— Кто она? — спросил Ханссон. — Почему Мудин был здесь? Ты ее знал?

Валландер не ответил. Ханссон допытываться не стал. Позднее он в отсутствие Валландера будет спрашивать, не знает ли все-таки кто-нибудь, кем была эта таинственная женщина. Валландер-то наверняка был с ней знаком, потому что сам отвез к ней Мудина. В последующем детальном расследовании опять же осталось не вполне ясно, как Валландер установил с ней контакт. Никто так доподлинно этого и не выяснил.

Попрощавшись с Ханссоном, Валландер поехал назад в Истад. И всю дорогу бился над одним-единственным вопросом: что произошло с Мудином?

Ни на секунду его не оставляло предчувствие близкой катастрофы. Как ее предотвратить и в чем она вообще заключается, он понятия не имел. Но самое главное было — спасти жизнь Мудина. На полной скорости машина мчалась сквозь ночь в Истад. Комиссар попросил Ханссона по телефону предупредить всех, что скоро будет. Если кто спит, буди, сказал он. Однако когда Ханссон спросил, касается ли это Лизы Хольгерссон, рявкнул в ответ, что Лизе звонить незачем. Эта внезапная вспышка была единственным за всю ночь свидетельством огромного напряжения, какое испытывал комиссар.

В половине второго Валландер припарковался на стоянке возле управления. Торопливо шагая к воротам, он дрожал от холода.

Все уже собрались в комнате для совещаний. Мартинссон, Анн-Бритт и Альфредссон. Нюберга ждали с минуты на минуту. Валландер обвел взглядом коллег, скорее напоминающих разгромленный армейский отряд, а не готовое к бою войско. Анн-Бритт придвинула ему чашку кофе, которую он почти сию же минуту опрокинул себе на брюки.

Затем комиссар перешел прямо к делу. Роберт Мудин пропал. А женщина, у которой он ночевал накануне, найдена мертвой. Убита.

— Прежде всего напрашивается вывод, что тот человек на поле был не один, — сказал Валландер. — Роковое заблуждение — считать, что он действовал в одиночку. Мне следовало это понять.

Анн-Бритт тотчас задала неизбежный вопрос:

— Кто была эта женщина?

— Ее звали Эльвира Линдфельдт, — ответил Валландер. — Моя дальняя знакомая.

— Но кто и как мог узнать, что Мудин приедет туда сегодня вечером?

— Будем выяснять.

Они поверили? Валландеру казалось, что лжет он вполне убедительно. Однако в данный момент он не слишком доверял собственному суждению. Конечно, следовало честно сказать, как обстояло дело. Что он написал на компьютере письмо в бюро знакомств и что кто-то влез в его компьютер, прочитал это письмо, а затем подсунул ему Эльвиру Линдфельдт. Но он не сказал об этом ни слова. Мысленно оправдывая себя тем, что сейчас необходимо сосредоточиться на поисках Мудина. Если они уже не опоздали.

В эту минуту дверь открылась, вошел Нюберг в пиджаке поверх пижамной куртки.

— Что, черт побери, стряслось? — спросил он. — Ханссон звонил из Мальмё совершенно не в себе. Я понять ничего не мог.

— Сядь, — сказал Валландер. — Ночь будет долгая.

Он кивнул Анн-Бритт, и та коротко ввела Нюберга в курс дела.

— Между прочим, в Мальмё есть свои криминалисты, — заметил Нюберг.

— Сегодня ты нужен мне здесь, — сказал Валландер. — И не только на случай, если в Мальмё что-то обнаружится, но и потому, что я хочу знать твое мнение.

Нюберг молча кивнул. Достал расческу, попытался пригладить непослушные лохмы.

— Можно сделать еще один вывод, — продолжал комиссар, — хотя и не столь категоричный. Но надо по возможности учесть все варианты. Вывод простой: что-то должно произойти. И исходным пунктом почему-то будет Истад. — Он взглянул на Мартинссона. — Руннерстрёмсторг по-прежнему под наблюдением?

— Нет, наблюдение снято.

— Черт! Кто распорядился?

— Викторссон. Сказал, это бесполезное растрачивание ресурсов.

— Немедленно восстановить наблюдение. С Апельбергсгатан я снял его сам. И возможно, зря. В общем, надо сию же минуту послать туда и на Руннерстрёмсторг патрульные машины.

Мартинссон вышел. Валландер знал, он проследит, чтобы наблюдатели без промедления выехали на посты.

Все молча ждали. Нюберг по-прежнему причесывался, и Анн-Бритт предложила ему карманное зеркальце, но он зеркальце не взял, только проворчал что-то невразумительное. Наконец Мартинссон вернулся:

— Сделано!

— Мы ищем фактор, запустивший цепочку событий, — сказал Валландер. — Возможно, это смерть Фалька. Такова моя версия. Пока Фальк был жив, он держал все под контролем. Но его внезапная смерть сеет тревогу и запускает целую вереницу событий, в которой мы стараемся разобраться.

Анн-Бритт подняла руку:

— Нам точно известно, что Фальк умер естественной смертью?

— Судя по всему, да. Мои выводы основаны на допущении, что Фальк скончался совершенно неожиданно. Его врач приходил ко мне и заявил, что инфаркт почти на сто процентов исключен. Фальк был вполне здоров. И все-таки умер. Тут-то все и началось. Будь Фальк по-прежнему жив, как ему и полагалось бы, Соню Хёкберг не убили бы. Она бы пошла под суд за убийство таксиста. И Юнаса Ландаля тоже не убили бы. Так бы и оставался у Фалька на побегушках. И то, что планировали Фальк и его присные, грянуло бы в урочный час, а мы бы и понятия не имели.

— Иными словами, лишь по причине внезапной, однако совершенно естественной смерти Фалька нам и стало известно, что произойдет некое событие, которое, возможно, затронет весь мир?

— Другого объяснения у меня нет. Если можете предложить другое, я готов выслушать.

Все молчали.

Валландер вновь задал себе вопрос, как Фальк познакомился с Ландалем. Что их связывало, по-прежнему оставалось загадкой. Комиссар начинал угадывать контуры незримой организации, без ритуалов, без внешнего антуража, действовавшей через своих символических ночных зверьков. И эти едва приметные действия могли разрушить целые электронные миры. Где-то в этой тьме и состоялось знакомство Фалька и Ландаля. Соня Хёкберг некоторое время была влюблена в Ландаля и поплатилась за это жизнью. Но больше ничего им узнать не дано. По крайней мере, пока.

Альфредссон взял свой портфель, достал какие-то свернутые бумаги.

— Записи Мудина, — пояснил он. — Лежали в углу. Я их собрал. Может, стоит их просмотреть?

— Вот вы с Мартинссоном и займитесь, — решил Валландер. — Вы там в своей стихии, а не мы.

На столе зазвонил телефон. Анн-Бритт сняла трубку, ответила и передала ее Валландеру. Звонил Ханссон.

— Один из соседей говорит, что в половине десятого слышал, как отъехал автомобиль, прямо-таки сорвался с места, — сообщил он. — Но это, в общем, все, что удалось выяснить. Больше никто ничего не слыхал. Даже выстрелов.

— А что, стреляли не один раз?

— Врач говорит, у нее в голове две пули. Входных отверстий два.

Валландер ощутил дурноту и поневоле сглотнул.

— Ты слушаешь?

— Да. Выстрелов никто не слышал?

— Во всяком случае, ближайшие соседи не слышали. Мы пока успели только их перебудить.

— Кто руководит опергруппой?

— Форсман. Раньше я никогда с ним не встречался.

Валландер тоже не припоминал такого имени:

— Что он говорит?

— Ему, конечно, очень трудно разобраться в моем рассказе. Мотива-то нет.

— Ты уж постарайся держать позиции. Мы сейчас никак не можем с ним поговорить.

— И вот еще что: Мудин поехал сюда за дискетами, да?

— Так он сказал.

— Думаю, я вычислил, в какой комнате он ночевал. Но дискет там нету.

— Значит, он забрал их с собой.

— Похоже на то.

— А других его вещей ты не нашел?

— Нет.

— Есть признаки, что в доме побывал кто-то еще?

— Один из соседей утверждает, что в середине дня к дому подъехало такси, из которого вышел мужчина.

— Возможно, это важно. Надо найти таксиста. Проследи, пусть Форсман немедля этим займется.

— Вообще-то я никак не могу решать, что мальмёским коллегам делать, а что нет.

— Тогда придется тебе самому искать такси. Есть словесный портрет пассажира?

— Сосед обратил внимание, что одет он был не по сезону легко.