слегка удивленно, а затем саркастически рассмеялась.

— Макс Диллон, не обижайся, но я должна сказать тебе, что ты дурак. Ты в корне неправильно смотришь на вещи. Ты говоришь, что тебе нужно писать новые пьесы. А зачем, скажи на милость? Зачем напрягать мозги и утруждаться, когда у тебя уже есть имя? И не просто имя. Макс Диллон — это не просто имя талантливого драматурга. Это торговая марка, под которой можно продавать любой товар. Не важно, хороший он или плохой, его все равно купят. Если бы у тебя было чуть больше ума, ты бы уже давно прислушался к совету Макаллистера. И позволил ему нанять литературных негров, которые будут писать пьесы, чтобы ты мог продавать их под своим именем.

— Благодарю за совет, Изабелл, но я не смогу им воспользоваться, — сухо ответил Макс.

— Но почему, мой упрямый глупыш? Ты же сам говорил, что тебе нужны деньги!

— Но не такой ценой, Изабелл. Мне нужны честно заработанные деньги. И потом, дело не только в деньгах. Я люблю свою работу и не собираюсь ее бросать. Иначе... иначе моя жизнь потеряет для меня всякий смысл.

Пораженная Изабелл всплеснула руками, едва не выронив дымящуюся сигарету.

— Макс, прости меня, но я абсолютно не в силах тебя понять. Ты говоришь, что любишь свою работу. Но как можно любить работать? Это же ненормально! Можно любить секс, вкусную еду, красивую одежду, отдых на курортах. Но любить труд, пусть даже не физический, а умственный... Это, признаюсь откровенно, выше моего понимания.

— Вот поэтому мы и не подходим друг другу, Изабелл, — многозначительно произнес Макс. — Ты не понимаешь меня, а я не понимаю тебя. Вернее, я тебя прекрасно понимаю, но не могу принять твою жизненную позицию.

— Черт возьми, — пробормотала Изабелл, сосредоточенно расхаживая по комнате, — маразм какой-то, ей-богу! Знаешь, Макс, я...

Ей пришлось прерваться, потому что в эту минуту зазвонил телефон. Макс торопливо взял трубку.

— Привет, Макс! — В голосе Джулии слышались какие-то странные, необычные интонации. — Чем занимаешься, мой дорогой?

— Да так, — ответил Макс, изо всех сил стараясь выдержать ровный, спокойный тон, — сижу вот за компьютером, пишу.

— Понятно. — Джулия немного помолчала. — И насколько сильно ты увлечен работой?

— А что? Есть какие-то предложения?

— Ну в общем-то да. Я хотела предложить тебе приехать за мной.

— Как? Прямо сейчас?

— Можно чуть позже. Понимаешь, — в ее голосе послышались интригующие нотки, — мои родители неожиданно уехали. Вот я и подумала... — Она многозначительно замолчала.

Макс почувствовал, как у него мучительно заныло сердце. Он прекрасно понял намек Джулии. Ее слова означали, что они могли бы провести сегодняшнюю ночь в его коттедже. Именно об этом Макс страстно мечтал все эти недели. И надо же такому случиться, что именно сегодня к нему нагрянула Изабелл! Причем Макс совсем не был уверен, что ему удастся выпроводить ее до наступления ночи. Уже стемнело, и Изабелл конечно же выразит желание остаться в Вудхаузе до утра. И не просто выразит желание. Она откажется уезжать. И что ему делать в такой ситуации? Не выталкивать же ее за дверь силой! Пожалуй, Макс решился бы на такую грубость, но он не был уверен в положительном результате.

— Да, — сказал он, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон безграничного отчаяния, — да, я все понял. Но, видишь ли, в чем дело... Сегодня никак не получится. Ко мне неожиданно приехал мой продюсер потолковать насчет контрактов. А так как уже темно и местность ему незнакома, мне придется оставить его ночевать.