Валландер прервал его:

— С этого места, будь добр, поподробнее.

— Обычно человек организует свою жизнь либо в алфавитном, либо в цифровом порядке. Сначала идет «а», за ним — «б», за «б» — «в». За единицей следует двойка, а семерка не стоит впереди пятерки. Так вот здесь ничего такого нет.

— А что есть?

— Что-то другое. И это что-то говорит мне, что алфавитный и цифровой порядок не имеют значения.

У Валландера забрезжила догадка, к чему клонит Мудин:

— Стало быть, порядок есть, но какой-то иной?

Мудин кивнул, показал на монитор. Валландер и Мартинссон наклонились ближе.

— Здесь есть два компонента, которые появляются снова и снова, — продолжал Роберт. — Во-первых, я обнаружил цифру двадцать. И попробовал посмотреть, что будет, если добавить парочку нулей или поменять цифры местами. Получается кое-что интересное. — Он показал на экран: двойка и нуль. — Смотрите, что произойдет теперь.

Мудин пробежался по клавиатуре. Цифры выделились. И пропали.

— Они будто пугливые зверьки — убегают и прячутся. Как от света прожектора. Сразу ныряют в темноту. Но если я оставлю их в покое, они снова появятся. На том же месте.

— Как ты это трактуешь?

— Думаю, чем-то они очень важны. И точно так же ведет себя другой компонент. — Мудин опять показал на экран, на сей раз на буквы «ЯТ». — С ними та же история. Стоит их тронуть, как они сразу прячутся.

Валландер кивнул. Пока что объяснения были понятны.

— Они появляются снова и снова, — сказал Мартинссон. — Как только нам удается опознать новое учреждение, они тут как тут. Но Роберт обнаружил еще одну интереснейшую штуку.

Валландер жестом остановил их, протер очки.

— Они прячутся, как только их тронешь, — сказал Мудин. — Но немного погодя возникают снова, в другом месте. — Он опять показал на монитор. — Первый код, который мы взломали, был первым в фальковской системе. И эти ночные зверьки находятся тогда в самом верху первого столбца.

— Ночные зверьки?

— Мы их так назвали, — пояснил Мартинссон. — Имя вроде как подходящее.

— Продолжай.

— Второе учреждение, которое мы сумели идентифицировать, находится строчкой ниже во втором столбце. Тогда они сместились направо и наискось вниз. Продолжая двигаться дальше по списку, замечаешь, что их перемещения весьма упорядоченны. Можно сказать, целенаправленны. Они стремятся в правый угол.

Валландер выпрямился:

— Однако ж это не разъясняет нам, о чем идет речь.

— Пока нет, — сказал Мартинссон. — Но становится все интереснее. И жутковато.

— Я неожиданно уловил пульс времени. Со вчерашнего дня зверьки переместились. Значит, где-то в киберпространстве тикают часы. Для развлечения я сделал расчет. Если верхний левый угол символизирует нуль, а всего в системе семьдесят четыре кода и цифра двадцать представляет собой дату, скажем двадцатое октября, то вдруг получается вот это. — Мудин опять пробежался по клавишам, на экране возник новый текст. Валландер прочел название спутниковой компании в Атланте. Мудин указал на два компонента. — Этот код четвертый с конца. А сегодня, если не ошибаюсь, пятница, семнадцатое октября.

Валландер медленно кивнул:

— По-твоему, в понедельник наступит развязка? Зверьки достигнут финиша своего странствия? Точки под названием «двадцать»?

— Вполне возможно.

— А второй компонент? «ЯТ»? Что он означает? Двадцать — это дата. А что такое «ЯТ»?

Ответа нет. Валландер продолжил:

— Понедельник, двадцатое октября. Что произойдет в этот день?

— Не знаю, — просто ответил Мудин. — Ясно одно: сейчас идет некий процесс. Обратный отсчет.

— Так, может, выдернуть провод из розетки, и дело с концом, — заметил Валландер.

— Поскольку мы сидим у терминала, это не поможет, — возразил Мартинссон. — Мы же представления не имеем обо всей сети. Не знаем, сколько серверов обеспечивают нас информацией — один или несколько.

— Предположим, кто-то задумал взорвать своего рода бомбу, — сказал Валландер. — Откуда он ею управляет? Если не отсюда?

— Откуда угодно. Здесь даже не обязательно станция контроля.

Валландер задумался:

— Значит, мы начинаем что-то понимать. Только вот не знаем, что именно.

Мартинссон кивнул.

— Иными словами, нужно выяснить, какова связь между этими банками и телекоммуникационными компаниями. А затем попытаться найти общий знаменатель.

— Цифра двадцать не обязательно означает двадцатое октября, — сказал Мудин. — Может, тут что-то совсем другое. Я просто предположил такое толкование.

Внезапно Валландеру показалось, что они на совершенно ложном пути.

Что, если в компьютере Фалька вообще нет никакой разгадки? Теперь им известно, что Соня Хёкберг была изнасилована. Убийство Лундберга вполне может быть актом ошибочной, отчаянной мести. А Тиннес Фальк просто умер естественной смертью. Все прочее, включая смерть Ландаля, может иметь покуда не известные объяснения, которые впоследствии сложатся в логичную картину.

Комиссар чувствовал себя неуверенно. Сомнения, одолевавшие его, были очень сильны.

— Надо все проанализировать еще раз. От начала до конца.

Мартинссон посмотрел на него с удивлением:

— Нам что, прекратить работу?

— Необходимо провентилировать все от самого основания. Кое-что из случившегося тебе пока неизвестно.

Они вышли на лестничную площадку. Валландер коротко изложил, что удалось узнать насчет Карла-Эйнара Лундберга. В обществе Мартинссона он испытывал неловкость, но изо всех сил старался ее скрыть.

— Пока что мы отставим Соню Хёкберг в сторонку, — заключил он. — Я все больше склоняюсь к мысли, что кто-то боялся, как бы она не разгласила некую информацию о другом человеке.

— Как ты в таком случае объясняешь смерть Ландаля?

— Они были вместе. И возможно, Ландаль располагал той же информацией, что и Соня. И все это каким-то образом связано с Фальком.

Он рассказал, что случилось дома у Сив Эрикссон.

— Это вполне стыкуется со всем прочим, — заметил Мартинссон.

— Но никак не объясняет реле. Не объясняет, зачем похищали труп Фалька и почему были убиты Хёкберг и Ландаль. На силовой подстанции и в трюме парома. Во всем этом чувствуется безрассудное отчаяние. И вместе с тем холодный расчет. Осторожность и одновременно наглость. Какие люди ведут себя подобным образом?

Мартинссон задумался, потом сказал:

— Фанатики. Люди с убеждениями. Потерявшие контроль над собственными убеждениями. Сектанты.

Валландер кивком показал на контору Фалька:

— Там есть алтарь, где он поклонялся самому себе. И мы, кстати, говорили о том, что смерти Сони Хёкберг присущи ритуальные черты.

— Все-таки это вновь возвращает нас к содержимому компьютера, — сказал Мартинссон. — Процесс идет. И рано или поздно что-то случится.

— Роберт Мудин проделал замечательную работу, — сказал Валландер. — Но пришло время завязать контакт с компьютерщиками из Стокгольма. Не стоит рисковать. Вдруг в понедельник случится что-то такое, до чего они сумели бы докопаться.

— Стало быть, Роберта мы отстраняем?

— Думаю, так будет лучше. Ты должен немедля связаться со Стокгольмом. Хорошо бы, они прислали специалиста уже сегодня.

— Так ведь сегодня пятница!

— А нам по барабану. Главное, что в понедельник будет двадцатое.

Они вернулись в комнату. Валландер поблагодарил Мудина за блестяще проделанную работу и сказал, что больше в ней нет необходимости. Он заметил, что Роберт разочарован, хотя не сказал ни слова и сразу начал заканчивать свои дела.

Валландер и Мартинссон стояли к нему спиной, вполголоса обсуждая, как вознаградить Мудина за услуги. Валландер взял это на себя.

Ни тот ни другой не видели, что Мудин тем временем быстро скопировал доступный материал на свой компьютер.

На улице под дождем они расстались. Мартинссон отвезет Мудина в Лёдеруп.

Валландер пожал парню руку и еще раз поблагодарил.

Потом поехал в управление. Мысли без устали кружились в голове. Сегодня вечером у него свидание с Эльвирой Линдфельдт, она приедет в Истад. Он волновался и нервничал. А до тех пор надо снова проанализировать все случившееся. Изнасилование резко изменило их предпосылки.