Вероятно, на мгновение Майкл потерял сознание, потому что вдруг ощутил, как Удэ тащит его волоком к раскуроченной панели.

Майкл собрал все силы. Но тут «ДС-10» резко отклонился влево, и Майкла бросило в багажное отделение.

Он вскрикнул, ударившись о край ящика. В помещении было темно. Однако какой-то свет все же проникал из открытой двери, через которую смутно было видно мелькавшее внизу шоссе, и Майкл разглядел присевшего на корточки Удэ. Тот держал длинную металлическую цепь с двумя деревянными ручками.

Губы Удэ кривились в усмешке, в которой угадывалась реакция на пережитые им потрясения и боль.

— Ну, теперь посмотрим, — сказал Удэ, — кто из нас сенсей.

Говоря это, он размахивал цепью.

Злобно ухмыльнувшись, Удэ показал Майклу темно-красный скрученный шнурок.

— Что, не можешь встать? Вот же он, подойди и возьми то, что тебе завещал отец! Вряд ли он тебе пригодится после того, как я тебя убью.

У Майкла больше не осталось сил. Он приготовился умереть.

И тут Удэ вдруг обернулся, выражение его лица резко переменилось. Перед ним стояла Элиан. Она пролезла в пролом в полу и теперь бросала вызов великану.

— Ах, это ты! — воскликнул Удэ. — Что ж, я не возражаю. Значит, сперва я разделаюсь с тобой, а потом довершу начатое дело.

Элиан не ответила. Она стояла молча, неподвижно, будто окаменела. Однако мозг ее продолжал работать. Она сосредоточенно думала об иро.Вообще-то ироозначает «цвет», но в военном искусстве это слово приобретает иной смысл: имеется в виду намерения противника, так сказать, их окраска. Сосредоточившись на постижении намерений Удэ, Элиан поняла, что он собирается нанести ей только один, но сокрушительный удар. И, разгадав, в чем состоит ироУдэ, Элиан напряженно следила за движениями врага.

Она готова была идти до конца.

Удэ, решивший задушить Элиан, бросил плетеный шнурок к ногам. Этим жестом он выражал свое презрение к противнику. Что служило и отвлекающим маневром. Он бросился на Элиан, размахивая цепью. Элиан не шелохнулась, не встала в оборонительную позицию, не подняла руки. Удэ предвкушал победу, представляя себе, как Элиан корчится у его ног, а цепь захлестывает ее горло, прерывая дыхание. Но в последний момент Элиан ударила по цепи. Та провисла посередине и коснулась пола. Элиан тут же наступила на нее ногой. Цепь выпала из рук Удэ. Элиан сделала шаг вперед и приготовилась сама нанести сокрушительный удар.

Но тут «ДС-10» достиг края взлетно-посадочной полосы. Центр тяжести самолета сместился, и оба противника рухнули.

Элиан ударилась головой об угол ящика. Удэ встал, схватил Элиан за рубашку и опрокинул девушку навзничь.

Голова и плечи Элиан высовывались из открытого люка. Самолет уже отрывался от земли. Элиан находившаяся в полу обморочном состоянии, чувствовала, что ее пытаются вытолкнуть из самолета. И понимала, что в конце этого долгого пути вниз ее ждет смерть.

Теперь только нижняя половина ее туловища оставалась в багажном отделении. Ветер жестоко хлестал Элиан по лицу, самолет набирал скорость, и Элиан становилось все труднее дышать, глаза ее затуманились. И все-таки руки готовились нанести удар — атеми.Сладострастно жаждавший крови Удэ не замечал этого, а когда заметил, было уже поздно.

Он качнулся навстречу Элиан, и тут она изо всех сил ударила его. Ребро ладони полоснуло Удэ прямо под сердце. Ребра хрустнули, и Удэ пронзила страшная боль.

Элиан моментально схватила цепь и выдернула ее из рук противника, потом ударила Удэ ногой, и он, вскрикнув от неожиданности, вывалился из люка.

Он упал на асфальт словно старый, никому не нужный хлам.

После смерти полковника Силверса — насильственной смерти — генерал Хэдли оказался непосредственно вовлеченным в работу Центральной Разведывательной Группы, действовавшей на Дальнем Востоке. Назначивший его на этот пост Мак-Артур считал, что Хэдли расплачивается за свои грехи. Ведь если разобраться, ЦРГ была детищем Хэдли. Она выросла на базе американской разведывательной сети военного времени, которая действовала весьма успешно.

Но времена переменились. И, по мнению президента Трумэна, подобная организация в мирное время существовать не могла. Но если бы генерал Хэдли, которого президент высоко ценил, не доказывал с пеной у рта необходимость создания новой организации, она никогда не была бы образована.

Хэдли уверял, что ЦРГ — в предложениях, которые рассматривал Трумэн, были занижены и количество штатных сотрудников, и бюджет группы — будет единственной организацией, препятствующей проникновению советских агентов в американское правительство, промышленность и даже в разведслужбы, например, в ФБР.

«В хаосе второй мировой войны, — говорил Хэдли, — было совершенно невозможно проверить тысячи эмигрантов, очутившихся в больницах и лагерях для беженцев. А впоследствии советское НКВД навострилось сочинять правдоподобные „легенды“ для своих агентов, эти „легенды“ вполне выдерживали поверхностную проверку — а другой американское правительство просто не могло себе тогда позволить». Хэдли на полном серьезе твердил, что в Советском Союзе существует школа для шпионов, которая известна как «Малый Чикаго».

Там НКВД в точности воспроизвел для своей элиты этот американский город, и степень правдоподобия подделки стала притчей во языцех.

Хотя президент не очень-то верил, что, как он выражался:

«В Америке под каждой кроватью притаился коммунистический шпион», Хэдли проявил такие чудеса красноречия и представил Трумэну столько документов, что тот наконец дал «добро» на образование ЦРГ.

И было справедливо, что спустя какое-то время именно Хэдли пришлось расчищать Авгиевы конюшни в токийском отделении организации. Дальневосточный аванпост ЦРГ приобрел гораздо больший вес именно в это время, ведь Япония расположена близ советских границ.

Поскольку Силверс занимал столь высокий пост в ЦРГ, перетряхивать нужно было буквально все. Шифровальные книги сожгли, связи оказались оборваны, агенты отозваны, а то враг, не дай Бог, установит их личность. Но это было лишь начало. Предстояло разрушить всю агентурную сеть. По словам Хэдли, Силверс причинил организации «неизмеримый ущерб».

Первые месяцы после гибели Силверса непосредственное руководство токийским отделением ЦРГ осуществлял Хэдли. Но дел было невпроворот, и Хэдли решил, что рутинной работой в конторе будет временно заниматься Джоунас.

Джоунас, которому преданно помогал Дэвид Тернер, поставил организацию на ноги и управлял ею так умело, что в конечном итоге временное назначение стало постоянным. При этом Джоунас получил повышение по службе — звание полковника.

Дэвид Тернер, со своей стороны, вызвался продолжать нерегулярные встречи со связным Силверса, входившим в Дзибан. Но теперь он работал с сознанием того, что ряд японских министров распространяют ложные слухи о своих врагах, заявляя, будто это военные преступники, которых должен судить трибунал.

Джоунас и генерал Хэдли заявляли, что это невозможно. По их мнению, организация Дзибан убила Силверса, поскольку тот заподозрил, что Филипп следит за ним. Якобы он сообщил о своих страхах Дзибану в надежде, что они придумают, как ему выпутаться из неприятностей. А они вместо этого убили его.

Если Джоунас и Хэдли были правы, значит, Дзибан знал о чистке ЦРГ, ведь проникновение ее агентов в разведывательную группу прекратились.

— А что если тут задействованы совсем другие факторы? — предположил Дэвид Тернер. — Если это никак не связано с Дзибаном?

— Недавно в нескольких северных агентурных сетях случились провалы, — сказал Джоунас. Он повернулся к Хэдли. — Сэр, как, по-вашему, может, нам все же стоит поинтересоваться Дзибаном? Чем больше информации мы о них соберем, тем больше шансов установить личность участников этой организации.

Хэдли обратился к Филиппу:

— А ты что об этом думаешь, сынок? Ты же у нас специалист по японской психологии.