— Когда мы первый раз говорили по телефону, вы сказали, что у него были враги. И что он чего-то опасался.

— Такое у меня сложилось впечатление.

— Думаю, вы понимаете, как это важно.

— Если бы я знала больше, то непременно бы рассказала. Но я правда не знаю.

— Глядя на человека, можно заметить беспокойство. Но разве видно, что у него есть враги, причем смертельные? Наверно, он что-то говорил?

Марианна Фальк медлила. Курила, устремив взгляд в окно. Стемнело. Валландер ждал.

— Началось это несколько лет назад, — наконец сказала она. — Я заметила, что он обеспокоен. И вместе с тем возбужден. Как одержимый. Потом стал время от времени ронять странные фразы. К примеру, сижу я здесь, пью кофе. А он вдруг говорит: если б люди знали, они бы меня прикончили. Или: кто бы знал, как близка погоня.

— Он именно так и говорил?

— Да.

— И ничего не объяснял?

— Нет.

— А вы не спрашивали, что он имеет в виду?

— Он бы наверняка вспылил и велел мне замолчать.

С минуту Валландер сидел, не говоря ни слова, потом продолжил:

— Давайте потолкуем немножко о ваших детях.

— Они, разумеется, знают о смерти отца.

— Как вы думаете, кто-нибудь из них заметил то же, что и вы? В смысле, его тревогу. Может, он и им про врагов говорил?

— Сомневаюсь. Они очень мало контактировали. Во-первых, жили они со мной. К тому же Тиннес не приветствовал слишком частые их визиты. Я говорю это не в упрек ему. Ян и Ина могут подтвердить.

— Наверное, у него были друзья?

— Очень мало. Задним числом я поняла, что вышла за нелюдима.

— С кем, кроме вас, он общался?

— Насколько я знаю, с одной женщиной, она консультант в той же области, что и он. Зовут ее Сив Эрикссон. Номер телефона я не помню. Но офис у нее в переулке Скансгренд, рядом с Шёмансгатан. Кое-какие заказы они выполняли сообща.

Валландер записал. Марианна Фальк затушила сигарету.

— Последний вопрос, — сказал комиссар. — По крайней мере, в данный момент. Несколько лет назад полиция задержала Тиннеса Фалька, когда он выпускал на свободу норок. Его оштрафовали.

Она смотрела на него с изумлением, судя по всему искренним.

— Впервые слышу!

— Вы можете это понять?

— Что он выпускал норок? Господи, зачем ему это?

— Вы не знаете, у него были контакты с организациями, которые занимаются такими вещами?

— Что вы имеете в виду?

— Радикальные экологические организации. Защитников животных.

— Не верится мне как-то.

Валландер кивнул. Без сомнения, Марианна Фальк говорила правду. Она встала.

— Мне придется еще раз побеседовать с вами.

— При разводе бывший муж обеспечил мне щедрое содержание. Иными словами, я не обязана делать то, чего терпеть не могу.

— А именно?

— Работать. Я целыми днями читаю книги. И вышиваю розы на льняных салфетках.

Она что, насмехается надо мной? — подумал Валландер. Но ничего не сказал. Марианна Фальк рассматривала дырку в стене.

— Н-да, взломщики теперь уже и в людей стрелять начали?

— Бывает.

Она смерила его взглядом с ног до головы:

— И у вас нет оружия, чтобы защитить себя?

— Нет.

Марианна Фальк покачала головой, протянула руку на прощание.

— Кстати, еще одно, — сказал Валландер. — Тиннес Фальк проявлял интерес к космическому пространству?

— Простите?

— Ну там, космические корабли, астрономия.

— Вы уже спрашивали. И ответ будет тот же. Тиннес крайне редко смотрел на небо. А если смотрел, то наверняка чтобы удостовериться, что звезды в самом деле на своих местах. Романтика совершенно чужда его натуре. — На площадке она остановилась. — Кто починит эту дверь?

— Разве здесь нет консьержа?

— Вопрос не ко мне.

Марианна Фальк спустилась вниз. Валландер вернулся в квартиру. Сел в кухне на стул. На то самое место, где у него впервые возникло ощущение, будто он что-то проглядел. Рюдберг приучил его постоянно прислушиваться к тревожным сигналам чутья. В рассудочно-техническом мире, где жили — и должны были выжить — полицейские, вполне естественную и решающую роль все-таки играла интуиция.

Несколько минут он сидел не шевелясь. И наконец сообразил, в чем дело. Опять нужно рассуждать от противного. Марианна Фальк не заметила никаких пропаж. Так, может быть, тот, кто осуществил взлом, а потом стрелял в Валландера, приходил что-то подложить? При мысли об этом комиссар помотал головой. Хотел встать со стула — и вздрогнул: в дверь постучали. Сердце у него отчаянно забилось. Только когда стук повторился, он решил, что вряд ли это стрелок, вернувшийся, чтобы убить его. Вышел в переднюю, распахнул дверь. На пороге стоял пожилой господин с тростью в руках.

— Я ищу господина Фалька, — энергично произнес он. — Есть жалобы.

— Вы кто? — спросил Валландер.

— Мое имя — Карл-Андерс Сеттерквист, я домовладелец. Ко мне поступило несколько жалоб по поводу шума на лестнице и беготни каких-то военных. Если господин Фальк дома, я бы хотел поговорить лично с ним.

— Господин Фальк умер, — ответил Валландер с излишней резкостью.

Сеттерквист удивленно воззрился на него:

— Умер? Как это понимать?

— Я полицейский. Сотрудник уголовной полиции. Здесь имел место взлом. Но Тиннеса Фалька нет в живых. Он скончался в ночь на понедельник. И по лестницам бегают не военные, а полиция.

Сеттерквист на миг задумался, словно прикидывая, верить Валландеру или нет, потом решительно сказал:

— Покажите ваш жетон.

— Жетоны давным-давно отменили. Но я покажу вам удостоверение.

Он достал из кармана документ, который Сеттерквист тщательно изучил.

Комиссар коротко рассказал, что произошло.

— Весьма прискорбно, — сказал Сеттерквист. — Как теперь будет с квартирами?

Валландер затаил дыхание:

— С квартирами?

— В мои годы весьма хлопотно иметь дело с новыми квартиросъемщиками. Все ж таки хочется знать, что это за народ. Особенно в таком вот доме, где живут преимущественно пожилые люди.

— Вы и сами здесь живете?

Сеттерквист оскорбился:

— Я живу в загородной вилле.

— Вы упомянули о квартирах?

— А как же иначе?

— Стало быть, Тиннес Фальк снимал не только эту квартиру?

Сеттерквист сделал тростью знак, что желает войти. Валландер посторонился:

— Хочу только напомнить, что здесь побывал взломщик и оставил после себя кавардак.

— У меня у самого бывали взломщики, — невозмутимо отозвался Сеттерквист. — Я знаю, как все может выглядеть.

Комиссар провел его на кухню.

— Господин Фальк был образцовым квартиросъемщиком, — продолжал Сеттерквист. — Платил всегда вовремя. Вообще-то в мои годы уже ничему не удивляешься. Но должен сказать, жалобы, поступавшие в последние дни, удивили меня. Потому я и приехал.

— Значит, у него была не одна квартира, — повторил Валландер.

— Мне принадлежит очень солидный старый дом на площади Руннерстрёмсторг, — сказал Сеттерквист. — И Фальк снимал там небольшую мансарду. По его словам, для работы.

Наверно, потому-то здесь нет компьютеров, подумал Валландер. Здесь мало что говорит о предпринимательской деятельности.

— Мне нужно глянуть на ту квартиру, — сказал он.

Сеттерквист ненадолго задумался, потом достал громадную связку ключей — Валландер никогда такой не видел. Но Сеттерквист точно знал, какой ключ ему нужен, и снял его с кольца.

— Вы, разумеется, получите расписку, — добавил комиссар.

Сеттерквист покачал головой:

— Людям надо доверять. Вернее, надо доверять своему суждению.

Засим Сеттерквист удалился. Валландер позвонил в управление, попросил прислать кого-нибудь, чтобы опечатать квартиру. Потом отправился прямиком на Руннерстрёмсторг. Время близилось к семи. По-прежнему дул порывистый ветер. Комиссар мерз. Куртка, которую ему одолжил Мартинссон, была, что называется, на рыбьем меху. Мысли кружили вокруг выстрела, все еще казавшегося нереальным. Интересно, как он будет реагировать через несколько дней, когда полностью осознает, что был на волосок от смерти.