«Шетланд таймс» была не единственной газетой, выходившей на островах, но у нее самый большой тираж. Я быстро нашла интересующий меня вебсайт, ввела данные «Кирстен Ховик» и «Несчастный случай» и нажала «найти». Несколько секунд спустя я уже читала заметку о том, как водитель грузовика, доставлявший продукты в супермаркет, не сбросил скорость, поворачивая на шоссе В9074, и не сумел затормозить, когда прямо перед собой увидел женщину, которая ехала верхом на большой серой лошади. Кирстен была доставлена в больницу, но ее травмы оказались несовместимыми с жизнью. Газета также цитировала старшего ординатора больницы. Его слова были доброжелательными и полными сочувствия. Полиция собиралась открыть дело о неосторожном управлении автомобилем.

Наверняка в последующих выпусках газет было и продолжение этой истории, но оно меня уже не интересовало. Я смотрела на фотографию Кирстен. Подпись под ней сообщала, что эту фотографию сделал во время прогулки муж Кирстен, незадолго до ее смерти. На заднем плане были горы и озеро. Кирстен, в ветровке и грубых ботинках, выглядела очень счастливой. Ее коротко подстриженные волосы были такими же прямыми, как и мои собственные. Когда прошлым вечером мы с Даной рассматривали фотографию в доме Ховика, нас ввела в заблуждение роскошная прическа, сделанная специально к свадьбе, и мы решили, что Кирстен похожа на нашу жертву, с ее длинными вьющимися волосами. Когда Кирстен Ховик умерла, ее волосы были короткими и прямыми. Это окончательно убедило меня в том, что мы с Даной ошибались. Вздохнув, я проверила свой почтовый ящик и выключила компьютер, прежде чем отправляться в операционную.

К шести часам я настолько устала, что вполне могла исполнять главную роль в «Живых мертвецах», но перспектива возвращения домой не казалась мне особенно привлекательной. Я поняла, что скучаю по Дункану. В эти выходные нужно будет попытаться восстановить утраченную в последнее время близость. Можно сесть на паром и отправиться на остров Анст, к его родителям. Наша парусная лодка, «Лазер-2», тоже была там. Мы могли бы походить под парусом и даже поучаствовать в гонках, если в местном яхт-клубе уже открыли летний сезон.

К моему великому облегчению, Дана не звонила. Я еще не знала, что скажу, но твердо решила не выполнять ее просьбу. Женщина, похороненная на моем лугу, была не Кирстен Ховик. Я больше не хотела нарываться на неприятности и, кроме того, дала обещание Дункану. Нужно будет поскорее вернуть рентгеновские снимки, пока никто не узнал, что она мне их давала. Я взяла стопку ведомостей отработанного времени акушерок, которые нужно было проверить и подписать, и начала их просматривать.

Но если мы с Даной ошибались и шли по ложному следу, то почему кто-то пытается запугать меня?

Ручка зависла в воздухе. Не подписав очередную ведомость, я потянулась к своему портфелю и достала зеленую папку.

Я обещала Дункану.

Засунув папку обратно, я закрыла портфель. То, что произошло прошлой ночью, действительно было лишь глупой выходкой какого-то придурка. Гиффорд прав. В маленьких общинах новости распространяются со скоростью лесного пожара. Во время обеденного перерыва я услышала, как в столовой кто-то пробормотал за моей спиной: «Неужели у тебя совсем нет сердца, Найджел?» Следом раздались смешки и сдавленное хихиканье. Я сделала вид, что ничего не слышала, однако поняла, что сотрудники больницы в курсе моих приключений, которые забавляют не только ночного шутника. Я попыталась снова сосредоточиться на ведомостях.

Но ведь этот человек был в твоей комнате. Смотрел на тебя, когда ты спала. Это что, тоже шутка?

Я подписала третью и четвертую ведомость, даже не проверив их.

Они проникли в твой дом, не взломав замки и не разбив ни одного окна. Разве обычный шутник способен на такое?

Отложив ручку, я снова посмотрела на свой портфель.

Я всего лишь хочу окончательно убедиться в том, что наша жертва – не Кирстен Ховик Разве это плохо?

Достав из папки прозрачный черно-белый рентгеновский снимок, я положила его на лист бумаги. Кто-то прошел по коридору мимо моей двери. Я встала из-за стола, собираясь запереть дверь кабинета, и обнаружила, что в сумке нет ключей. Я не придала этому особого значения. Мне было не в новинку забывать ключи дома. Выдвинув ящик стола, я достала запасной комплект и воспользовалась им, после чего вернулась за стол и начала рассматривать снимок. Это была так называемая панорамная рентгенограмма, на которой видны абсолютно все зубы.

В первую очередь следовало сосчитать зубы. По идее, их должно быть тридцать два. У нашей жертвы был тридцать один: пятнадцать верхних и шестнадцать нижних. Справа вверху не хватало одного коренного. Слева вверху на одном из зубов была коронка, а у одного из правых верхних премоляров был искривленный корень. Остальные зубы были ровными и здоровыми, если не считать небольшой, почти незаметной щербинки справа внизу, между нижними премолярами, и нескольких пломб в коренных зубах. Я была уверена, что, даже не будучи стоматологом, смогу квалифицированно сравнить этот снимок с любой другой рентгенограммой.

Зазвонил телефон. Секретарша сообщила, что мне звонит Дана Таллок. Я попросила сказать, что я еще в операционной и перезвоню ей позже.

Взглянув на дверь и лишний раз убедившись, что она заперта, я зашла на интранетовский сайт больницы и попыталась получить доступ к стоматологической документации. Но наткнулась на непредвиденное препятствие. В качестве консультанта я имела доступ практически ко всем материалам, но для того, чтобы открыть папку стоматологического отделения, необходимо было ввести пароль. Я бы позвонила в справочную больницы, если бы не была абсолютно уверена в том, что для получения любой новой информации требуется особое разрешение доктора Гиффорда. Встав из-за стола, я подошла к окну. Его БМВ был на месте. Я достала из шкафа красновато-коричневую папку, засунула туда рентгенограмму и вышла из кабинета.

Недавно открывшееся государственное стоматологическое отделение находилось в отдельном здании на территории больничного комплекса, всего в нескольких минутах ходьбы от нашего корпуса. На мне все еще был костюм хирурга, и я прицепила свой бейджик консультанта на самое видное место, сразу над правым карманом куртки. Теперь оставалось найти не слишком сообразительную и бдительную медсестру.

Толкнув двойные двери, я изобразила на лице лучшую из улыбок, на какую была способна, и направилась к девушке, которая дежурила в приемной. Бейджик сообщал, что ее зовут Ширли. Она не улыбнулась в ответ и вообще, судя по выражению ее лица, не слишком обрадовалась моему приходу.

– Привет! – сказала я. – Мы с вами незнакомы. Меня зовут Тора Гамильтон. – Я развернула свой бейджик так, чтобы ей было удобнее его прочитать, и добавила: – Отделение акушерства и гинекологии. – Потом я попыталась изобразить на лице вежливый интерес и спросила: – Вы тоже новенькая?

Ширли кивнула и сказала:

– Я здесь всего три месяца. – Она говорила с сильным шетландским акцентом.

Я наклонилась к ней и доверительно сообщила:

– Дело в том, что у меня возникла небольшая проблема.

Увидев, что мои слова явно заинтриговали ее, я продолжала:

– Мой предшественник оставил мне кабинет в полном беспорядке, и я сейчас пытаюсь разобраться в этом хаосе. Сегодня я наткнулась на какую-то рентгенограмму, но не нашла никаких указаний на то, кому она принадлежит. Понимаешь, я не хочу, чтобы у доктора Маклина были проблемы, ведь он только недавно ушел на пенсию, и все такое, но ведь нельзя, чтобы рентгеновские снимки валялись просто так. Ведь это же конфиденциальная информация, разве нет?

Ширли кивнула:

– Угу, конечно.

– Видишь ли, дело в том, что я догадываюсь, чей это снимок, – продолжала я. – Если бы мы могли быстренько это проверить, я бы оставила рентгенограмму здесь, вы бы подшили ее, куда нужно, и проблема была бы решена.