История Полли казалась невероятной, но вполне правдоподобной. Мы с интересом ее выслушали.

– В предумышленном убийстве вас скорее всего не обвинят, но года на два можете рассчитывать. У нашего молчания есть своя цена. Сейчас на вилле живет одна американка. То, что сработало с бароном, при известной доле удачи сгодится и для нее! Итак, the same procedure! [28]Если все пройдет удачно, получишь от нас еще и премию.

Кажется, Полли не поняла, к чему клонит Кора. И мне пришлось ей разжевывать, как бестолковому ребенку, чего же мы от нее хотим.

– Вы смеетесь, что ли? – обиженно сказала Полли. – Я не убийца! И речи быть не может!

Хотя мы и уговаривали ее, как ленивую клячу, и угрожали, склонить ее на нашу сторону не удалось: теперь ее в Тоскану калачом не заманишь. А суда она не боится: один знающий человек сказал, что малая доза метадона не могла привести к смерти, формально англичанина погубило трагическое стечение обстоятельств: из-за сильной физической нагрузки у него остановилось сердце. А американка? Вдруг она вовсе не плавает, только сидит с коктейлем на краю бассейна, свесив ножки в воду?

– Если номер не пройдет, то мы от тебя отстанем, – обещала Кора. – Ты ведь ничем не рискуешь, только одна маленькая попытка…

Упорство Полли, с которым она нам противостояла, невольно вызывало уважение. Адрес той своей подруги она тоже отказалась дать. И чем сильнее наседала Кора с неприятными намеками и угрозами, тем яростнее отбивалась Полли, намекая, что и мы не без греха.

– Ты с самого порога обманула меня, – сказала она Коре, – не знаю я никого из Бингена! Вы – две наглые бандитки, у меня не может быть никаких дел с вами! Если вы тотчас не уберетесь, я сама позвоню в полицию!

– Ха-ха-ха, – по слогам произнесла Кора.

Так они препирались, а я смотрела на часы: еще немного, и я опоздаю.

– Кора, закругляйся! – шепнула я.

И моя подруга, большое ей спасибо, сразу же прекратила спор.

– Еще увидимся! – сказала она хозяйке.

Впрочем, думаю, она отступала не ради меня, а потому что и сама не знала, как быть с этой упрямицей дальше, ей потребовался тайм-аут.

И мы понеслись в университет.

У двери Бернда Копенфельда я волновалась сильнее, чем перед визитом к Полли Вакер. Терпеть не могу, когда меня отчитывают и учат жизни.

Я вошла в кабинет, Кора следом.

Бернд поднял голову:

– Еще одна новая! Раз и навсегда зарекаюсь иметь дело с ненадежными сотрудниками и сам поищу замену для Катрин Шнайдер! Желаю вам всяческих успехов в дальнейшем, но сейчас избавьте меня от вашего общества!

Но я приближалась со страдальческим лицом, держа в вытянутой руке справку от врача, пока листок не оказался у самого носа шефа.

Как всегда, Кора быстро сориентировалась и пришла мне на помощь.

– Я вовсе не собираюсь никого заменять! – примирительным тоном заверила она Копенфельда. – Просто я хочу уберечь свою подругу от опасности.

– Какой опасности? Где? Тут, в университете? – Бернд недоверчиво взял мою справку. – Объясните, в чем дело…

– На меня напали скинхеды, здесь, у самых ворот. Увезли, избили, мучили, – сказала я. – Конечно, я написала заявление!

– Странно, – сказал Копенфельд. – У нас самый безопасный район города. Но мне никто ничего не передал, из полиции не приходили, ни о чем не спрашивали… Ты могла по крайней мере позвонить!

И все же он мне поверил! Потому что не выставил за дверь, а, наоборот, позволил просмотреть списки новых учеников Катрин. Список слушателей курса «Немецкий для иностранцев» как нарочно куда-то запропастился, но продолжительные поиски увенчались успехом: девушку-тайку звали Сенг Ароон Гилтер.

На ватных ногах я потащилась в класс. В присутствии Коры преподавание шло особенно плохо. Насмотревшись на мои мучения, Кора попросила слова и с ходу изобрела очаровательную лекцию об итальянской кухне.

Моих недовольных учеников как подменили: за две минуты они были совершенно покорены. Все как один открыли рты, словно ожидая, что Кора накормит их с ложечки диковинными блюдами Италии, неотрывно следили за ее рукой, когда она писала на доске: l'antipasto, gli spaghetti и il brodo, [29]– в общем, влюбились в нее с первого взгляда.

Но мне ее помощь была неприятна. Может, просто я из тех, на кого никак не угодишь?

Когда мы выходили из университета, мнимый сутенер стоял на прежнем месте у ворот. В этот раз, увидев меня, он глупо улыбнулся. И из-за этого тюфяка Катрин наложила в штаны?! Какое счастье, что Кора не знает о нашем фиаско! Хватит и одной пропажи протокола, о которой она вдруг заговорила:

– Без оплошностей вы обойтись не могли! Как можно быть такими дилетантами! Почему вы фотографии не сделали? Раздолбанная квартира, связанная Майя – первоклассные кадры. Но может, еще не поздно поправить дело. На всякий случай проверим, не завалился ли злосчастный листок куда-нибудь под кухонный стол. Далеко отсюда ваша квартира? Надеюсь, у тебя ключи с собой…

Чтобы попасть к моему прежнему дому, нужно было сделать большой крюк. Я показывала дорогу.

– Поезжай медленнее, – попросила я перед поворотом на нашу улицу, – нужно посмотреть, не следит ли Эрик за домом, подкарауливая Катрин.

Мы покатили черепашьим шагом. Предчувствия меня не обманули: перед нашим подъездом в машине скучал подозрительный тип, читавший газету в солнцезащитных очках. В нем я узнала старого знакомца – человека, болтавшегося у женского туалета в аэропорту.

– Ну прямо как в кино! Хоть сейчас на экран: поднятый воротник, кепка с козырьком и трехдневная щетина. Хорошо бы проверить, не в гамашах ли он сидит! – оценила Кора. – Сделаем так: ты оставайся в машине, благо номера на ней итальянские, а я поднимусь в квартиру. Меня здесь никто не знает. Предупреди меня, если он вздумает подняться. Вот тебе телефон.

Мы поставили машину прямо под запрещающим знаком: отсюда было хорошо видно мафиози.

– Второй этаж, вторая дверь налево, – напутствовала я Кору.

Не прошло и пяти минут, как Кора исчезла в подъезде, – зазвонил мобильный, помешав мне выковыривать пальцем камешки из рифленых подошв ботинок.

– Он по-прежнему смирно сидит в авто? Вашего протокола нигде нет. И что тут Эрик убирал, непонятно… Ни малейших следов уборки, бардак первостатейный! Похоже, здесь еще раз кто-то рылся. Хорошо, что телефон не срезали.

– Ну как, фотографии делаешь?

– Нет, ничего примечательного. Я выхожу, тут делать нечего – если признание и оставалось, то его уже прихватили. Посмотрю для очистки совести в спальне.

– Кора! – зашипела я. – Уходи! Он вылез из машины. Идет к дому. Сматывайся!

Некоторое время она молчала, потом сказала:

– Я вижу его из окна. Не успею. Он сейчас будет тут. Посмотри, в бардачке должен лежать фонарь Марио. Есть?

Не рассуждая и не обуваясь, я бросилась к ней. Мне удалось подхватить дверь подъезда в последний момент, и она не защелкнулась. Затаив дыхание, я кралась следом за бандитом. А он уже стоял в дверях, вцепившись в локоть Коры:

– Кто это тут лазает? Ищете краденые картины?

Кора даже не потрудилась ответить: она спокойно смотрела на меня, подбиравшуюся сзади к громиле. Со всей силы я шарахнула его по затылку огромным жестяным фонарем.

Кора покатилась со смеху:

– Класс! Моя школа! Ты молодец, не теряешь хватку.

Она веселилась около незваного гостя, что лежал на полу, истекая кровью. А мне вдруг стало гадко: я не задумываясь хлопнула по наущению Коры очередного мужика. И куда теперь девать тело? Но тут тело застонало, и вопрос временно остался открытым.

– Держи другую ногу, – сказала Кора, – затащим его внутрь, нехорошо, если он будет лежать прямо перед твоей дверью.

Так и сделали. Кора защелкнула замок и обыскала мужчину. Ключи от машины, другие, видимо, от жилья, и связку отмычек она забрала. Я осмотрелась: очередной обыск был посерьезнее первого – со стен сорвали не только бордовые покрывала, но даже обои, которые теперь свисали клоками. Хаос мы оставили в первозданном виде, чтобы и Катрин было чем заняться.