— А именно?

— Может статься, Тиннес Фальк и Соня Хёкберг прямого касательства друг к другу не имели.

Валландер понял ее мысль. Это в самом деле может быть важно.

— Иначе говоря, по-твоему, они связаны косвенно. Через третье лицо?

— Возможно, мотив кроется совсем в другом месте. Потому что, когда Соня Хёкберг сгорела, Тиннес Фальк был уже мертв. Но тот, кто убил Соню, мог и похитить труп Тиннеса Фалька.

— Все равно мы не знаем, что ищем, — вздохнул Валландер. — Нет у нас связующего мотива. Нет общего знаменателя. Разве что все сидели в темноте, когда вырубилось электричество.

— Случайно или не случайно авария произошла как раз на самой важной трансформаторной подстанции?

Валландер кивнул на карту, пришпиленную к стене:

— Она ближе всего от Истада, откуда и отправилась Соня Хёкберг.

— Но мы ведь однозначно пришли к выводу, что она с кем-то связывалась. И уже этот кто-то отвез ее на подстанцию.

— Возможно, по ее просьбе, — негромко заметил Валландер. — Такой вариант тоже не исключен.

Оба молча смотрели на карту.

— Я вот думаю, не стоит ли начать с Лундберга, с таксиста, — сказала Анн-Бритт.

— Мы что-нибудь на него накопали?

— В наших базах данных он не числится. Кроме того, я побеседовала с его коллегами. И с вдовой. Никто слова дурного о нем не сказал. Водил такси, свободное время посвящал семье. Обыкновенный добропорядочный швед, чья жизнь оборвалась столь трагично. Вчера ночью, когда я размышляла об этом, мне вдруг показалось, что его жизнь прямо-таки чересчур добропорядочна. Ни единого пятнышка. Если не возражаешь, я еще покопаю насчет Лундберга.

— Согласен. Действуй. Нам непременно надо добраться до сути, до ядра, оно же наверняка существует. Дети у Лундберга есть?

— Двое сыновей. Один живет в Мальмё, другой — здесь, в Истаде. Я хотела сегодня повидать его.

— Правильно. Если мы сумеем точно установить, что Лундберг — жертва обыкновенного убийства с целью грабежа, это уже хорошо.

— Совещаться сегодня будем?

— В случае чего я дам знать.

Анн-Бритт ушла. Некоторое время Валландер обдумывал ее соображения. Потом сходил в кафетерий за кофе. На одном из столиков лежала газета. Он прихватил ее с собой в кабинет, рассеянно полистал. Неожиданно кое-что привлекло его внимание. Бюро знакомств с незатейливым названием «Виртуальная встреча» расхваливало себя и свои услуги. Валландер прочел рекламу. А затем без колебаний включил компьютер и составил объявление. Хорошо понимая, что если не сделает этого сейчас, то не сделает никогда. И никто не должен об этом узнать. Он сохранит анонимность сколько захочет. Ответы — если таковые будут — должны приходить на дом, причем без указания отправителя. Объявление комиссар постарался сформулировать как можно проще. «Полицейский, 50 лет, разведен, отец взрослой дочери, желает познакомиться, не ради женитьбы, но ради любви. Подпись: Лабрадор» (Старого Пса он забраковал). Один экземпляр он распечатал, а текст сохранил в компьютере. Отыскал в верхнем ящике стола конверт и марку. Надписал адрес, заклеил. Сунул конверт в карман куртки. А закончив, поневоле признал, что вообще-то здорово разволновался. Ответов он наверняка не получит. Или получит, но такие, какие впору только порвать в клочки. Однако волнение не унималось. Что да, то да.

В дверях появился Ханссон.

— Она здесь, — доложил он. — Альма Хёгстрём, зубной врач на пенсии. Наша свидетельница.

Валландер встал и следом за Ханссоном прошел в одну из небольших комнат для совещаний. Альма Хёгстрём сидела на стуле, на полу рядом с нею лежала овчарка, настороженно наблюдала за происходящим. Комиссар поздоровался. Ему показалось, что ради визита в полицию пенсионерка принарядилась.

— Очень рад, что вы нашли время зайти к нам, — сказал он, — хотя сегодня воскресенье.

Н-да, после стольких лет в полиции он по-прежнему выражается крайне церемонно.

— Если полиции нужна от гражданина информация, он конечно же обязан исполнить свой долг.

Она еще церемоннее, чем я, устало подумал Валландер. Диалог точь-в-точь как в старых фильмах.

Они не торопясь расспросили Альму Хёгстрём о том, что она видела. Вопросы задавал Ханссон, Валландер слушал, делал заметки. Свидетельница оказалась женщиной светлого ума, отвечала четко и ясно. Если была не уверена, так и говорила. А главное, хорошо помнила, в котором часу имел место тот или иной эпизод.

Темный автофургон она видела в половине двенадцатого. А время запомнила потому, что буквально секундой раньше посмотрела на часы.

— Давняя привычка, ~- сокрушенно сказала она. — И совершенно неистребимая. В кресле пациент под наркозом, а за дверью еще куча народу. Время вечно летело слишком быстро.

Ханссон попробовал показать ей фотографии разных автофургонов — вдруг она узнает машину? — и притащил с собой альбом, собственноручно составленный несколько лет назад, даже с приложением цветовой палитры из магазина красок. Теперь все это есть в соответствующих базах данных. Но Ханссон, как и Валландер, с трудом отказывался от давних привычек.

Потихоньку-полегоньку выяснили, что предположительно это был «мерседес». То ли черный, то ли темно-синий.

На номер она не обратила внимания. И не заметила, сидел ли кто-нибудь впереди. Зато видела какую-то тень за фургоном.

— Вообще-то ее заметила не я. А Честный, собака моя. Он навострил уши и уставился на машину.

— Тень, понятно, описать трудно, — сказал Ханссон. — Но может, вы все-таки что-нибудь вспомните? Например, кто это был — мужчина или женщина?

Альма Хёгстрём надолго задумалась, потом наконец ответила:

— Тень точно была не в юбке. И мне показалось, это мужчина. Хотя я, конечно, не уверена.

— Может, вы что-нибудь слышали? — вмешался Валландер. — Звуки какие-нибудь?

— Нет. Помнится, как раз тогда по шоссе проехало несколько автомобилей.

— А что произошло дальше? — спросил Ханссон.

— Мы продолжили прогулку. Обычным маршрутом.

Ханссон разложил на столе план города, и она показала свой маршрут.

— Значит, на обратном пути вы еще раз прошли мимо торгового центра? И фургона там уже не было?

— Да, не было.

— В котором часу вы там оказались?

— Приблизительно минут десять первого.

— Откуда вы знаете?

— Домой мы вернулись в двадцать пять первого. А от торгового центра до моего дома примерно пятнадцать минут ходу.

Она показала на карте свой дом. Валландер и Ханссон согласились с ней. Насчет времени она не ошибается.

— Однако тела на асфальте вы не увидели? — сказал Ханссон. — И собака не занервничала?

— Нет.

Ханссон обернулся к Валландеру:

— Странно как-то, а?

— Тело держали в морозильнике, — сказал комиссар. — Вероятно, поэтому запаха не было. Можно спросить у Нюберга. Или у кого-нибудь из кинологов.

— А я рада, что ничего не видела, — решительно объявила Альма Хёгстрём. — Подумать страшно: ездят тут всякие с трупами среди ночи.

Ханссон спросил, не видала ли она возле банкомата других людей. Но кроме нее, никого там не было.

Дальше разговор пошел о ее предшествующих встречах с Тиннесом Фальком.

Валландер с ходу спросил:

— Вы знали, что мужчину, которого регулярно видели, гуляя с собакой, звали Фальк?

Ответ его удивил:

— В свое время он приходил ко мне на прием. Зубы у него были здоровые, и приходил он редко. Но у меня хорошая память на лица и имена.

— Стало быть, вечерами он имел привычку прогуливаться? — спросил Ханссон.

— Я встречала его несколько раз в неделю.

— Одного? Или за компанию с кем-нибудь?

— Он всегда гулял в одиночестве.

— Вы разговаривали друг с другом?

— Раз-другой я поздоровалась. Но он не выказал желания пообщаться.

Ханссон исчерпал свои вопросы, посмотрел на Валландера, и тот взял инициативу в свои руки:

— Последнее время вы не замечали за ним ничего особенного?

— Что вы имеете в виду?

Валландер и сам толком не знал, как поставить вопрос.