Он еще раз детально подытожил факты:
— Юхан Лундберг убит в своем такси. На первый взгляд убийство с целью грабежа, задуманное и осуществленное второпях. Юные преступницы утверждают, что нуждались в деньгах. Правда, не для чего-то определенного. После нападения на шофера ни та ни другая не делают попыток скрыться. Мы их задерживаем, и почти сразу же обе сознаются в содеянном. Показания их совпадают, однако заметного раскаяния девицы не обнаруживают. Орудия убийства мы опять-таки нашли. Затем Соня Хёкберг убегает. Видимо, поступок был чисто импульсивный. Тринадцать часов спустя ее находят убитой на одной из трансформаторных подстанций «Сюдкрафта». Нам необходимо установить, как она туда попала. Почему ее убили, мы тоже не знаем. Одновременно происходит кое-что весьма примечательное: Эва Перссон отказывается от своих показаний. Теперь она все валит на Соню Хёкберг. И проверить новые ее показания невозможно, поскольку Соня Хёкберг мертва. Возникает вопрос: как об этом узнала Эва Перссон? Ведь вывод о том, что она об этом узнала, напрашивается сам собой. Однако информацию о гибели Сони гласности не предавали. Пока что ею располагает очень ограниченный круг людей, который был еще меньше вчера, когда Эва Перссон изменила показания.
Валландер умолк. В комнате повисла настороженная тишина: он поставил самые важные вопросы.
— Что делала Соня Хёкберг, улизнув из управления, — вот с чем надо разобраться, — сказал Ханссон.
— Нам известно, что до подстанции она добиралась не пешком, — заметил Валландер. — Хотя на сто процентов доказать это невозможно. Тем не менее будем считать, что она приехала на машине.
— А мы не слишком торопимся? — вставил Викторссон. — Ведь не исключено, что она была уже мертва, когда оказалась на подстанции.
— Простите, я еще не закончил, — сказал комиссар. — Но такую возможность, конечно, нельзя сбрасывать со счетов.
— Есть аргументы против?
— Нет.
— Но ведь тогда наиболее вероятно, что Хёкберг была уже мертва, когда ее отвезли на подстанцию, разве нет? Как можно объяснить, что она отправилась туда добровольно?
— Она знала человека, который ее отвез.
Викторссон покачал головой:
— Зачем ехать на расположенную в чистом поле подстанцию «Сюдкрафта»? Вдобавок под дождем? Разве это не доказывает, что убили ее предположительно в другом месте?
— Мне кажется, вы слишком торопитесь, — сказал Валландер. — Мы стараемся выявить все возможные варианты. Не выбирая. До поры до времени.
— Кто ее отвез? — вставил Мартинссон. — Выяснив это, мы узнаем, кто убийца. Но вопрос «почему» останется открытым.
— Ты тоже опережаешь события. Я думаю вот о чем, — сказал Валландер. — Эва Перссон, скорей всего, узнала о смерти Сони Хёкберг от самого убийцы. Или от того, кто знал, что произошло. — Он посмотрел на Лизу Хольгерссон. — Иными словами, Эва Перссон — ключ ко всему. Девчонка несовершеннолетняя, вдобавок лживая. Необходимо как следует прижать ее к стенке. Я хочу знать, откуда ей известно, что Сони Хёкберг нет в живых. — Он встал. — Поскольку же допрашивать ее будет кто-то из коллег, я пока займусь другими делами.
С этими словами комиссар вышел из комнаты, очень довольный собой. Конечно, уход по-детски демонстративный. Но если он не ошибается, сей поступок возымеет эффект. Допрашивать Эву Перссон наверняка поручат Анн-Бритт. А она знает, о чем нужно спрашивать. Ее инструктировать не нужно. Валландер взял куртку. Сам он тем временем попробует разобраться в другой проблеме, которая не дает ему покоя. В дальнейшем, как он надеялся, они сумеют с двух сторон подобраться к убийце Сони Хёкберг. Перед тем как покинуть кабинет, он вытащил из папки две фотографии и сунул в карман.
Выйдя из управления, комиссар не спеша зашагал к центру города. Есть в этой истории какая-то странность, которая все время его тревожила. Почему Соня была убита? Да еще так, что чуть не половина Сконе осталась без света? Вправду ли это случайность?
Он пересек Рыночную площадь, двинулся вниз по Хамнгатан. Ресторан, где Соня Хёкберг и Эва Перссон пили пиво, еще не открылся. Валландер заглянул в окно. Внутри кто-то был. Причем кто-то знакомый. Он постучал по стеклу. Человек за стойкой бара продолжал заниматься своим делом. Валландер постучал громче. Человек посмотрел на окно. Валландер помахал рукой, и он подошел ближе. А узнав комиссара, заулыбался и отпер дверь.
— Еще и девяти нет, — сказал он. — А тебе уже пиццу подавай?
— Вроде того. От чашечки кофе я бы не отказался. Мне надо с тобой поговорить.
Иштван Кечкеметь приехал в Швецию из Венгрии в 1956-м. За долгие годы он держал в Истаде разные рестораны. И когда Валландеру было некогда готовить обед, он ходил к Иштвану. Тот, правда, иной раз страдал излишней словоохотливостью, но Валландер ему симпатизировал. К тому же Иштван знал про его диабет.
В зале Иштван был один, но из кухни доносился стук: кто-то отбивал мясо. Откроются они только в одиннадцать. Валландер сел за столик в глубине зала. Дожидаясь, пока Иштван принесет кофе, он прикидывал, где девчонки в тот вечер сидели и пили пиво, прежде чем заказали такси. Иштван поставил на стол две чашки кофе.
— Редко заходишь. А если появляешься, то когда закрыто. Стало быть, нужна тебе не еда, а кое-что другое. — Иштван со вздохом развел руками. — Всем требуется помощь Иштвана. То из спортивных обществ звонят, то из благотворительных организаций. То человек, надумавший открыть кладбище для животных. Всем требуются пожертвования. И все обращаются к Иштвану. А взамен обещают рекламу. Но как рекламировать пиццерию на собачьем кладбище? — Он опять вздохнул. — Может, и тебе пожертвование требуется? Может, Иштван должен материально поддержать шведскую полицию?
— С меня вполне хватит, если ты ответишь на несколько вопросов, — сказал Валландер. — В прошлую среду ты был здесь?
— Я всегда здесь. Но с прошлой среды много воды утекло.
Валландер выложил на стол фотографии. В зале царил полумрак.
— Взгляни. Узнаёшь их?
Иштван отошел с фотографиями к барной стойке. Долго всматривался в снимки, потом вернулся за столик.
— Кажется, узнаю.
— Ты слышал об убийстве таксиста?
— Жуткое дело. Уму непостижимо. Вдобавок молоденькие такие. — И тут до Иштвана дошло: — Так это они и есть?
— Да. И в тот вечер они были здесь. Постарайся вспомнить, это очень важно. Где они сидели? Одни или с кем-то еще?
Валландер видел, что Иштван искренне желает помочь, напрягает память, и терпеливо ждал. Иштван взял фотографии и начал расхаживать по залу. Медленно, раздумчиво. Вспоминает своих посетителей, сообразил комиссар. На его месте я бы поступил точно так же. Главное, чтобы память не подвела.
Иштван остановился. У столика возле окна. Валландер встал, подошел к нему.
— По-моему, они сидели здесь.
— Ты уверен?
— Вполне.
— Кто где сидел?
Иштван заколебался. Валландер ждал. Иштван обошел вокруг столика, один раз, потом второй. И, словно меню, положил на скатерть фотографии Сони Хёкберг и Эвы Перссон.
— Ты уверен?
— Да.
Валландер видел, что Иштван морщит лоб, пытаясь вспомнить.
— Тем вечером мне бросилось в глаза что-то еще… — сказал он. — А запомнил я их потому, что усомнился, вправду ли одной из них исполнилось восемнадцать.
— Ей до восемнадцати далеко, — сказал Валландер. — Но это неважно, забудь.
Иштван кликнул некую Лайлу. Из кухни вперевалку притопала необъятная блондинка, буфетчица.
— Сядь сюда. — Иштван указал на стул, где сидела Эва Перссон.
— В чем дело-то? — полюбопытствовала Лайла.
Она говорила на сконском диалекте, и даже Валландер с трудом ее понял.
— Просто посиди, и всё, — сказал Иштван.
Валландер ждал. Иштван старался что-то вспомнить.
— Тем вечером мне бросилось в глаза что-то еще… — повторил он.
В конце концов он вспомнил и велел Лайле пересесть на другой стул.
— Они поменялись местами. Точно.
Лайла вернулась на кухню. Валландер сел на то место, где в начале вечера сидела Соня Хёкберг. Оттуда он видел стену и окно, выходящее на улицу. Зал ресторана был у него за спиной. Пересев, он оказался прямо напротив входной двери. А поскольку колонна и шпалера, отгораживающая отдельный кабинет, закрывали ресторан, ему был виден только один столик. На двоих.
