— Ни хрена себе! — раздался за моей спиной голос Шона, когда мы вошли в потайную комнату. — Клара, извини.

— Черт! — пробормотал Крэг при виде открывшейся картины. — Прошу прощения, леди.

Я уже хотела было признаться, что и сама не сдержалась минувшей ночью, но поняла, что не могу произнести ни слова. Молодая женщина в защитном комбинезоне брала соскобы с пола, где были пятна крови. Крови Мэта.

Я обернулась и увидела, что Шон медленно обходит комнату, совсем как я несколько часов назад, заглядывает в ящики и контейнеры. На его лице читались ужас и сострадание. Я заметила, что он подавил зевок, и через секунду сделала то же самое. Он не спал почти целую ночь. Я же вообще не ложилась.

Когда я, выбравшись из церкви, смогла говорить, я рассказала детективу Таскеру, где найти его начальника. На поиски отрядили десяток констеблей, и через час Мэта доставили в дорсетскую больницу. Как раз вовремя. Через десять минут у него отказали легкие, он перестал дышать. Его оставят на аппарате искусственного дыхания до тех пор, пока он будет парализован, — если, конечно, он выйдет из этого состояния. По моему настоянию Шона вытащили из постели в два часа ночи, чтобы он проследил за тем, как местные доктора вводят Мэту оставшееся противоядие.

Шон из больницы связался по телефону со специалистами по ядам из Сиднея. Австралийские врачи, имеющие опыт в этой области, продолжали консультировать местных докторов, лечащих Мэта. Было сделано все возможное, но не меньше чем через сутки станет ясно, будет ли он жить.

Как же мне пережить эти сутки? Я не знала. Но ближайший час я могла посвятить своей работе — позаботиться о змеях.

Шон и Крэг уже пересадили несколько ужей в вентилируемые контейнеры-переноски, которые мы используем для транспортировки мелких животных. Крэг взял три контейнера, наш помощник-полицейский — еще три, и они поднялись по лестнице, чтобы погрузить их в ожидающий «лендровер». Я нагнулась, взяла еще один контейнер и протянула его Шону. С помощью петли он достал из старой картонной коробки больную на вид гадюку и опустил ее в контейнер. Взглянул на меня, потом опять на змею.

— Нам не спасти и половины, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы осмотреть рептилий в следующем ящике. Потом выпрямился. — Как Фейн это проделал? Как ему удалось приручить человека, которого он когда-то мучил и даже пытался убить?

— Я не уверена, что он его приручил, — возразила я. За последние несколько часов я не раз задумывалась над тем, каким образом Фейн влиял на окружающих его людей. — Вначале, вероятно, это были страх и зависимость. Я думаю, Альфред боялся Джоэля Фейна. Кажется, он помнил, какую власть Фейн имел над людьми, когда они оба были молодыми. И все те ужасные вещи, которые Фейн заставил односельчан сделать с Альфредом… Откуда нам знать, чем Фейн ему пригрозил?

— Он явно снабжал его едой, — заметил Шон, бросая взгляд на остатки консервов и разбитые бутылки с прокисшим молоком.

— И топливом, — согласилась я, кивая на баллоны с газом. — Здесь открытый огонь не разведешь. И, разумеется, оба помешались на змеях.

Шаги сообщили о возвращении Крэга и полицейского. Мы молча принялись пересаживать живых особей в контейнеры. Когда Крэг и полицейский вновь ушли, Шон посмотрел на меня.

— Мы закончили, — сказал он. — Мне нужно осмотреть церковь, возможно, я найду старшего брата Шипящей Клары. Сомневаюсь, что он далеко уполз в такую бурю. А тебе нужно поспать.

— Если удастся. Детектив Таскер опять хочет со мною побеседовать, а с самого утра папа и сестра каждые полчаса оставляют сообщения на автоответчике.

— Ну, полицейские могут и подождать. Я отвезу тебя домой.

Я покачала головой.

— Я поеду в больницу, — сказала я. — Хочу посмотреть, как он.

Шон поджал губы.

— Ничего не прояснится по крайней мере до вечера, — ответил он. — Тебе придется долго ждать.

— Я имела в виду: посмотреть, как Альфред.

Вчера Фейн пытался задушить Альфреда, но парни Таскера подоспели вовремя. Альфред незамедлительно был доставлен в больницу и теперь находился в палате недалеко от палаты интенсивной терапии, где лежал Мэт. Фейна поместили в тюремную камеру.

— Альфред обладает тем даром, о котором ты мне рассказывал, — сказала я, когда теплые руки Шона коснулись моих плеч. — Он имеет власть над змеями. Я уверена, вчера он что-то сделал с тайпаном. Я знаю, это звучит смешно, но именно поэтому змея меня не укусила.

— Я был свидетелем и более странных вещей. Пошли, мы здесь уже достаточно насмотрелись.

Я стала взбираться по лестнице. Оказавшись наверху, я позволила Шону вывести меня по коридору, вниз по лестнице, прочь из дома со змеями.

Благодаря солнечной погоде, стоявшей последние несколько дней, распустились георгины. Я сорвала семь и присоединила их к красным розам, таким же как и те, из которых когда-то, давным-давно, был составлен свадебный букет девушки с волосами цвета воронова крыла. Я попыталась думать о ней только хорошо, об этой красивой, психически нездоровой женщине. Попыталась порадоваться тому, что она познала любовь хорошего человека.

К сожалению, вскоре после моего визита Уолтер умер, не приходя в сознание. Только что в соседней церкви Святого Николая закончилась заупокойная служба по нему. Я уехала раньше, опередив похоронную процессию, чтобы в последний раз посетить его сад. Через несколько минут он упокоится рядом с Эделиной.

Казалось, со времени моего последнего посещения с дома Уитчеров было снято заклятие. Глицинии отцветали, но ярко-розовые плетущиеся розы, растущие возле главного входа, был и в самом цвету. Цветы и яркое солнце украсили этот дом. Я представляла, как уютно когда-то было здесь. Больше дому таким уже не быть.

Дело в том, что недавно дом Уитчеров официально был признан опасным для жизни и теперь его снесут, а землю продадут. Будет построен новый дом, чуть дальше от края карьера. В саду смогут играть дети. И, возможно, ужасная история семьи Уитчер будет навсегда забыта.

— Я так и думал, что найду тебя здесь.

Я обернулась. К створке ворот прислонился заместитель начальника полиции Дорсета. Форма висела на нем мешковато, и держался он как-то скованно. Он двинулся ко мне, осторожно ступая по неровной дорожке, и я снова, как когда-то, почувствовала, что сердце мое затрепетало. Последний раз, по сути, я видела его в шлюпке, уносимой быстрым течением. Сегодня, чуть раньше, в церкви, я лишь разглядывала его затылок. Встретиться лицом к лицу — совсем другое дело.

— Отличный костюм, — выдавила-таки я, глядя на его туфли.

— Уж кто бы говорил! — отозвался он. — А ты мне нравишься в зеленом!

На клумбе у моих ног раскрывался восточный мак, но я знала, что эти цветы поникнут, как только их сорвут. Есть цветы, которые гибнут, оказавшись в неестественной среде.

— Салли поводила меня по магазинам, — призналась я.

Черные туфли остановились всего в метре от моих, и я заставила себя поднять глаза. На фоне снежно-белой рубашки лицо Мэта выглядело чересчур серым.

— Ты вернулся на работу? — спросила я, прекрасно зная, что этого не произошло.

Салли каждый день рассказывала мне о его состоянии. Пройдет еще несколько недель, а возможно и месяцев, прежде чем Мэт сможет вернуться на службу.

— Боже, нет, конечно! Я едва на ногах стою. Не следовало мне уходить так далеко.

— Присядь на минутку, — предложила я, не надеясь, что он согласится.

Но он кивнул, и мы направились к деревянной скамье в зарослях роз. Когда мы сели, на нас дождем посыпались крошечные лепестки персикового цвета. Минуту-другую мы оба молчали.

— Альфреда выписали из больницы, — наконец сказал Мэт. — Слышала? Он вернулся в лечебницу.

— Мне об этом не сообщили, — ответила я, поддев лепестки носком туфли. — Я до сих пор чуть ли не каждый день наведываюсь в участок Лайм-Риджис, но они только спрашивают, а сами ничего не говорят.