— Скажите,— обратился к продюсерам оперативник,— где он находился вечером тридцать первого декабря?

— Костюм этот,— сказал Волгин,— находился в ресторане гостиницы «Советская» на банкете, посвященном встрече Нового года.

— А нельзя ли поподробнее? — просил Дукалис.

Волгин вздохнул.

—  Тамара,— обратился он к Караваевой,— расскажи, пожалуйста, все про этот костюм. А мне пора в Екатерингофский парк на переговоры.

Продюсер посмотрел на Дукалиса.

— Извините,— сказал он,— Тамара вам все расскажет.

Волгин пожал руку Дукалису и вышел из кабинета.

— Знаете что,— обратилась к оперативнику Караваева,— давайте продолжим наш разговор в буфете.

В голосе собеседницы Дукалиса появились заговорщические нотки.

— Я не возражаю, если нам там не будут мешать.

— Не волнуйтесь, там сейчас безлюдно.

Караваева и Дукалис направились в близлежащий буфет.

—  Выпьете что-нибудь? — спросила продюсер, когда они вошли в небольшое прокуренное помещение.

— Я, как говорится, при исполнении.

— Ну а мой рабочий день уже подходит к концу Караваева заказала себе сто грамм коньяка, Дукалис взял чай с лимоном. Коньяк согревающе подействовал на женщину, голос ее стал бархатистым.

— Итак, на чем мы остановились? — спросила она.

— Попробуйте, пожалуйста, поточнее вспомнить, где именно находился костюм вечером тридцать первого?

— Он находился на Саше Волгине. Да, да, на этом самом молодом человеке, который только что нас покинул.

— Он не снимал его весь вечер?

— Нет, периодически, конечно, снимал, но потом снова одевал. У нас по сценарию Дед Мороз должен был постоянно появляться на сцене. Дарить подарки, проводить конкурсы. Видите ли, мы решили сэкономить на артисте. Зачем? Саша сам заканчивал институт Культуры на режиссерском и у них был факультет актерского мастерства.

— Скажите, в те моменты, когда Саша снимал костюм, где он его оставлял?

— Как где? В гримерке.

Караваева допила коньяк из рюмки.

— Обычно, когда люди отмечают такие праздники, то снимают все на видео. В тот вечер никто не снимал?

Караваева щелкнула пальцами.

— Конечно! — воскликнула она.— У этих банкиров был человек, который снимал весь вечер. Начальник отдела по связям с общественностью. Его фамилия Деденев. Как раз он договаривался со мной о проведении этого мероприятия.

— Я могу узнать его телефон?

— Да. Пойдемте обратно в кабинет, я посмотрю в своих записях. Только если позволите, сначала выкурю сигарету. Саша не курит, поэтому он против, чтобы я курила в кабинете.

Караваева достала сигарету. Дукалис дал ей прикурить.

Старший лейтенант Волков приехал на Варшавскую улицу, в среднюю школу номер сто четыре. Шли каникулы, вокруг здания было безлюдно. Волков позвонил, дверь открыла вахтерша, пожилая женщина в синем рабочем халате. Оперативник раскрыл перед ней удостоверение.

— Здравствуйте,— сказал он,— капитан Волков, Уголовный розыск.

— Наши гаврики что-нибудь натворили? — поинтересовалась вахтерша.

Волков улыбнулся.

— Нет,— сказал он.— Я по другому вопросу.

— По какому же?

— Могу я видеть кого-нибудь из руководства школы?

Женщина пожала плечами.

—  Сейчас, должно.быть, нет никого. Зайдите в учительскую на втором этаже. Может, там есть кто-нибудь.

— Спасибо,— сказал Волков.

Он поднялся на второй этаж и зашагал по коридору. Вскоре старший лейтенант оказался у двери с надписью «Учительская». Постучав оперативник вошел внутрь.

Учительская представляла из себя большую комнату с диваном, шкафом, несколькими стульями и столом со стоящим на нем графином. На стене висели два портрета — Ушинского и Путина. За столом сидела совсем юная учительница и что-то писала в толстом журнале. Девушку можно было принять за ученицу старших классов, и все же что-то неуловимо выделяло в ней учительницу.

— Добрый день,— поздоровался Волков.

— Здравствуйте,— ответила девушка.

— Работаете во время каникул? — спросил оперативник.

Учительница внимательно посмотрела на милиционера.

— Простите, вы чей-то папа?

— Нет, у меня пока нет детей.

— А что вы здесь делаете?

— Мне нужно с вами поговорите.

— О чем?

Волков вынул удостоверение.

— Уголовный розыск,— сказал он.— Меня зовут Вячеслав Волков. А вас?

— Я обязана отвечать?

—  Нет, но если вы не назовете свое имя, мне сложно будет с вами общаться.

Оперативник прошел в учительскую и сел напротив девушки.

— Хорошо,— сказала учительница.— Меня зовут Светлана.

— Вы учительница?

— Да. Младших классов.

— Давно работаете?

— Второй год. Что еще вас интересует?

В голосе учительницы начали проскальзывать нотки кокетства.

— Скажите, Света, у вас в школе как-то отмечался Новый год? Дед Мороз, Снегурочка были?

— А почему этим занимается Уголовный розыск?

— Дело в том, что тридцать первого числа было совершено несколько ограблений квартир. Преступник действовал в костюме Деда Мороза, взятом напрокат в костюмерке «Ленфильма». На студии нам сказали, что среди прочих костюм Деда Мороза брала напрокат ваша школа.

— Ах вот оно что... Света улыбнулась.

— Действительно наша школа брала напрокат костюмы. У нас есть свой постоянный Дед Мороз. Это председатель родительского комитета Семен Васильевич Кошонин. Днем он поздравил младшие классы и вручил им подарки. А костюм Семен Васильевич унес домой и, насколько мне известно, уже вернул его на киностудию.

— Как мне с ним связаться?

Света встала и взяла с полки толстую рукописную телефонную книгу. Открыв ее на нужной странице, она продиктовала Волкову телефон Кошонина.

— Спасибо большое, Светочка,— сказал Волков. Старшему лейтенанту не хотелось навсегда расставаться с симпатичной учительницей.

— Может быть, вы и свой телефон мне продиктуете?

— Для чего?

— Видите ли, у меня племянник скоро пойдет в школу,— соврал оперативник.— Хочу проконсультироваться по поводу покупки учебников.

— А почему этим занимаетесь вы, а не его родители?

— Просто я им помогаю... По-родственному.

— Ну хорошо,— сказала девушка.— Записывайте.

Театр «На Неве» находился не на набережной. От него до Невы было более километра. Имя свое театр получил в эпоху «переименований», когда старые большевистские названия город менял на новые, либо на старые докоммунистические. Когда-то в шестидесятые и семидесятые годы театр был моден, знаменит и посещаем. На некоторые особо известные спектакли билеты доставались с трудом. В театральных кассах бабушки-кассирши продавали их с «нагрузкой» — билетами на гастрольные спектакли провинциальных театров. А в кассы театра зрители порой занимали очередь с вечера.

Слава и обожание поклонников остались далеко позади. Руководитель театра, поднявший его в свое время, давно умер. Самые известные артисты разбежались. Муниципальное предприятие «На Неве» влачило жалкое существование. Впрочем, случались и здесь маленькие радости и удачи. Самым активным периодом в сезоне были зимние каникулы школьников. В это время начинались так называемые «елки». Актеры успевали поработать не только у себя в театре, но и на стороне. Это позволяло им укрепить шаткий семейный бюджет.

Капитан Андрей Ларин подошел к театру «На Неве» со стороны станции метро. Перед тем как войти в помещение он прочитал афишу с репертуаром, висевшую на улице на стене. Про себя оперативник отметил, что вряд ли добровольно оказался бы в этом храме искусства.

Театр начинается с вешалки. Милиционер когда-то слышал этот афоризм, поэтому, войдя в помещение, сразу направился в гардероб. В вестибюле было безлюдно. На сцене шел дневной детский спектакль. Периодически из зала доносились громкие неестественные голоса актеров, а также смех и аплодисменты юных зрителей. Ларин подошел к стойке гардероба. Пожилой гардеробщик сидел с газетой в руках. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти с коротко постриженными седыми волосами.