Что именно такого рассказала Картеру Эва (леди Эвелина), что заставило его иначе посмотреть на какие-то вопросы, мы никогда не узнаем, хотя некоторые полагают, что у дочери Карнарвона вспыхнула страсть к Картеру. Даже если это и правда, все же сомнительно, чтобы два настолько известных человека, у которых, право же, было чем заняться, стали ссориться по такому малозначительному поводу. Наверняка между ними произошло что-то более серьезное.

В 1997 году, когда практически все материалы для этой книги уже были готовы, я решил еще раз съездить в Долину царей. Мне хотелось, если представится такая возможность, попасть в погребальную камеру, которая до сих пор остается недоступной для посетителей. Дверь в нее закрыта на висячий замок, и туристы могут лицезреть только одинокий труп фараона, да и то издалека — с обзорной площадки, сооруженной на том месте, где некогда Картер построил свою стену.

Приятель, поехавший в Египет несколько раньше меня, согласился связаться с д-ром Мухаммедом эль-Сагиром, генеральным директором Службы древностей в Верхнем Египте, и поинтересоваться, смогу ли я получить разрешение на проведение съемок в погребальной камере. Когда я пришел в офис господина эль-Сагира, тот разговаривал с неким джентльменом. Затем генеральный директор познакомил меня со своим другом, которого он называл Ахмед. Только позже я узнал, что «Ахмед» на самом деле — это д-р Мухаммед Наср, генеральный директор Службы древностей в Курне. Мне предложили выпить с ними чашечку кофе и рассказать, чего бы я хотел. Я им сообщил о своих подозрениях насчет того, кем в действительности являлся фараон Тутанхамон, и сказал, что, по моему убеждению, лорд Карнарвон и Говард Картер начали разворовывать его гробницу за несколько лет до того, как, по их же словам, они ее впервые обнаружили. Похоже, ничто из того, что я говорил, их не удивило, однако история о пропавших папирусах и связанных с ними убийствах заставила их задуматься.

— Хорошо, мистер О’Фаррелл, — сказал Ахмед. — Как вы полагаете, где сейчас могут находиться эти папирусы?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил я. — Не знаю даже, сохранились ли они до сих пор. Я лишь подозреваю, что они могут быть закопаны либо где-то под домом Картера в Долине царей, либо захоронены вместе с ним на кладбище в Патни. Только я убежден, что такой педантичный и дотошный человек, как Говард Картер, должен был изготовить с них несколько копий, так что они могут находиться в разных местах.

— Когда мистер О’Фаррелл может посетить гробницу? — спросил Ахмед у д-ра эль-Сагира.

— Он может поехать с вами сегодня, — ответил тот.

На самом деле в Долине царей можно побыть в относительном одиночестве в промежуток времени между 12.00 и 13.30, когда местное население обедает. Но поскольку сегодня было уже около одиннадцати часов, мы договорились, что встретимся с Ахмедом на следующий день в его офисе, который расположен на въезде в Долину.

Учитывая мое волнение, неудивительно, что на следующий день я ни свет ни заря прибыл на условленную встречу и уселся в кафе на входе в Долину. Ровно в половине двенадцатого ко мне подошел гид и проводил меня к Ахмеду, с которым находился его коллега. Под палящими лучами солнца мы совершили небольшой переход к гробнице, по пути разговаривая и обмениваясь шутками.

Вниз к гробнице вели ступени из белого камня, на вид недавно вырубленные, а в галерее лежала каменная крошка, оставшаяся, как я думаю, еще со времен Картера. Когда мы вошли в переднюю комнату, Ахмед перебрался через заграждение и остановился возле входа в погребальную камеру. Я спросил, нельзя ли и мне последовать за ним, и охранник отпер замок на маленькой двери гробницы. Ахмед жестом указал на две красные розы, лежавшие у гроба фараона. «Их принесла сегодня утром одна прелестная юная француженка», — пояснил он.

Мне показалось это очень трогательным, и я сфотографировал цветы, а уже через мгновение вошел в двери. Ахмед тут же сказал мне, что я стою на крышке саркофага. Она лежит на полу и защищена толстым пластиковым экраном от подобных мне осквернителей. Я отчетливо рассмотрел пересекающую крышку трещину. И мне показалось очевидным, что эта крышка никогда не могла быть предназначена для такой красивой гробницы. Затем я сделал несколько снимков стен и самого саркофага, объясняя при этом моему новому другу, где, на мой взгляд, должны находиться настоящие вход в гробницу и выход. Ахмед также попросил показать, где, по моим предположениям, может находиться длинный коридор, что ведет из гробницы Рамсеса VI, что я и сделал.

К сожалению, слишком скоро нам пришлось возвращаться под палящие лучи египетского солнца.

— А вы знаете, где находился тайник, который нашел Теодор Дэвис? — спросил меня Ахмед.

Мы прошли немного вперед, и он сказал, что, по его мнению, этот тайник может быть связан с гробницей Тутанхамона. Я сказал, что и сам так думаю. Впрочем, меня не оставляло чувство, что он знает значительно больше, чем говорит, а слушая меня, мысленно сравнивает информацию с тем, что уже знает. Яма, раскопанная Дэвисом, в настоящий момент совершенно открыта. Судя по всему, после того как отсюда забрали все самое ценное, этому месту больше никто не придает никакого значения. Однако я убежден, что если бы кто-нибудь начал здесь копать, то очень скоро выяснилось бы, что этот тайник является частью подземного комплекса, который ведет к гробнице Тутанхамона. Кстати, профессор Николас Ривз в 2000 году именно так и поступил, но результаты раскопок до сих пор не опубликованы.

Стоя на жаре в тихой и безлюдной на тот час долине, трудно было представить, какие драмы разыгрывались здесь, какие страсти бушевали за истекшие тысячелетия. Но те события, которые случились тут относительно недавно, всего каких-то сто лет назад, по моему глубокому убеждению, стали причиной, повлекшей за собой в первой половине двадцатого столетия длинную цепь убийств. Именно эти преступления и стали известны как «проклятие фараона».

Я не знаю, то ли в британских правящих кругах родилась мысль о том, чтобы забросить в общество идею о «проклятии фараона», то ли причиной распространения слухов о нем стало простое стечение обстоятельств. Однако я точно знаю, что рассказы о древнем проклятии оказались очень полезны, чтобы скрыть цепь убийств, совершавшихся на протяжении многих лет и позволивших сделать так, чтобы тайна исчезнувших папирусов никогда не была раскрыта.

Из тех, чью смерть связывают с «проклятием фараона», лорд Карнарвон оказался первым. Хотя очень может быть, что вовсе не он возглавляет этот страшный список тех, кого убили по приказу властей, желавших прекратить слухи о существовании папирусов. Лично я подозреваю, что Карнарвона отравили; как сообщалось, сразу после смерти его мумифицировали, а внутренности отправили в каирский госпиталь [239]. И это произошло, между прочим, невзирая на то, что в своем завещании он специально настаивал: «Факт моей смерти должен быть удостоверен в присутствии двух врачей» [240].

Как мы понимаем, если кто-то отравлен, то отравитель постарается как можно скорее избавиться от желудка жертвы, где будут содержаться свидетельства отравления.

Жена лорда Карнарвона Альмина вылетела из Англии в Каир, чтобы быть рядом с мужем, сразу, как только узнала, что он серьезно болен. Однако она, несмотря на всю поспешность, которой можно было ожидать от женщины в таких обстоятельствах, не смогла приехать быстро. После пересечения Ла-Манша она внезапно почувствовала себя очень плохо прямо на поле аэродрома в Ле Бурже. Остаток пути до Каира она проделала на пароходе из Марселя, что, в общем, тоже довольно странно для женщины, спешащей к умирающему мужу. Возможно, ей просто посоветовали не очень торопиться и подождать, пока неизбежная смерть не наложит свою костлявую руку на лорда Карнарвона. Во всяком случае, имеется множество свидетельств тому, что к тому времени их брак уже был далеко не благополучным. Это доказывает и тот факт, что спустя всего несколько месяцев после кончины лорда Карнарвона его сорокасемилетняя вдова сочеталась новым браком со своим возлюбленным подполковником Иеном Орислоу Деннистоном, который служил в гвардии и был моложе eе на четыре года [241].